Долгий путь к счастью - Холт Виктория - Страница 34

— Как мне вас называть? — спросила я.

— Яго, естественно. Это мое имя, мы с вами родственники. Попечительство не обязывает нас к церемониям. Вам нечего благоговеть передо мной.

— Я и не собираюсь. Я сама всю жизнь за себя отвечала и на данный момент не считаю, что так уж нуждаюсь в опекуне.

— И тем не менее он у вас есть, хотите вы этого, Эллен, или нет; это человек, наделенный, к несчастью, а может, и к счастью, повышенным чувством долга, и как бы вы ни возражали против его попечительства, он будет обязательства свои выполнять. Таким образом, для вас я — Яго, и… будем друзьями. Яго — старобританский вариант имени Джеймс, ветхозаветного Иакова. Параллели эти возникли еще на заре истории, которой я всегда интересовался, изучая наши древние обычаи, собирая факты, имена… Надеюсь, вам будет это любопытно. Никаких испанских «влияний», имя Яго не имело, хотя многие уверены в этом. Ведь испанское влияние на язык, традиции нашего побережья было огромным. Пресловутая Великая Армада постоянно совершала сюда вояжи, а когда славе их настал конец, многие ее бойцы осели в этих краях, многие были взяты в плен… Но я не об этом. Я о своем имени. Яго, повторяю, старобританского происхождения и, подчеркиваю, не английского. Вы вообще знакомы с древней историей?

— Очень поверхностно, — ответила я, — на домашних уроках нам что-то рассказывали, но я помню немногое.

— Мы — чистокровные бритты, — продолжал он, — кровь наша не имеет ничего общего с теми, кто называет себя сегодня англичанами. Наши предки очень изолированно жили на островах и на побережье… здесь сохранились древние традиции, национальные особенности. Со многими из них вы у нас познакомитесь. Эти острова — родовое владение Кэллевэев, уже несколько столетий мы обитаем здесь, наш Остров — удивительное место: щедрая земля, мягкий климат, богатые урожаи. Скалы защищают нас от ледяных ветров с востока, холмы — от юго-западных холодов, Гольфстрим верно служит свою службу. Я как-нибудь покажу вам пальмы и субтропические растения в моем саду. У нас своя «городская» торговля, своя церковь, свое кладбище, своя гостиница; хозяйство наше преуспевает. Мы независимы… почти независимы… от Большой земли. И это — край Келлевэев.

Произнося эти слова, Яго вновь изменил свой облик: теперь он светился гордостью и достоинством чистокровного бритта. Он не стеснялся своих чувств к Острову, и это смягчило меня, к тому же его почти яростный патриотический энтузиазм был заразителен. И пусть я не видела еще толком родовых владений, я тоже преисполнилась гордости за свою принадлежность к древней фамилии и к древней земле Келлевэев. Мне ужасно захотелось, чтобы Яго продолжал этот исторический экскурс. Он заметил мой интерес, и я поняла, что это ему приятно.

— Я с огромным удовольствием все покажу вам, Эллен, все расскажу, — сказал он. — У нас здесь столько праздников: наше Рождество, наши «Кулачки», наша «Верхушка Лета», вся полыхающая кострами… На Острове традиции соблюдаются строже, чем на берегу, многие обычаи уходят еще в языческие времена. Но вы все сами узнаете. Для начала неплохо было бы познакомить вас с родней. Итак, моя сестра, Дженифрай. Она вдова, мужа потеряла несколько лет назад во время эпидемии тифа, которая свирепствовала на Большой земле и даже сюда просочилась, Сестра старше меня на несколько лет. Именно она отправилась в одну из семей, где хозяин прикован болезнью к постели. Вы знаете, Эллен, мы здесь никого не бросаем в беде. И к нам идут люди за помощью. Это накладывает определенную ответственность на нас. А дочь Дженифрай, Гвеннол, составит вам славную компанию. Вы примерно одних лет. Гвеннол не бросит вас одну. Ну а теперь я жду вашего рассказа.. о себе, о жизни в доме ваших родственников.

Я начала свое повествование, которое даже развеселило Яго, правда, я намеренно излагала события детства и юности в этакой озорной, легкой форме. Иначе говорить о кузине Агате я не умела.

