Дорога на райский остров - Холт Виктория - Страница 40

— Да, — медленно отозвалась Бабуля. — Но ведь все это было так давно.

— Я знаю, но… У меня странное чувство насчет Энн Элис. И все время было… с тех пор, как я обнаружила ее могилу Понимаете, мне судьбой было предназначено найти ее. И я была первой, кто нашел дневник. Иногда у меня такое ощущение, что я — часть ее, что мы с ней — одно целое.

— Отродясь не слышала подобной чепухи, — заявила Бабуля. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду по поводу собраний карторграфов и того, что это естественно — посещая эти собрания, мы встречаемся с людьми своей профессии. Стало быть, ты считаешь, что Реймонд — потомок той самой Лоис Гилмур…

— В этом нет никаких сомнений. Все факты налицо. Семья, время, то, что Лоис Гилмур стала миссис Мэллори.

— А что ты сказала бабушке?

— Что наша фамилия — Мэллори, и Лоис Гилмур вторично вышла замуж за одного из наших предков. Я не стала говорить, что никакого первого мужа не было и что отец Фредди был убийцей.

— Ну, это не означает, что Реймонд — их плоть и кровь.

— Разумеется, нет. Но связь налицо, и Десмонд Фидерстоун — это чудовище — был его предком.

— Ты рассказывала о том, что написано в дневнике?

— Нет, конечно.

— И не надо. Осмелюсь предположить, если бы стали раскапывать историю семьи, то обнаружили бы и бандитов, и подлецов. Лучше о них вообще не знать. Этот Фидерстоун был в высшей степени отвратительным мужланом — разве что Энн Элис романтически преувеличивала. Откуда мы знаем, что она не придумала всю эту историю?

— Но она действительно умерла в ту ночь. И комнату замуровали. Я знаю, она писала правду. Она ведь записывала то, что видела и слышала. Это совершенно очевидно. И нелепо было бы предполагать, что она выдумывала.

— Ну, хорошо. Не приятно узнать, что твои прапрадед и прапрабабка были убийцами. Я никому не стану рассказывать о том, что мы прочитали в дневнике. К настоящему это не имеет никакого отношения.

— Я знаю, но никак не могу отделаться от мыслей об этом типе — Десмонде Фидерстоуне. Глядя на Реймонда, я вижу его. Поэтому-то я и не смогла сказать, что выйду замуж за Реймонда. Не могу забыть, что те двое были его прародителями.

Бабуля покачала головой.

— Это от потрясения, — сказала она. — Вот и все. Все произошло слишком неожиданно — такое открытие, ты оправишься от этого. Для всех нас это разочарование, однако, оттого, что мы немного подождем, вреда не будет. Со временем ты разберешься, что правильно, а что — нет.

Бабуля чмокнула меня в щеку.

— Я рада, что ты мне все рассказала. А теперь постарайся хорошенько выспаться. Нам утром рано выезжать.

Однако я не могла заснуть. Меня преследовали странные, дикие сны. Я была в той комнате… в комнате, простоявшей запертой почти сто лет. Дверь была заперта. В скважине торчал огромный ключ. Я слышала шаги на ступеньках. Кто-то пытался открыть дверь. Но та была заперта накрепко. Потом раздался громкий шум, и дверь распахнулась. В комнату входил мужчина. Это был Реймонд. Я радостно вскрикнула и протянула руки, но по мере того, как он подходил ко мне, лицо его менялось. Теперь это было лицо Десмонда Фидерстоуна. Я пронзительно закричала, когда он приблизился ко мне.

И от крика проснулась. Я смотрела в темноту. Если я выйду за него замуж, мне будут сниться вот такие сны. И я буду искать в своем муже злодея. Я боялась заснуть — а вдруг мне снова приснится этот сон. Однако, в конце концов, я задремала и, проснувшись, обнаружила в комнате горничную с горячей водой.

Пора было вставать. Каким другим все казалось при свете дня! Я вспомнила, где нахожусь, и о том, что мой счастливый визит подошел к концу. При этой мысли мне стало грустно. Все должно было быть совсем по-другому.

Мне будет очень не хватать Реймонда. Я поступила глупо, подумала я. Со временем мне все покажется в ином свете. И тогда все будет хорошо, и я навеки избавлюсь от нелепых фантазий.

