Долгий путь к счастью - Холт Виктория - Страница 25

Извлечь меня из этих зарослей оказалось очень непростым делом. Два опытных скалолаза из ближайшего городка приехали со специальным снаряжением; собралась целая толпа зевак, история моего спасения попала в газеты. Появилась статья об опасностях утеса «Дэд Мэнз Лип». Автор размышлял, отчего совсем недавно установленная ограда сломалась, и делал вывод, что в таких местах меры безопасности должны соблюдаться неукоснительно.

Три дня Эсмеральда ухаживала за мной, как за малым ребенком. Этого было достаточно, чтобы я оправилась от шока, чтобы зажили синякии и царапины. Это происшествие со мной только подтвердило всеобщую уверенность в том, что Филипп покончил жизнь самоубийством. Вслух никто не говорил об этом, просто сама атмосфера была такой. Вечно оставаться в Сассексе было нельзя, и кузина Агата вызвала нас в город.

Я ощущала легкую дрожь в коленках, когда переступила порог дома, за которым меня ждала кузина Лоринг. Лицо ее выражало одновременно и раздажение, и плохо скрываемое торжество: раздражение потому что я, попав в опасность на утесе, вновь заставила всех говорить о себе, а скрытое торжество потому, что хоть и по-прежнему тешил кузину факт, что член их семьи был удостоен внимания могущественного клана Каррингтонов да еще собирался породниться с ними, она была удовлетворена, что я в конце концов потерпела поражение и вернулась на прежнее свое место бедной родственницы в дом, предоставив ей возможность снова мучить и унижать меня.

Оказавшись в городе, я отправилась на площадь Финлей, чтобы взглянуть на тот дом. Он по-прежнему был выставлен на продажу, но ничто теперь не заставило бы меня зайти туда. Я подумала, не померк ли интерес покупателей к этому особняку после всего, что произошло. Ведь даже дом этот, наше будущее жилье, упоминался в связи с трагической смертью Филиппа. Люди могут счесть его зловещим; вот, пожалуй, так и обретают места дурную славу.

Когда я стояла посреди площади и всматривалась в фасад дома, мне почудилось, будто усмехается этот особняк. Никогда он не принимал меня, предупреждал: «Держись подальше», а я осмелилась пренебречь его предупреждениями, не обращала внимания на его неприязнь ко мне, пока не получила страшных доказательств.

В обществе я теперь почти не показывалась. Каррингтоны, похоже, избегали меня. Наверное, один мой вид вызывал у них душевную боль, больше того, они все еще официально были в трауре, в светской жизни не участвовали. Когда в нашем доме появлялись гости, кузина Агата, которая совершенно равнодушна была к моим переживаниям, впрочем, как и всегда, предпочитала, чтобы я не показывалась.

— Мы не хотим, чтобы вновь оживали все эти толки и слухи, — с неприятным смехом говорила она, — они крайне осложняют нам жизнь.

Разбитая, уничтоженная страданиями, я механически проживала дни за днями, твердо зная при этом, что долго такое неопределенное положение не продлится.

Я была права. Однажды кузина Агата вызвала меня в свою малую гостиную. Я стояла перед ней, а она смотрела на меня с явным неудовлетворением. Дни моего короткого триумфа позади, теперь она вновь может распоряжаться судьбой бедной родственницы.

— Полагаю, — начала она, — всем нам еще понадобится немало времени, чтобы пережить все эти крайне неприятные события. Разумеется, я никогда полностью не верила, что эта свадьба состоится. Всегда я думала, что что-нибудь да помешает ей. Если бы у меня была возможность… — Тут она затрясла головой, подразумевая под этим, что она сама никогда бы не дала согласия на этот брак, что она бы заставила Филиппа взять в жены Эсмеральду.

Кузина тяжело вздохнула. Я совсем сникла, была не в состоянии возражать, исчезло вечное стремление противиться ей.

— Ну, как говорится, нет худа без добра, и мне кажется, это именно твой случай.

С удивлением теперь смотрела я на нее, а она наградила меня ледяной улыбкой. Следовало догадаться, что ее радость обернется моими страданиями.

— Миссис Оман Лемминг собирается, расставшись с прежней гувернанткой, нанять себе нового человека, правда, подходящей кандидатуры у нее еще нет. Но теперь, зная, что ты ищешь место работы, она великодушно решила закрыть глаза на условности и дать тебе шанс.

— О нет, — запротестовала я.

