Индийский веер - Холт Виктория - Страница 34

На время меня захватил интерес к исследованию прошлого. Я действительно нуждалась в том, что отвлекло бы мои мысли от Фабиана и от того, что он мог обо мне подумать — если он снова думал обо мне. Возможно, с моей стороны было самонадеянным рассчитывать на это, но в то время он казался глубоко заинтересованным. Кроме того, мне снились сумбурные сны, в которых фигурировали «Ели». Я снова возвращалась в этот мир, населенный странными людьми. Я видела, как Джордж складывает свои поленницы, как он крадется ночью и поджигает одну из них. Мне снилось, что я просыпаюсь, задыхаясь от дыма, проникшего в мои легкие. Какой ужас для несчастных, запертых в таком месте.

Отношение Колина ко мне тоже изменилось. Церковные дела сблизили нас. Он всегда обсуждал их со мной — какие гимны следует выбрать для специальных служб, кто какой прилавок должен иметь на ежегодных базарах и когда следует спрашивать Фремлингов об аренде их земель.

Я думала, что знаю о планах, имеющихся у Колина. То, что они имеются — это нормально. Он был молодой викарий, ищущий поддержки. Это был бы для него прекрасный церковный приход. Пасторам нужны жены; их продвижение идет легче, если выбор сделан правильно. Дочь пастора считалась бы наиболее приемлемой партией, и существовала вероятность, что, женившись на мне, он получил бы приход.

Как и большинство девушек, я думала о замужестве. Но в саду Фремлингов я усвоила, что я некрасива. Я говорила себе, что если никто не захочет взять меня замуж, я не буду переживать. Я останусь сама себе хозяйкой и мне не придется считаться с капризами какого-то мужчины.

Шансы на замужество у меня если и были, то невелики, однако ни одна разумная девушка не отвернулась бы от них без серьезных на то причин. Для себя я решила, что, скорее, предпочла бы вообще не выходить замуж, чем решиться на это только потому, что этот брак стал бы правильным решением вопроса для Колина Брейди.

В то же время я должна признать, что слегка романтически думала о Дугале Каррузерсе. Он был умеренно привлекательным, нежным и учтивым со всеми. Миссис Янсон всегда бывала довольна, когда он оставался у нас на ланч. Она очень любила и Колина Брейди, но я полагала, что Дугал Каррузерс пользовался ее особым расположением.

Я стала очень интересоваться историей, и он приносил мне книги для чтения, которые мы потом обсуждали. Однажды он предложил, чтобы мы поехали к замку Гросхэм, который находился примерно в восьми милях. Это была прогулка на целый день, и миссис Янсон дала нам с собой завтрак. Она сделала это с удовольствием.

Итак, рано утром мы выехали из конюшни Фремлинга. Это был прекрасный летний день, нежаркий, с легким ветерком; и мы не спеша отправились к замку.

Дугал не торопился. Ему нравилось наслаждаться сельской местностью. Он интересовался природой. Наши лошади шли рядом, чтобы удобнее было разговаривать. Он сказал мне, что не стремится ехать в Индию. С большим желанием он остался бы дома. Он хотел поступить в какой-нибудь университет и продолжить свои занятия.

К полудню мы достигли замка. Солнце становилось жарким, и поскольку мы выехали рано, то решили, бросив взгляд на руины, сначала закусить тем, что для нас приготовила миссис Янсон. После этого мы могли бы исследовать их более внимательно.

Гросхэм представлял собой каркас: несмотря на то что стены были не повреждены, внутри замок был целиком разрушен.

Мы выбрали дорогу через выступающие камни — остатки внутренних стен — мимо разрушенных колонн по траве, которая росла там, где когда-то был отделанный кафелем холл.

Возмущение Дутала было велико, потому что Гросхэм разрушился не в результате естественного старения, а с помощью солдат Кромвеля.

В тени замка мы открыли корзину для пикника и обнаружили там жареные цыплячьи ножки с салатом, хрустящий хлеб и горшочек с маслом. Там также были фрукты и бутылка домашнего вина миссис Янсон из плодов самбука.

Мы проголодались, и еда показалась нам особенно вкусной.

Я наслаждалась разговором с Дугалом, и так как после знакомства с ним читала уже значительно больше, могла разговаривать уверенно.

