Долгий путь к счастью - Холт Виктория - Страница 28

Я отвечала, что не собираюсь долго оставаться на берегу.

— Вот жду, когда море немного успокоится, — сказала я.

— Стало быть, вы намерены добраться до Острова?

— Да. Мои родственники пригласили навестить их.

— А вы не бывали в этих краях прежде?

— Вообще-то я родилась на Далеком Острове, но с трехлетнего возраста не приезжала сюда.

— Так что, вы…

— Я Эллен Келлевэй.

Она в изумлении смотрела на меня.

— Ну, знаете, — наконец вымолвила она, — вот это да!

— Вы, должно быть, знаете моих родственников.

— Келлевэев всякий знает. Они живут на Далеком Острове уже не одно столетие.

— Приглашение мне прислал мистер Яго Келлевэй, Вы знаете его?

— О да! Властелин Острова, как мы его здесь называем.

Все посетители теперь смотрели только на меня, и я неожиданно сообразила, что, пожалуй, слишком разговорилась, да еще в таком легкомысленном тоне, поэтому, быстро заплатив за марки, я вышла и вернулась в гостиницу, где меня ждал ленч, состоявший из ветчины, сыра, фруктов.

День был уже в разгаре, и на море заметных улучшений не наблюдалось. Небо все так же хмурилось, как накануне, волны, в клочьях белой пены, бились о песчаный берег, ветер разносил по воздуху ледяные брызги.

В четырех стенах я сидеть не могла, поэтому вновь отправилась на прогулку. Теперь с Главной улицы я свернула к пристани. У причала болталось несколько суденышек. Я прочитала их имена: «Наша Сэлли», «Дженни», «Веселая девица», «Авантюристка». Лодки подпрыгивали на волнах, бились о пирс. Я миновала груды плетенок для омаров; рыбак, занятый починкой сети, с любопытством уставился на меня. В ответ на мое приветствие он пробормотал что-то неразборчивое и продолжил работу. Передо мной был большой крытый павильон, весь пропахший рыбой, рядом — огромных размеров весы. Я попала на рыбный рынок, сегодня пустой и молчаливый. Ни одно из рыбацких суденышек не решалось выйти в такую погоду в море. Над головой носились чайки, крича пронзительно и, казалось, раздраженно: никакой привычной добычи вроде ошметков улова или мелкой рыбешки им сегодня не досталось.

Покинув пристань, я направилась по извилистой тропке в ближнюю рощу, все думая о том, о чем тщетно пыталась забыть. Ох, как трудно оказалось вытравить из памяти, даже спустя столько времени, смеющееся лицо Филиппа, его ласковые насмешки при вечной готовности защитить меня. И точно так же не выходил из головы злобный осуждающий взгляд Ролло. Бесконечно больно было сознавать, что он заподозрил меня в обмане, который якобы довел Филиппа до самоубийства.

— Филипп, — вырвалось у меня, — Филипп, ни за что, никогда не поверю, что ты сам сделал это! Невозможно, я же знаю. Но что, что произошло?..

Боль опять подступила так же к сердцу, как в то роковое утро, когда Ролло явился ко мне со страшным известием…

Мысли мои унеслись в прошлое, и я не заметила, что давно углубилась в лес; стало ясно, что надо той же тропой возвращаться в гостиницу, но я не спешила, все равно впереди меня ждал пустой одинокий вечер.

Вряд ли я заблужусь здесь, думала я, однако повернула обратно и пошла прежней, как я полагала, дорогой, в надежде вот-вот выйти на опушку леса, откуда будет видно море. Но этого не произошло, и очень скоро я вообще потеряла ориентацию и в смятении обнаружила, что заблудилась по-настоящему.

Я уверяла себя, что так или иначе случайно найду выход на побережье, но прошло полчаса, а я все бродила по лесу. Неожиданно среди деревьев я увидела калитку в заборе, и, обнадеженная, открыла ее, пошла дальше по тропинке, лес вокруг которой постепенно редел. Возможно, вскоре я выйду к какому-нибудь дому, где смогу узнать дорогу в город, обрадовалась я.

Я вышла на прогалину, когда вдруг услышала топот конских копыт и впереди показался всадник на лошади серой масти, который быстро приближался ко мне.

— Вы не могли бы помочь мне? Я заблудилась здесь, — обратилась я к нему.

