Долгий путь к счастью - Холт Виктория - Страница 49

Может ли быть, чтобы Яго Келлевэй желал стать моим мужем?

Беспокоила меня эта мысль ужасно, но я не могла не признаться, что и восхищала тоже. Боже мой, да что я вообще знаю о нем? Что я знаю о всех, кто здесь живет?

— Сильва, — прошептала я снова, — где ты, Сильва?..

Прислушалась. Занавески на окнах легонько покачивались от ночного бриза, но ни звука не доносилось — только отдаленное шуршание прибоя.

Следующим утром я решила разыскать Слэка.

Я нашла его на хозяйственном дворике. Он кормил чайку, которая клевала кусочки рыбы из миски, стоявшей прямо на земле.

— Она летать не может, мисс Эллен, — обернулся ко мне Слэк, — вот, нашел ее среди скал. Перышки у нее все слиплись, сама съежилась, небось, сто лет ничего не ела. А еще… еще другие птицы клевали ее, гнали. Птицы очень жестоки друг к другу. Если одна покалечилась или просто не похожа на остальных, ее забьют до смерти. Вот и люди иногда такие же. Не всегда они любят тех, кто не похож на них.

Говорил он без эмоций, без печали, хотя я понимала, что себя он сопоставлял с птицей, которая на других не похожа. Жизнь свою он принимал такой, какая она есть. Он был доволен своим отличием от обычных людей, он не забывал, что Господь дал ему силу, по его словам.

— Какой славный твой найденыш! — сказала я.

— Да она еще боится всего. Когда я с ней говорю, она затихает, успокаивается. Первый раз когда я ее взял, она билась и рвалась, но мы с ней поговорили, я сказал, что это всего лишь старина Слэк, который знает, как ей помочь, ну, она тихая, ласковая стала. Смотри, все перышки-крылышки я уже почти очистил. Но не хочу, чтобы она сразу начинала летать. Пусть подкормится еще… сначала по капельке, наедаться до отвала нельзя. Ну что ты, что ты, красавица, что ты, Слэк тебя не бросит, вот увидишь.

— А что с тем голубем, у которого лапка была поранена?

— Стал смелый и нахальный. Уже позабыл, что вообще болел.

— И полон к тебе благодарности, наверное?

— Да мне этого не надо, мисс Эллен. Самая большая радость видеть, как они зернышки свои клюют, как садятся мне на плечи, головку вот так набок наклоняют, будто говорят: «Слэк, привет. Вот и я».

— Слэк, — сказала я, — я ведь пришла к тебе с просьбой. Ты можешь сегодня выйти со мной на лодке? Я сама буду грести. Я просто хочу, чтобы ты сопровождал меня. Я обещала мистеру Яго, что одна не буду садиться в лодку… пока не буду.

Он был очень рад, что его попросили о помощи. Самую светлую сторону его жизни составляло общение с людьми, а мое доверие к нему, просьба сопровождать на лодке просто привели в восторг.

Я решила на лодке объехать Остров вокруг.

— А ты прекрасно веслами работаешь, мисс Эллен, — сказал мальчик, — еще надо тебе узнать, где подводные камни, где отмели. Здесь совершенно безопасно плавать, если, конечно, недалеко от берега держаться. В таком море, как нынче, опасности нет. Ветер, правда, ох как быстро поднимается. Вот море перед тобой, будто шелковое, а прошло пятнадцать минут, оно уже хмурое и тревожное. Вот за этим и надо следить, когда на лодке отправляешься на материк. А вокруг острова плавать беды не будет. Здесь столько бухточек, всегда можно укрыться.

— А что, тонут люди в море?

Я внимательно наблюдала за ним, и вновь показалось мне, что пелена набежала на его глаза.

— Бывает, — сказал Слэк.

— И это случилось с моей сводной сестрой Сильвой, — спокойно произнесла я.

Он молчал.

— Ты ведь, конечно, знал ее, Слэк? — продолжала я.

— Да, знал.

— Тогда сам подумай: она была мне сестрой, а я никогда не знала о ней, не видела ее. Ведь трехлетней меня увезли отсюда, а ей, наверное, было двенадцать — тринадцать. Я так хочу узнать о ней что-нибудь. Расскажи, что знаешь..

— Она птиц любила.

Ага. Значит, что-то их связывало. Я так и думала.

— И что, она часто приходила на голубятню, помогала тебе кормить птиц, наверное?

Он заулыбался и кивнул.