Мне редко доводилось видеть его таким возмущенным.

— Подумать только, этот замок сегодня мог бы быть в прекрасном состоянии, но из-за такого… вандала…

— Вы, конечно, относите это к самоуверенному Оливеру?

— Я ненавижу, когда портят красивые вещи.

— Но он считал их грешными.

— Тогда он был глупцом.

— Я думаю, что его нельзя рассматривать так.

— Можно быть умным в одном и глупым в другом.

— Это правда. Кромвель создал армию и научил крестьян сражаться. Он выиграл войну и некоторое время управлял страной.

— Он разрушил прекрасные вещи, и это непростительно.

— Он вел войну и уничтожал народы, что, безусловно, еще хуже. Но он верил, что прав, что на его стороне Бог. Разве можно обвинять людей, делающих то, что считают правильным?

— Трудно понять, был ли он прав или нет. Некоторые историки соглашаются, другие придерживаются совершенно противоположной точки зрения. Совсем нелегко дать оценку такому человеку. Относительно таких людей, как Нерон или Калигула, нет никаких сомнений. Но об Оливере Кромвеле каждый может иметь только свое собственное мнение.

— Он разрушил столько прекрасного, — настаивал Дугал, — и это то, за что я не могу его простить. Когда убивают во имя Господа Бога, я ощущаю прошлое более уверенно, чем когда люди просто откровенно жестоки. Этот замок как раз является таким примером. Когда думаешь о том, что он делал по всей стране…

— Я понимаю. Но все дело в том, что он был уверен в своей правоте.

— Вы высказали свою точку зрения. Я же так страстно люблю красоту, что не выношу разрушения.

— Я думаю" что красивые вещи для вас имеют большее значение, чем для других. Кромвель рассматривал их как греховные, потому что люди восхищались ими больше, чем Богом.

В дискуссии он оживился. Его бледное, слегка аскетичное лицо немного порозовело. Я подумала, что могла бы полюбить его. Он относится к тому типу людей, которые, когда узнаешь их ближе, оказываются более интересными. Я представила себе, что разделяю его увлечения. Мы ведем интересный образ жизни. Он был интеллектуал, гуманист, кроме того, я никогда не видела, чтобы так возмущались поступками людей. Казалось, он следил за моими мыслями:

— Мне было очень приятно познакомиться с вами и вашим отцом.

— И для нас было большим удовольствием подружиться с вами.

— Мисс Делани… кажется абсурдным обращаться к вам так официально после того, как мы стали такими друзьями. Может быть, я буду звать вас Друзиллой?

— Это неплохая мысль, — улыбаясь, ответила я.

— Какой прекрасный пикник.

— Я передам ваши слова миссис Янсон. Она будет рада.

— Друзилла…

Я так и не узнала, что он намеревался сказать, поскольку в этот момент мы услышали приближающийся топот копыт, и, когда Дугал в изумлении замолчал, к нам подскакал Фабиан.

— Здравствуйте, — воскликнул он. — Я узнал, что вы сюда отправились, и подумал, что могу примкнуть к вашей компании. Пикник. Какая прекрасная идея. — Он спешился и привязал свою лошадь вместе с нашими. — Вы собираетесь пригласить меня в свою компанию?

Я почувствовала легкое раздражение. Я была довольна и спокойна, слушая Дугала, а тут появился этот человек и разрушил мое спокойствие.

Я еле сдержалась, чтобы не сказать: «Кажется, вы сами себя пригласили, сэр Фабиан».

— Я подумал, что вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам. Это цыпленок? — Он протянул руку и взял ножку. — Хлеб выглядит вкусным, — добавил он.

— Его испекла миссис Янсон.

— Восхитительный повар эта миссис Янсон. Ведь я уже имел удовольствие обедать в пасторском доме. Как вкусно. Я рад, что пришел.

— Как ты узнал, что мы здесь? — спросил Дугал.

— Есть один способ. Не скажу. Я смогу снова им воспользоваться. Это восхитительные старинные развалины, не так ли? Я не удивлен, что они вызвали ваш интерес. Снаружи превосходно, а внутри… совсем не так, как можно ожидать. Совсем как некоторые, которые показывают всем свое невинное лицо и прячут секреты. Он смотрел прямо на меня.