Долгий путь к счастью - Холт Виктория - Страница 22

— Так любезно, что вы столько сил и времени на нас тратите, — сказала я Ролло.

— Для родного брата и его молодой жены!.. — Он смотрел на меня с вызовом, но не без теплоты. — Я хочу, чтобы вы знали, Эллен: наша семья вам очень рада.

Мне все еще было неуютно. Неприятные ощущения не покидали меня.

Ролло нашел кэб. Зацокали копыта. Ролло сидел рядом со мной статный, довольный, будто основанное им предприятие развивается вполне успешно.

Кэб уже выезжал с плошади, когда сердце мое вдруг сжалось от ужаса: на тротуаре, глядя прямо на нас, стоял смуглый неизвестный «родственник».

Приподняв шляпу, он поклонился мне. Я украдкой заглянула на Ролло. Он этого не заметил.

События того дня так и не забылись. В особняк на площади я уже больше не ходила — просто не могла себя заставить. Пару раз прошлась по тротуару, глядя на высокие окна, и подумала однажды: «Ничто не заставит меня больше идти туда».

До свадьбы оставалось три недели. Подвенечное платье шил личный портной леди Эмили. Кузен Уильям Лоринг с восторгом принял на себя его оплату. Наше бракосочетание должно было стать гвоздем сезона, и даже кузину Агату это событие в конце концов воодушевило. Она суетилась так, будто в этом была только ее заслуга. Пусть замуж выходит бедная родственница, все должно быть безукоризненно, общество сможет убедиться в доброте и щедрости Лорингов. Конечно, оставалась у нее досада, что весь этот шум поднялся из-за меня, но кузина сумела уговорить себя, надо отдать ей должное, что это событие — лишь генеральная репетиция предстоящей свадьбы Эсмеральды. Само собой разумеется, что сейчас Эсмеральде выпала роль подружки невесты.

— Сколько хлопот из-за свадьбы, — пошутила как-то она, — я даже рада, что не я выхожу замуж.

Мы подобрали уже мебель для своего будущего жилья, а вообще весь интерьер предполагалось окончательно оформить к нашему возвращению после свадебного путешествия, которое рассчитано было на четыре недели. Мы решили ехать в Италию. Филипп мечтал показать мне эту страну, зная, что я нигде не бывала. Венеция будет нашим первым городом в семейной жизни, и мы там пробудем столько, сколько захотим.

И я радовалась, и я была счастлива, пытаясь, однако, избавиться от предчувствия, что нахожусь у порога большой беды.

Я не готова к замужеству, считала я. Я хочу подождать еще немного. Но как сказать Филиппу: «Давай отложим свадьбу, мы ведь так плохо знаем друг друга?» Он только рассмеется в ответ и скажет, что если до сих пор за всю жизнь мы друг друга не узнали, то этого уже никогда не случится.

Но я ведь совсем не то имела в виду! Мы не знали не только друг друга, но и себя самих толком не знали, да и вообще, жизни не нюхали. И появись сейчас передо мной джинн из бутылки, я без колебаний попросила бы его об одном — дайте мне время.

Скорость, с которой неслись дни, пугала меня. Еще две недели прошли, еще десять дней долой…

Мне хотелось иногда закричать, остановить время — стой, стой же!

Мне надо подумать.

Спала я теперь неважно, часто по ночам лежала без сна, и бодрствовали со мной мои страхи. Мне стало казаться, что Ролло стал ко мне относиться иначе после последней нашей случайной встречи. Он предпочитал избегать меня.

Филипп просто был переполнен счастьем. Никакие сомнения, вроде моих, его не терзали. И на него я вдруг посмотрела более трезво. Он полностью отдает себя сиюминутным увлечениям, не жалеет ни сил, ни энергии, чтобы добиться исполнения своих желаний, но теперь я понимала: как же он молод! И я такой была еще недавно. А вот со дня помолвки начала быстро взрослеть. И повзрослела, увы, оставив Филиппа позади.

Наступило последнее воскресенье перед свадьбой, До церемонии — шесть дней. Венчаться предстояло в церкви Сент-Джордж, на Гановерской площади, потом мы должны были ехать на торжественный прием в дом Лорингов, а уже ближе к вечеру мы выезжали в Европу.