— Да. Да. И они все ее хорошо знали. Садились ей на руки, на плечи. Она обожала и птиц, и зверей, вообще всякую живность. Она такая добрая с пимп была, ласковая.

Лицо его вдруг осветилось счастьем, я поняла, что сейчас он вспомнил те дни, когда Сильва сидела среди голубей или баюкала на руках какую-нибудь больную зверюшку, обсуждая, чем бы полечить несчастного.

— Она часто с тобой разговаривала, Слэк?

— О да, мисс Эллен. О птицах она говорила постоянно.

— А о себе? Может, она говорила тебе, счастлива ли, нет ли?

— Она говорила, и говорила, и говорила… будто меня и не было рядом, а потом вдруг поднимала голову, улыбалась; что, мол, заговорилась я, Слэк? «Это ты такой слушатель хороший, что я обо всем забываю», — шутила потом.

— Она была очень несчастна?

Счастливое выражение на лице мальчика сменилось тревогой. Потом он кивнул.

— Да, она так плакала иногда… это было страшно… Никогда я не слышал, чтобы плакали люди так, как мисс Сильва. То ли смеется, то ли рыдает Все сразу, и сквозь слезы кричит «ненавижу, ненавижу». Все ненавидела — замок, мистера Яго, всех.

— Почему Сильва в ту ночь села в лодку? Слэк, ты знаешь, почему? Что было?

— И шторм, и непогода были на море.

— Это я знаю! Но она-то почему?

Губы мальчик крепко сжал. Ну, точно, он что-то знает, подумала я.

— Говорят, она утонула?

Он кивнул, не разжимая губ.

— Лодку выбросило на берег, — будто только что вспомнив, сказал Слэк.

— Она вышла на лодке в море, потому что была несчастна? Потому что устала от замка, от Острова? Она хотела сбежать? От кого? От чего? Слэк, ты же знаешь, знаешь, Слэк?

— Можно считать, что она сбежала отсюда.

— Но выходить на лодке в такой шторм!

— В ту ночь гремела над Островом буря, — сказал мальчик, — помню и гром, и вспышки молний. Говорят, это Бог гневался так. Как ты думаешь, это правда, мисс Эллен?

— Нет, — сказала я. — Но послушай, если в бурю она отправилась в море, значит, она действительно хотела расстаться с жизнью. Никакое суденышко не справится с такими волнами и шквалами, разве нет?

— Как знать, мисс Эллен, что сделает с твоей лодкой море.

— Но ее лодку вынесло на песок… через несколько дней… пустую.

— Да, — подтвердил он, — пустую. Молю Бога, чтобы в другой своей жизни она была счастлива.

— Кое-кто из слуг поговаривает, что призрак ее бродит по Острову.

— Ага, говорят.

— Ты веришь этому?

— Думаю, что она с нами.

— Значит, ты считаешь, что души людей в жизни несчастных или тех, у кого силой отняли жизни, продолжают обитать среди нас, живых?

— Для меня это слишком мудрено, мисс Эллен.

Его бледное лицо ничего не выражало; глаза подернулись туманом. Я была уверена, что он знает о моей сводной сестре гораздо больше, чем только что поведал мне; значит, он еще не вполне доверяет мне, чтобы рассказать все до конца.

ГИБЕЛЬ «ЭЛЛЕН»

Искусство управления лодкой и владения веслами я постигла не хуже, чем Гвеннол или Дженифрай. Обе они, кстати, о Майкле Хайдроке больше не упоминали и, казалось, хотели убедить меня, что никакого беспокойства и негодования в этой связи не испытывают.

Яго целыми днями был занят на Острове. Он лично наблюдал за работой на фермах, занимался какими-то торговыми сделками, и все это требовало частых переездов через пролив на Большую Землю и обратно. Обычно ему удавалось выкроить время, чтобы вместе со мной поездить верхом по дорогам, познакомить меня с фермерами, торговцами, в очередной раз поздороваться с хозяином гостиницы или с пастором, с доктором или каким-нибудь еще уважаемым человеком на острове.

Отношения наши с Яго становились все ближе, я была бессильна против его мужского обаяния, которое он так и источал, более того, теперь я нуждалась в ежедневной дозе общения с ним.

Яго был очень доволен моими успехами в гребле. Однажды утром он попросил меня спуститься в бухту к причалу, где я увидела свежевыкрашенную лодочку с яркими буквами «Эллен» на борту — теперь это была моя гордость.