Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 23


23
Изменить размер шрифта:

В доме не было никого, с кем бы я могла сойтись поближе. Каждый день я спрашивала себя: «Зачем ты здесь живешь?» И отвечала всегда одно и то же: «А куда мне уйти?»

Как-то золотым солнечным днем я бродила среди развалин аббатства и по привычке звала Пятницу, как вдруг меня испугал явственный звук шагов. Даже днем это место внушало мне страх, а нервы мои были так напряжены, что я не слишком бы удивилась, увидев, как из развалин собора появляется фигура монаха в черной рясе. Но вместо монаха я увидела крепко сложенного мужчину, одетого вполне по-современному, — Саймона Редверза.

— Вижу, вы все еще надеетесь найти свою собаку? — спросил он, подходя ко мне. — А вам не кажется, что, будь пес жив, он бы давно вернулся домой?

— Наверное. Конечно, глупо с моей стороны…

Саймон удивленно посмотрел на меня. Вероятно, не ожидал, что я признаюсь в собственной глупости. Он считал меня весьма самоуверенной особой.

— Странно, — пробормотал он, — что собака исчезла как раз накануне…

Я кивнула.

— Как по-вашему, что с ним случилось?

— Или заблудился, или его украли. Сам бы он не ушел.

— Почему вы ищете его здесь?

Я немного помолчала, так как и сама не знала почему. Потом вспомнила, как встретила здесь доктора Смита и как он посоветовал водить Пятницу в развалины только на поводке. Я рассказала об этом Саймону.

— Он имел в виду колодец, — добавила я. — И даже сказал, что Пятница чуть не свалился туда. Но доктор Смит вовремя перехватил его. Тогда-то я и познакомилась с доктором. И когда Пятница пропал, первым делом побежала искать сюда.

— Я бы сказал, что пруды более опасны. Вы их видели? Их стоит посмотреть.

— Мне кажется, здесь все интересно.

— Вас интригуют эти развалины, правда?

— Может ли быть иначе?

— Ну, как сказать! Ведь они принадлежат прошлому. А большинство людей прошлое нисколько не интересует… им интересно только настоящее, ну и, пожалуй, будущее. — Я промолчала, и он продолжал: — Я восхищен вашим спокойствием, миссис Кэтрин! Многие женщины на вашем месте валялись бы в истерике. Правда, ваш случай, вероятно, особый…

— Особый?

Он улыбнулся, и я заметила, что в его улыбке нет тепла. Он пожал плечами:

— Вас с Габриэлем, как бы это сказать… — проговорил он почти грубо, — вас ведь не связывала grande passion3. Во всяком случае, с вашей стороны.

Я пришла в такую ярость, что несколько минут не могла вымолвить ни слова.

— Браки по расчету, как им и полагается быть, очень удобны, — продолжал Саймон. — Жалко только, что Габриэль покончил с собой до смерти своего отца. Если, разумеется, принять во внимание ваши интересы.

— Я… я вас не понимаю. — промямлила я.

— А я уверен, что понимаете. Если бы он умер после смерти сэра Мэтью, почти все, что он унаследовал от отца, досталось бы вам… Вместо простой миссис, вы стали бы леди Рокуэлл, да были бы и другие утешительные моменты. Для вас смерть Габриэля, наверное, большой удар. И тем не менее хоть вы и ведете себя как безутешная вдова, но прекрасно собой владеете.

— По-моему, вы стараетесь меня оскорбить.

Он засмеялся, но его глаза гневно сверкнули.

— Габриэль был для меня, как родной брат. У нас разница всего в пять лет. Я могу понять, что вы для него значили. Он считал вас совершенством. И мог тешиться этой иллюзией еще какое-то время. Ему ведь не суждено было прожить долго.

— О чем вы говорите?

— Вы считаете, я могу поверить в эти россказни, будто он убил себя из-за того, что у него слабое сердце? Да он знал о своем больном сердце много лет! Почему же наложил на себя руки после женитьбы? Почему? Должна быть какая-то причина. Причина есть всегда. Раз это случилось так скоро после свадьбы, значит, его смерть как-то с этим связана. Я видел, что он думал о вас. Представляю, как повлияло на него разочарование.

— Разочарование? Что вы имеете в виду?