Однако Яго поинтересовался:

— Что же, значит, не очень сладко вам жилось? У них своя дочь, и наполовину не такая очаровательная, как вы. А вас кузина держала на положении жалкой родственницы, пользующейся ее щедротами?

Я поразилась, насколько проницателен он был.

— В общих чертах — да, — призналась я.

— А потом, — продолжал Яго, — наступило время этого юноши — богатого и великодушного. Ваша родня хотела заполучить его себе в зятья, а он выбрал вас — молодец! И вдруг покончил с собой?..

— Нет. Он не мог этого сделать. Если бы вы знали его, вы поняли бы, что это немыслимо. Невозможно.

— Что случилось, то случилось. — Его голос успокаивал, утешал. — Все позади. Я просто вспомнил об этом, раз уж разговор шел о прошлом. Не будем возвращаться к тем дням, лучше будем думать о настоящем и о будущем. Но, заканчивая эту тему, я только одно еще хотел узнать: какие планы у вас были, пока вы не получили от меня письмо?

— Я собиралась идти в гувернантки в дом приятельницы моей кузины.

— И такая перспектива вам не улыбалась?

— Да мне противно думать об этом! — горячо откликнулась я.

— Еще бы! Вы — и в гувернантки! Моя дорогая Эллен, вам это никак не подходит. Вы слишком горды ря такой лакейской работы. Вам самой следует нанимать гувернанток для своих детей.

— Я не замужем, так что…

— Такая привлекательная, как вы, девушка долго одна в жизни не останется. — Я не собираюсь… — начала я, протестуя.

— Конечно, не собираетесь, пока не встретили подходящего человека. Как опекуну мне бы очень хотелось вашего счастливого замужества. Ну а теперь, я полагаю, вам надо немного отдохнуть. Комната в вашем распоряжении. Все просьбы и пожелания Дженет исполнит, вам стоит только позвонить.

Я встала. Поднялся и Яго. Он вызвал прислугу.

Затем положил мне руку на плечо и легонько сжал его. Я ощущала кожей его сильные пальцы, уверенные движения.

— Проводите мисс Эллен в ее апартаменты, — приказал он, ласково пожимая на прощание руку. Двери в его гостиную закрылись.

В странном настроении вернулась я к себе. Только что я виделась с самым необычным человеком в своей жизни. До конца я ему доверять не могла, как не могла избавиться от впечатления, которое он произвел на меня когда-то в пустом особняке на площади Финлей. Настроение и поведение его менялись резко и неожиданно, каждый раз казалось, будто передо мной уже другой человек. А пока мне было ясно только одно: я так и не поняла, что представляет собой мой кузен-попечитель Яго.

Естественно, мне было не до отдыха. Я была слишком взбудоражена. До обеда оставалось еще куча времени, и я решила обследовать территорию в пределах стен замка. Мне совершенно четко дали понять, что здесь я — дома. Вот я и начну осматриваться, изучать округу.

По лестнице, по которой меня вели в комнату, я теперь спустилась вниз, вошла в небольшое помещение, типа караульной. Сознание одиночества в этом огромном замке всколыхнуло во мне настроения, которые не возникали в присутствии других людей. Все оказалось совсем иначе, чем я себе представляла. Замок-крепость, опекун — отнюдь не пожилой господин, а мужчина в расцвете лет. К тому же очень своеобразного нрава. Сестра его и племянница, с которыми мне еще предстояло встретиться, и, конечно, он сам, происходили из родовой ветви, печально известной «связью» с дьяволом. В таком месте, где всем и всеми повелевает столь необычный человек, мне явно скучать не придется; мысль эта взбодрила меня, чего после смерти Филиппа не бывало. Кроме всего прочего, я хотела дознаться, отчего моя мать так поспешно и таинственно сбежала отсюда. Моя жизнь сложилась бы, наверное, совсем по-другому, если бы не тот ее побег…

Атмосфера пустого караульного помещения, где я стояла, вдруг показалась мне угрожающей. До чего же я была опрометчива, приехав сюда, мелькнула мысль.

А нет же, что это я, ведь здесь моя родня. Некоторую неуверенность в себе и сомнение вызвал тот неожиданный факт, что Яго оказался тем самым человеком, которого я безумно испугалась в особняке на площади Финлей. Да, он определенно шутник и большой оригинал. Бывают такие люди. Он сам признался, что любит театральные эффекты в жизни.