Мне бы поздравить себя с удачной судьбой и счастливым замужеством, что я и пыталась делать. Но в душу давно уже закралось сомнение, не совершаю ли я большую ошибку. Ошибку, чреватую опасностью, что никогда не вернуть прежней Эллен, которая, пусть и жалкая бесприданница, искренне радовалась жизни и всегда могла посмеяться своим бедам и неудачам. Накануне днем мы с Филиппом отправились через Гайд-парк в Кенсингтон Гарденз. Мы обошли Ротонду, посмотрели на уток в Круглом Пруду, потом прямо по траве пошли к Серпентину, сели, разговаривая. Филипп был, как обычно, весел и беспечен. Никаких тревог он не испытывал, настоящим он всегда был поглощен полностью. Я вспомнила, что еще в детстве, когда мы затевали какие-то шалости, за которыми могло последовать наказание, он никогда не задумывался об этом. Вперед он не заглядывал. Ни разу в жизни я больше потом не встречала человека, способного настолько радоваться возможности Жить сегодняшним днем. Это редкий дар. Милый Филипп! Всю жизнь я благодарю судьбу за то, что свела меня с ним.

— Целых шесть дней! — говорил тем временем Филипп. — Скорее бы вся эта ерунда кончилась. Но же недолго, Эллен. И мы с тобой поплывем по каналам Венеции под трогательные песни гондольеров. Ты рада?

— Конечно. Это будет чудесно.

— Мы всегда ведь были вместе? Как только я приезжал из школы на дачу, я сразу бежал узнавать, где ты. Конечно, приходилось терпеть общество Эсмеральды, но даже на это я тогда шел, лишь бы быть рядом с тобой.

— Ты несправедлив к Эсмеральде. Во-первых, тебе следовало быть с ней поласковее в детстве, а во-вторых, жениться на ней.

— В нашей стране двоеженство преследуется, а я уже решил, на ком мне жениться. И что теперь?

— Ты ужасно упрямый.

— А ты? Ну и парочка из нас выйдет, Эллен. Будем спорить, ругаться, драться и любить друг друга до конца своих дней.

— Постараемся, а, Филипп?

Он взял меня за руку и крепко сжал ее.

— Я не сомневаюсь в этом, — серьезно сказал он.

— Еще ведь не поздно все переделать. Если бы у тебя было побольше времени…

— Побольше! Мне надо как можно меньше. Эта неделя покажется мне адом.

Так мы и болтали, сидя в тени деревьев; потом я все пыталась вспомнить каждое его слово, каждое восклицание, в надежде, что тот наш разговор окажется разгадкой дальнейших событий. Но как ни старалась, ничего особенно припомнить не могла. Разговор как разговор, каких у нас с Филиппом были тысячи.

Вечером мы посетили службу в церкви, после которой я с кузиной Агатой, кузеном Уильямом и Эсмеральдой вернулась домой. Разошлись по спальням мы рано, по субботам обычно не бывало никаких светских мероприятий. Я еще посидела у окна, глядя в сад и думая о том, что через неделю в это время я уже буду замужем, и мы с Филиппом будем на пути в Beнецию.

Я проснулась, ни намека не имея на дурное предчувствие. Утро переходило в день, когда приехал Ролло.

Я разбирала в своей спальне вещи в шкафу, когда вошла Рози. Белая как мел. Из-за спины Рози выглядывала Бесси.

— Что случилось? — быстро спросила я.

— Несчастье. Толком не знаю, в чем дело, но мистер Ролло Каррингтон прибыл и хочет поговорить.

Я спустилась в гостиную. Ролло стоял у камина.

— Что случилось, что?! — закричала я. Тут я увидела его лицо — бледное, искаженное, потерянное. Передо мной был совершенно незнакомый Ролло.

— Произошло нечто ужасное, — произнес он, — вы должны постараться владеть собой.

— Филипп… — выдохнула я.

— Да, — кивнул он, — Филипп.

— Он болен…

— Он мертв.

— Филипп… мертв! Нет, не может быть, нет, да как же это?..

— Филипп найден мертвым сегодня утром.

— Но ведь он ничем не болел.

— Он скончался от выстрела.

— Выстрела? Но кто?..

Ролло медленно, мрачно покачал головой.

— Похоже, что выстрел сделал он сам, — тихо сказал Ролло.

В голове у меня помутилось. Ролло подхватил меня и поддерживал, пока дурнота не прошла.

— Это ошибка, — резко сказала я, — не верю!

— Увы. Это не ошибка.

Кругом все плыло. Может, это кошмарный сон? Надо проснуться. Я должна проснуться. Весь мир превращался в сплошной жуткий сон. И самым страшным в нем был Ролло, чей низкий, трагический голос слышала я: «Филипп мертв. Он ушел из жизни».