— Вам лучше знать. Габриэль был крайне чувствителен. Если он обнаружил, что вы вышли за него не по любви… он мог решить, что жить больше не стоит и…

— Это чудовищно! Кажется, вы считаете, будто он нашел меня в трущобах и вытащил из грязи! Ошибаетесь! Выходя за него, я понятия не имела ни об этом драгоценном доме, ни о титуле его отца. Он мне ничего не говорил.

— Так почему же вы вышли за него? Не по любви же? — Внезапно он схватил меня за плечи и приблизил ко мне свое лицо. — Вы же не любили Габриэля. Ведь это так? Отвечайте! — Он слегка встряхнул меня.

Я пришла в ярость от этой наглости, от его уверенности в собственной правоте:

— Да как вы смеете? Немедленно отпустите меня!

Он подчинился и снова рассмеялся.

— По крайней мере, я стряхнул с вас вашу невозмутимость, — сказал он и добавил: — Нет, вы никогда не любили Габриэля.

— Знаете, — ответила я резко, — вероятно, вы мало знакомы с этим чувством. Люди, влюбленные в себя до такой степени, как вы, вряд ли способны понять, как могут любить другие.

Я повернулась и пошла прочь, вглядываясь под ноги, чтобы не споткнуться о какой-нибудь предательский камень. Саймон не сделал попытки пойти за мной, за что я была ему благодарна. Меня трясло от ярости.

Значит, он полагает, будто я вышла за Габриэля ради денег и титула, который со временем должен был стать моим. И что еще хуже, он считает, что Габриэль это понял и потому покончил с собой. Выходит, в глазах Саймона я не только охотница за чужими состояниями, но еще и убийца!

Выйдя из развалин, я поспешила домой.

«Почему я вышла за Габриэля?» Я сама беспрестанно задавала себе этот вопрос. Нет, это не была любовь. Пожалуй, я стала его женой из жалости… а может быть, еще и потому, что хотела вырваться из мрачного Глен-Хаус.

Пока я шагала по дороге, мне больше всего хотелось одного: скорее покончить с этим этапом моей жизни, расстаться навсегда с аббатством, с «Усладами», со всем семейством Рокуэлл. Меня подтолкнул к этому решению Саймон Редверз. Но кто знает, может быть, он заронил подозрение в души других членов семьи и они поверили ему?

Войдя в дом, я увидела Руфь. Она пришла из сада, в руках у нее была корзина алых роз, при виде которых я вспомнила те, что она поставила в нашу с Габриэлем комнату, когда мы вернулись из свадебного путешествия. Как радовался Габриэль, когда их увидел! У меня перед глазами возникло его бледное, тонкое лицо, вдруг вспыхнувшее от удовольствия, и гнусные обвинения Саймона Редверза показались мне еще нестерпимей.

— Руфь, — сказала я, поддавшись внезапному порыву. — Руфь, я все думала о своем будущем. По-моему, мне едва ли следует дольше оставаться у вас…

Она наклонила голову, но смотрела на розы, а не на меня.

— Поэтому, — продолжала я, — я вернусь к отцу и там решу, что делать дальше.

— Но вы знаете — здесь тоже ваш дом. Так что если захотите, всегда можете жить у нас.

— Да, я знаю. Но тут все связано с такими тяжелыми воспоминаниями.

Она прикрыла ладонью мою руку:

— Нам всем тяжело, но я вас понимаю. Не успели вы сюда приехать, как сразу стряслось это несчастье. Конечно, решать вам.

Я вспомнила издевательский взгляд Саймона и чуть не задохнулась от гнева.

— Я уже решила, — ответила я. — Сегодня же напишу отцу, что возвращаюсь. А к концу недели, вероятно, уеду.

На станции меня встречал Джемми Белл. И пока мы ехали в Глен-Хаус по узким дорогам и передо мной открывались наши пустоши, я готова была поверить, будто просто задремала по пути домой из школы и все случившееся со мной — лишь сон.

Все было как в прошлый раз. Джемми повернул коляску в конюшню, а мне навстречу вышла Фанни.

— Все такая же худющая, как щепка, — приветствовала она меня и поджала губы, довольная, что ее опасения сбылись. Я догадалась, что она думает: «Так я и знала! Ничего путного из этой затеи не выйдет».

Отец был в холле. Он обнял меня немного ласковей, чем обычно.

вернуться

3

Большая страсть (фр.)