— Да! Это больше чем любезность с ее стороны. В газетах был такой шум! На тебе печать. И тем не менее она полагает, что со временем все будет забыто и что тебе это пойдет на пользу. Я сочла необходимым быть с ней откровенной и поставить ее в известность, что ты временами бываешь дерзкой и полна предубеждений против твоего будущего положения в ее семье. Мистер Лоринг, проявляя удивительную лояльность к тебе, в чем мне даже приходилось его сдерживать, не хочет, чтобы ты, сознавая всю сложность своего положения, сейчас вступала в самостоятельную жизнь.

— Значит, вы идете против его воли? — все-таки не удержалась я.

— Я не понимаю тебя! Полагаю, ты не начнешь дерзить мне, Эллен? В такой ситуации, как твоя, не мешало бы склонить голову и быть скромнее.

— Почему же? Что я такого сделала?

— Эллен, дорогая, — ее голос, как обычно, дал понять, что я вовсе не дорога ей, — когда мужчина идет на самоубийство буквально перед свадьбой, все начинают искоса поглядывать на женщину, которая должна была стать его женой.

— Свадьба наша здесь ни при чем. Филипп любил меня. Он мечтал больше всего на свете, чтобы мы поженились. И он не мог покончить с собой. Л уверена в этом. Только за день до смерти…

— Пожалуйста, без истерик. Не забывай свое место.

— Истерики положены только богатым родственницам?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты не в себе, и лучшее, что можно сделать сейчас, это поскорее начать новую жизнь, и как можно скорее. Пережить несчастья людям лучше всего помогает работа, реальное дело. Работа, работа и еще раз работа. Так или иначе, но миссис Оман Лемминг готова предоставить тебе место, и я сказала ей, что в конце месяца ты приступишь к своим обязанностям в ее доме.

Я поняла, что иду ко дну в этом океане невзгод, Филиппа нет, и некому теперь защитить меня…

Предстояло собирать вещи. «Тебе понадобятся добротные, практичные платья», — заявила кузина Агата. Я смотрела на свое «вечное» черное выходное платье. Когда-то приколотые к нему цветы оставили на ткани едва заметный след. Надо было сохранить те орхидеи. Они напоминали бы мне о Филиппе, о том вечере, когда он изумил меня, да и кузину Агату, своим предложением выйти за него замуж.

Что у меня было, так это целый гардероб разнообразных красивых нарядов, которые должны были составить мое приданое. Наверняка кузина Агата хотела конфисковать их, но вряд ли она решилась бы на такое. Эсмеральде они все равно не подходили по размеру, я была заметно выше и стройнее ее. Но что за радость может доставить все это барахло, когда ты брошена в одиночестве в свирепом круговороте жизни! Моя маленькая лодочка, когда-то такая яркая, однажды гордо плывшая рядом с роскошным гордым галеоном всемогущих Каррингтонов, теперь вот-вот разобьется о скалы горестей и лишений, где царит достопочтенная миссис Оман Лемминг, в сравнении с которой моя кузина Агата само очарование и до брота. Что значат мои печали рядом со смертью Филиппа? Я потеряла своего защитника в этом мире, но еще горше то, что не ценила я его при жизни. Какой ерундой теперь мне казалось предстоящее бесцветное унылое существование гувернантки в доме, о котором вся прислуга отзывалась недоброжелательно.

…В то утро я встала в обычном подавленном настроении, которое не покидало меня со дня смерти Филиппа, и обнаружила на столе письмо, адресованное мне. Почерк на конверте был незнакомым. Крупно, размашисто, черными чернилами было начертано мое имя, обратный адрес — Далекий Остров, Полкрэг, Корнуолл.

"Дорогая мисс Келлевэй! Читая это письмо, вы удивитесь, почему я никогда не писал вам раньше. Дело в том, что я только недавно узнал о вашем существовании. Я живу в отдаленном, глухом уголке, где и был дом вашего отца. Перед своей смертью, то есть около года назад, он назначил меня вашим опекуном, пока вы не достигнете совершеннолетия. Мне известно, что это произойдет в следующий ваш день рождения. Огромным удовольствием для меня будет, если вы примете приглашение посетить наш Остров. Полагаю, всю жизнь вы оставались в неведении относительно семьи вашего отца и, надеюсь, теперь пожелаете познакомиться с нами. Смею просить вас приехать на встречу с нами. Ваше согласие доставит всем нам огромное удовольствие.