— Вообще-то вы забрели в частные владения, — ответил он, — этот участок леса используется хозяевами для охоты на фазанов.

— О Боже, простите. Простите меня. Я пыталась выбраться отсюда, но…

— Куда вы хотите попасть?

— Я остановилась в «Полкрэг Инн».

— Долгий же путь вы проделали.

— Боюсь, дольше, чем сама предполагала.

— Самый короткий путь отсюда лежит через поместье. Права частных владельцев, конечно, святы, но иначе придется делать огромный крюк.

— Вы полагаете, хозяин будет возражать?

— Уверен, что нет, — с улыбкой ответил всадник, — вообще-то, он уже не возражает. Это мои владения. Я — Майкл Хайдрок.

— Значит, это ваши лесные угодья. Я вновь приношу свои извинения.

— О, ну что вы, к нам часто забредают нездешние, Не заметить границу поместья проще простого. Нам следовало бы расставить везде указатели.

— Я буду очень признательна вам, если вы окажете такую любезность и покажете мне дорогу.

— С огромным удовольствием.

Я сделала один только шаг, но неожиданно поскользнулась на старом корявом корне и растянулась на траве.

Он немедленно спрыгнул с лошади, помог мне подняться. Я успела заметить, какое благородное у него лицо, а искренняя тревога за меня внушала доверие к нему.

— Вы не поранились? — спросил он быстро.

— Не думаю.

Я встала, ощупала лодыжку.

— Ну, я вижу, стоять вы можете. А идти?

— Да. Похоже, могу.

— Боль может появиться потом. Пешком проделать обратный путь вам определенно будет не под силу. Вот что я вам скажу. До моего дома рукой подать. Мы сейчас зайдем туда, выясним, насколько серьезна ваша травма. А я могу отправить человека в гостиницу, чтобы он привел экипаж.

— Вы так добры.

— Не стоит. Давайте я помогу вам сесть на лошадь, а сам поведу ее.

— Вот это необязательно. Доковыляю как-нибудь…

— Только навредите себе, — мягко настаивал он.

— Но от меня вам и так столько неприятностей. Сначала я вторглась в частные владения, теперь вам приходится уступать мне лошадь.

— Это минимум, который я могу сделать для вас, — сказал хозяин поместья.

Он помог мне забраться в седло и повел под уздцы лошадь.

То, что я увидела через какие-то минуты, стало незабываемым на всю жизнь впечатлением: среди деревьев мелькнули очертания усадьбы Хайдрок. За зубчатыми стенами ограды возвышалось строение из серого камня, к дому вела через арку в башне дорога, створки ворот украшала готического сгиля резьба. На лужайке, самой зеленой, самой гладкой, какую я только видела в жизни, расхаживал роскошный надменный павлин, сопровождаемый несомненно восхищенной им, но такой маленькой и скромной, спутницей.

Необыкновенное ощущение покоя, царящего здесь, поразило меня. Такой уголок кого угодно приведет в восхищение. Безо всяких причин счастливое чувство умиротворенности охватило душу, и все это несмотря на боль в лодыжке, на некоторую неловкость по отношению к столь внимательному и любезному незнакомцу — хозяину.

По гравийной дорожке, через арку, через весь внутренний двор мы подошли к конюшням. Мир и покой царили и здесь. Высокие, решетчатые окна нижнего этажа выходили на мощенный булыжником дворика, где среди камней яркими пучками пробивалась трава. Спутник мой крикнул «Том!», а сам помог мне спешиться. Появился и Том, судя по всему, грум; с некоторым удивлением он посмотрел на меня и занялся лошадью.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил хозяин.

Мы поднялись на крыльцо. Раскрылись двери, и мы оказались в зале, небольшом, элегантных пропорций. Под потолком — толстые дубовые балки, пол выложен мозаичным узором, в дальнем конце с одной стороны невысокий помост, с другой — галерея.

— Я думаю, — сказал Майкл Хайдрок, — нам стоит пригласить мою экономку. Она определит, большая ли беда приключилась с вашей ногой. В таких делах она у нас большой авторитет. Но прежде всего прошу садиться.

Он дернул за шнурок, где-то в глубине дома зазвенел колокольчик, а я тем временем с благодарностью устроилась в одном из деревянных кресел, относившемся, должно быть, к семнадцатому веку, и принялась разглядывать изумительной красоты гобелен на стенах.