Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 12

– Вы должны сесть рядом со мной, – заявил он. – Я буду любоваться вами, а вы расскажете мне, как вам нравятся новые родственники.

Я выполнила его желание, и на протяжении обеда он то и дело склонялся ко мне и похлопывал по руке.

Тетя Сара была совершенно другой, хотя и в ней я узнала характерные роквелловские черты. Ее глаза, тоже голубые, казались пустыми, с лица не сходило напряженное выражение, будто она силилась понять, что происходит вокруг, но тщетно. Выглядела она старше своего брата.

– Сара! – прокричал сэр Мэтью. – Это моя новая дочь. Сара кивнула и улыбнулась брату младенчески невинной улыбкой. Жаль, что я не встретилась сначала с этими стариками, – тогда дом не показался бы мне таким чужим и холодным.

– Как вас зовут? – спросила старушка.

– Кэтрин.

Она снова кивнула, и на протяжении всего обеда я чувствовала на себе ее взгляд.

Сэру Мэтью не терпелось узнать историю нашего знакомства и причину столь скоропалительной женитьбы. Я рассказала ему о Пятнице.

– Да, цыгане часто жестоко обращаются с животными, – заметил он. – Я не пускаю их на свою землю. Но должен сказать, что Габриель в добрый час оказался на той дороге.

– Он вообще любит сесть на лошадь и уехать куда-нибудь, – вмешался Люк – И мы никогда не знаем, где он и когда вернется.

– Почему бы и нет? – произнес Габриель. – По-моему, только так и можно отдохнуть. Ненавижу строить планы. Если заранее предвкушать удовольствия, непременно разочаруешься. Нет! Мой девиз: езжай куда глаза глядят.

– На этот раз твои глаза глядели в нужную сторону, – сказал сэр Мэтью, улыбнувшись мне.

– Я должна показать Клэр мой гобелен. Он ей понравится, – неожиданно заявила Сара.

Наступила короткая тишина. Потом Рут негромко произнесла:

– Это не Клэр, а Кэтрин, тетя Сара.

– Конечно... конечно... – пробормотала та. – Вы любите гобелены, дорогая?

– Смотреть – да, но не вышивать. Я не слишком умела в рукоделии.

– Вам это и ни к чему, – сказал сэр Мэтью. – Зачем напрягать такие прекрасные глазки. – Он склонился ко мне, поглаживая мою руку своей морщинистой рукой. – Моя сестра немного забывчива. Временами она путает настоящее с прошлым. Она ведь уже немолода – как и я, увы!

Мне рассказали о доме и его окрестностях, о конюшне – я была рада услышать, что она не пустует, – о соседях, друзьях, охотничьих праздниках и вообще о жизни в Киркленд Морсайд. Все наперебой выказывали мне радушие, старались, чтобы я чувствовала себя как дома, и я решила, что их первоначальная холодность, вероятно, была естественным следствием непонятной скрытности Габриеля.

Рут сообщила, что через несколько дней состоится торжественный обед в честь нашей свадьбы и что она устроила бы его сегодня, предупреди мы ее заранее.

– Вы должны познакомиться кое с кем из наших родственников и соседей, – сказала она мне.

– Кого ты намерена пригласить? – быстро осведомился Габриель.

– Ну... пожалуй, Саймона. В конце концов он член семьи. Думаю, надо пригласить и Агарь, но сомневаюсь, что она придет. Потом еще викария с женой и, разумеется, Смитов.

Сэр Мэтью кивнул дочери и повернулся ко мне.

– Мы хотим, дорогая, чтобы вам здесь было хорошо.

Я поблагодарила его. После обеда Рут, Сара и я вышли в смежную со столовой гостиную, оставив мужчин наедине с портвейном. Вскоре они к нам присоединились, чему я была очень рада, так как испытывала стеснение в обществе сестры и тетки Габриеля.

Габриель тут же подошел ко мне и заметил, что у меня утомленный вид.

– Неудивительно, ведь вы провели такой тяжелый день, – пробормотала Рут. – Мы не будем возражать, если вы уйдете к себе.

Пожелав спокойной ночи своим новым родственникам, я отправилась вместе с Габриелем наверх, в нашу комнату.

Едва мы открыли дверь спальни, как Пятница выскочил из корзины и бросился нам навстречу. Похоже, и он с трудом привыкал к новой обстановке.

– Ну, – сказал Габриель, – худшее позади. Ты познакомилась с моей семьей.