АМСТЕРДАМ

Возвращение домой было печальным. От Филипа вестей не было. Дом казался очень притихшим. Бабуля М заметила:

— Это после дома, где большая семья и полно народу. Они очень счастливое семейство. Что-то все же есть в больших семьях. Мне бы хотелось, чтобы мы получили известия от Филипа и чтобы твой отец вернулся домой.

Я отправилась в свою комнату распаковывать вещи и, развешивая их, вспоминала, по каким случаям надевала к: за обедом, присоединяясь к беседе за столом.

Да, наш дом действительно казался слишком тихим, и мне хотелось вернуться назад, к Биллингтонам. Прежде я никогда не замечала, как тихо у нас в доме. Когда Филип был с нами, здесь было веселее. А теперь мы снова скучали по нему, остро ощущая пустоту от его отсутствия.

Мы снова вернулись к воспоминаниям о нем, каждый день ожидая вестей, а их все не было.

Мне хотелось, чтобы мы по-прежнему оставались у Биллингтонов. Я сделала глупость. Надо было мне согласится стать женой Реймонда. Наверное, я все-таки любила его, потому что очень по нему скучала. У них в доме ч перестала постоянно думать о Филипе и на некоторое время даже могла забывать о нем. А теперь тоска и тревоги вернулись.

Если бы я сказала Реймонду «да», я бы теперь уже Думала о предстоящей свадьбе. Мы с Бабулей уже строили бы волнующие планы.

Я жалела, что теперь все не так. Я была дурой.

Я отправилась в комнату Энн Элис и устроилась там.

— Если бы я не нашла твой дневник, все было бы по-другому, — сказала я Энн Элис так, словно она была рядом. У меня часто появлялось ощущение, что она в комнате. — Филип не загорелся бы мыслью отыскать этот остров. Он по-прежнему был бы с нами, а я готовилась бы к свадьбе с Реймовдом. Ты изменила всю мою жизнь, Энн Элис.

Какая тут стояла тишина. Ничего… только тихий стон ветра, шелестевшего листьями тиса, росшего прямо за окном. Мне казалось, в шуме ветра я различала голоса. Впрочем, в этой комнате у меня всегда разыгрывалось воображение.

Бабуля была права. С прошлым покончено. Нельзя позволять ему омрачать настоящее. Было таким потрясением узнать, что предки Реймонда связаны с моими. Двое из них убили Энн Элис, а Фредди… малыш Фредди, о котором она писала не так уж много, но он, похоже, был милым мальчиком, — оказался прапрадедом Реймонда. Реймонд, наверное, был похож на Фредди. И все же Фредди был сыном убийц.

Снова и снова я жалела о том, что обнаружила дневник. Жалела о том, что связывало наши семьи. Наверное, в жизни много вещей, о которых лучше не знать.

Я сидела в комнате у окна, размышляя об Энн Элис и той ночи, как вдруг услышала на ступеньках шаги. Медленно, с трудом кто-то двигался по коридору.

В ту минуту я представила себя на месте Энн Элис и все переживала, как она. Я сидела, не сводя глаз с двери. Увидела, как медленно повернулась ручка. Я все переживала заново. Между мной и этой девушкой действительно была какая-то мистическая связь.

Дверь медленно отворилась. Я ждала его… этого злодея. Я нарисовала в своем воображении его портрет — красив грубоватой красотой, полные чувственные губы и темные свирепые глаза, жадные глаза, стремящиеся получить то, чего хотят, не заботясь о том, кого сокрушат на своем пути. Я тихонько ахнула, когда в комнату вошла Бабуля М.

— Снова ты здесь! — сказала она. — Да ты бледна, как мел, и, похоже, до смерти напугана. Не лучше служанок с их привидениями, вот только у них хватает ума держаться подальше от этой комнаты.

Бабуля вошла и уселась на кровать — и комната тут же приняла обычный вид.

— Что ты здесь делаешь? Вечно ты тут сидишь. Ей Богу, я снова запру эту комнату.

— Меня словно что-то привело сюда, — отозвалась я. — Я услышала ваши шага на ступеньках, и на минуту мне показалось…

— Что я кто-то восставший из мертвых! Право, детка, это надо прекратить. Все это сплошной вздор. Ты взвинчиваешь себя из-за каких-то фантазий. Если бы не буря…

— Я сама это часто повторяю. Если бы не буря…

— Ну, сейчас нет смысла повторять это. Все уже произошло, и конец. Зачем ты сюда приходишь? Дневник уже становится для тебя каким-то наваждением.