Фаворитки - Холт Виктория - Страница 8

Каждый день Нелл бывала свидетелем разнообразных столкновений. Никогда нельзя было угадать, что произойдет в театре в следующий момент, какой крупный скандал будет обсуждаться или какая важная персона завяжет ссору с другой не менее почтенной персоной во время представления.

Она могла слушать громкий и часто непристойный разговор между придворными, сидящими в ложах, и масками из партера; к этому разговору часто подключались и другие зрители, продолжая причесываться или шумно пить из принесенных с собой бутылок. Некоторые из присутствующих становились на скамьи и насмехались над артистами, скандалили по поводу содержания пьесы или даже забирались на сцену и пытались напасть на актера, игравшего в пьесе труса или негодяя.

Все это было шумно, красочно и очень нравилось Нелл. Но не только это возбуждало ее. Не меньше, чем все происходящее в театре, ее привлекал сам спектакль.

И когда самый красивый из всех исполнителей, кого многие считали ведущим актером труппы, выходил на сцену, он мог утихомирить самых шумных зрителей. Он обычно держался на сцене важно, но не как красавец Карл Харт, а как герой, которого он играл. И если он играл в пьесе короля, то казалось, что Карл Харт был такой же король, как тот, другой Карл, который сидел в ложе и напряженно и внимательно наблюдал за человеком, подражавшим его собственному величию с таким успехом.

Нелл считала, что когда Карл Харт важно проходил из-за кулис на просцениум и силой собственного присутствия добивался всеобщего внимания, он был похож на Бога. Она тогда обычно смотрела только на него, не двигаясь с места, забывая о корзинке с апельсинами и не заботясь о том, что апельсинная Мэри увидит, как она уставилась на сцену вместо того, чтобы стараться убедить кого-нибудь из публики купить прекрасный китайский апельсин. Один или два раза Нелл удалось поговорить со знаменитостью. Он купил у нее апельсин. Он заметил и оценил ее изящество, так как Карл Харт ценил красоту. Он пока еще не имел представления о бойкости языка Нелл, потому что в присутствии этого великого человека она становилась непривычно молчаливой. И все же он не мог не знать, что она должна быть наделена определенной находчивостью, так как ни одна апельсинная девушка не могла бы без нее обойтись.

В этот день он играл Михеля Переса в пьесе» Управляй женой и подчиняй жену «, и многие придворные пришли посмотреть на него в этой роли. Нелл находилась в восторженном состоянии, когда она пришла в артистическую уборную посмотреть, не купят ли у нее актрисы один или два апельсина.

Несколько кавалеров уже были там; их пускали в артистическую уборную за дополнительную плату в полкроны; они могли вести там интимные разговоры с актрисами, миловаться с ними или договариваться о любовных свиданиях в более укромных местах.

Нелл влекла артистическая уборная; она слышала, что актрисам платят целых двадцать или пятьдесят шиллингов в неделю — баснословная для бедной продавщицы апельсинов сумма; вне сцены актрисы выглядели так же великолепно, как и на ней, потому что у них были красивые туалеты, подаренные придворными — и даже самим королем — для использования в спектаклях. Джентльмены ластились к актрисам, настойчиво предлагали подарки, умоляли принять их приглашения; а актрисы отвечали им так же развязно, как и своим сценическим любовникам.

— Не хотите ли китайский апельсин, миссис Кори? — проворковала Нелл. — Так смягчает, так освежает горло.

— Нет, девчонка. Ступай к миссис Маршалл. Может быть, она получит один апельсин от кого-нибудь из друзей-джентльменов.

— Я сомневаюсь, что она получит что-нибудь еще от него, кроме апельсина, — воскликнула Мэри Кнепп.

Миссис Апхилл и миссис Хьюджес начали смеяться над миссис Маршалл.

— Эй, шлюшка, — позвала миссис Истленд, — сбегай и купи мне зеленую ленту. Получишь грош или два за старание, когда вернешься.

Так обычно текла жизнь в артистической уборной. Нелл бегала по мелким поручениям, увеличивая свой небольшой доход, и вскоре начала задумываться над тем, что такое особенное было у Пег Хьюджес и Мэри Кнепп, чего не хватало ей.