– Насколько я понимаю, не со всей.

– Остальные не в счет – жить-то тебе с этими. Прежде чем мы ляжем, я хочу показать тебе вид с балкона.

– Ах да... твой любимый балкон! Где же он?

– В конце коридора. Пойдем!

Он обнял меня за талию и увлек в коридор, в конце которого виднелась дверь. Габриель распахнул ее, и мы вышли на балкон. Луна стояла высоко в небе, заливая светом все вокруг. Руины аббатства возвышались передо мной, как призрак его былого величия. Темная лента реки вилась меж лугов, над рекой горбился мост, а вдали простиралась еле различимая вересковая пустошь.

– Как красиво, – выдохнула я.

– Когда я уезжаю отсюда, эта картина мне часто снится.

– Неудивительно!

– Каждую ночь я выхожу на балкон и любуюсь. Меня будто каким-то волшебством сюда притягивает. – Он вдруг взглянул вниз. – Между прочим, двое из моих предков покончили с собой, кинувшись с балкона. Правда, не с этого, – в доме есть еще три.

По спине у меня пробежал холодок, и я тоже посмотрела вниз, в темноту.

– Мы на верхнем этаже, – продолжал Габриель. – Если прыгнуть отсюда на каменные плиты двора, неминуемо разобьешься насмерть. В нашей семейной истории было всего два самоубийцы... и оба выбрали один и тот же способ.

– Пойдем обратно, – попросила я. – Я устала. Вернувшись в комнату, я почувствовала, что беспричинный страх снова сжимает мне сердце, и все из-за нескольких минут на балконе и случайных слов, оброненных Габриелем. Нервы мои были взвинчены, что случается со мной крайне редко. Ничего, надо просто выспаться, утро вечера мудренее, уговаривала я себя.

Следующие два дня я посвятила изучению дома и поместья. Это занятие оказалось весьма увлекательным, хотя порой дом не столько очаровывал меня, сколько пугал. Днем я бродила по нему с удовольствием, хотя то и дело запутывалась в бесконечных коридорах и теряла дорогу; но должна со стыдом признаться, что с наступлением сумерек начинала пугливо оглядываться и вздрагивать.

Никогда еще мне не доводилось бывать в таком огромном старинном доме; порой казалось, что настоящее здесь сливается с прошлым; обстановка, сохранившаяся с незапамятных времен, должно быть, еще помнила другие шаги, другие голоса, другие фигуры, отбрасывавшие длинные тени на эти стены.

Впрочем, обитатели дома были людьми вполне обыкновенными. Я быстро классифицировала их и мысленно снабдила ярлыками: сэр Мэтью – веселый старый сквайр, любитель хорошей еды, вина и женщин, типичный помещик, какого можно встретить в любом веке; тетя Сара – старая дева, всю свою жизнь проведшая в этом доме, немного впавшая в детство, хранящая в памяти все дни рождений, триумфы и неудачи, но порой путающая, к кому из домочадцев они относятся, и принимающая жену Габриеля за свою невестку Клэр, давно умершую жену сэра Мэтью; Рут, со дня смерти матери исполнявшая роль хозяйки дома и, естественно, без восторга встретившая мое появление; наконец, Люк – юноша, всецело занятый собой и своими делами, что свойственно молодости. Вполне нормальная семья, похожая на множество других семей, живущих в больших и маленьких домах по всей стране.

Я поставила себе целью наладить со всеми добрые отношения, и это мне, кажется, удалось. Разумеется, труднее всего было заслужить расположение Рут; мне хотелось дать ей понять, что я не испытываю ни малейшего желания посягать на ее права. Слава Богу, дом достаточно велик, чтобы не мешать друг другу. Хозяин дома – сэр Мэтью, она – его дочь, исполнявшая обязанности хозяйки со дня своего совершеннолетия – и во время замужества, и после смерти мужа. Несомненно, у нее больше прав распоряжаться здесь, чем у меня.

Рут посвятила меня в свои планы относительно торжественного обеда и я чистосердечно заверила ее, что не стану ни во что вмешиваться, ибо не имею опыта ведения хозяйства. Это ей понравилось, и я была довольна.

Утро первого дня Габриель провел с отцом – очевидно, им надо было обсудить деловые вопросы, касающиеся управления поместьем, тем более что Габриель так долго отсутствовал. Я сказала Габриелю, чтобы он обо мне не беспокоился – скучать я не буду.