И вот, как раз когда она вернулась с лентой и направлялась за кулисы, где Мэри Меггс держала свой товар под лестницей, она лицом к лицу столкнулась с великим Карлом Хартом собственной персоной.

Она присела в реверансе и проговорила:

— Желаю доброго-предоброго дня, мистер Перес.

Он помолчал и, наклонившись к ней, сказал:

— А-а, это малышка Нелл, апельсинная девушка. Тебе нравится Михель Перес, а?

— Так нравится, сэр, — ответила Нелл, — что я совсем забыла, что им был еще более знаменитый джентльмен — мистер Карл Харт.

Карл Харт любил лесть. Он знал, что он, если не считать Майкла Моухана — его единственного соперника, — был лучшим актером среди королевских подданных. Тем не менее он был готов принять похвалу от кого угодно, даже от маленький продавщицы апельсинов, но еще раньше он заметил, что эта продавщица апельсинов была необыкновенно хорошенькой.

Взяв ее личико обеими руками, он слегка коснулся его губами.

— Ну, — сказал он, — ты сама достаточно хороша собой, чтобы украсить сцену.

— Однажды я это сделаю, — ответила Нелл; в тот момент она уже знала, что так и будет. Почему она не может добиться такого же успеха, как любая из этих визгливых шлюх в артистической уборной?

— Ого, — сказал он, — эта девушка честолюбива!

— Я хочу играть на сцене, — ответила она.

Он снова взглянул на нее. Ее глаза сияли от возбуждения. В них была видна энергия, которую не часто встретишь.

« Боже правый! — подумал он. — Этот ребенок — редкость!»

И сказал:

— Пойдем со мной, девочка.

Нелл колебалась. Она и до этого получала подобные приглашения. Карл Харт заметил ее сомнение и рассмеялся.

— Нет, — сказал он, — не бойся. Я не насилую маленьких девочек.

Он выпрямился в свой полный рост и произнес, как бы обращаясь к публике:

— Мне никогда не надо было никого насиловать. Они сами приходят… они приходят с величайшей готовностью.

Плавность его речи завораживала ее. Он говорил с ней, с маленькой Нелл, как будто она была одним из тех роскошных созданий на сцене. Он заставил ее поверить в себя, почувствовать себя эффектной актрисой, играющей с ним свою роль. Она сказала:

— Сэр, я охотно выслушаю все, что вы мне скажете.

— Тогда иди за мной.

Он повернулся и пошел впереди по узкому проходу к маленькому закутку, где висели костюмы, в которых он выходил на сцену. Он тяжело повернулся к ней.

— Как тебя зовут, девчонка? — спросил он.

— Нелл… Нелл Гвин.

— Я наблюдал за тобой, — сказал он. — У тебя острый язычок и очень живой ум. Думается, твои способности пропадают зря у апельсинной Мэри.

— Могла бы я сыграть какую-нибудь роль на сцене?

— А как ты будешь учить роль?

— Я буду учить. Я буду учить. Мне довольно лишь раз услышать ее — и я запомню. — Она опустила корзинку с апельсинами и начала повторять одну из ролей, исполнение которой она видела в тот день. Она вложила в эту роль столько комичного, что красиво очерченный рот мистера Карла Харта начал подрагивать от сдерживаемого смеха, когда он наблюдал за ней.

Он поднял руку, чтобы остановить ее избыточную жизнерадостность.

— Как же все-таки ты будешь учить свои роли? — спросил он. Нелл была озадачена. — Ты умеешь читать?

Она отрицательно покачала головой.

— Тогда как же ты будешь учить их?

— Я хочу! — воскликнула она. — Я хочу.

— Одного желания мало, дитя мое. Ты должна будешь научиться читать.

— Тогда я буду учиться читать.

Он подошел к ней и положил руки ей на плечи.

— А что ты скажешь, если бы я тебе сообщил, что у нас в труппе я, возможно, найду место для исполнительницы маленьких ролей?

Нелл упала на колени, взяла его руку и поцеловала ее.

Он с удовольствием посмотрел на ее кудрявую головку.

— Черт побери! — сказал он, ругаясь как король, потому что время от времени он играл королей и начал думать, что в мире театра он и был королем, — ты прехорошенькое дитя, мисс Нелли.