Дочь обмана - Холт Виктория - Страница 54

— Это было то же, что случилось со святым Петром по дороге в Дамаск, когда он внезапно увидел свет, — говорил он. — И тогда, сложив чемодан, я приехал в Париж — Мекку художников. Такие милые, приветливые люди! Так хорошо ко мне относятся! И вот мы здесь, в своих мансардах, бедные, но счастливые. Художник должен быть счастливым, — при этом он довольно лукаво взглянул на Жерара, который, конечно, не мог причислять себя к бедным, имея такую семью.

Но был ли он счастлив? У меня не осталось такого впечатления. Возможно, это было связано с гибелью его молодой жены.

— Жизнь впроголодь — это обязательный признак принадлежности к высокому искусству, — продолжал Ларе Петерсон. — Поэтому мы все живем одним днем, зная , что впереди нас ждет слава и богатство, а сегодняшние трудности — это цена, которую нужно платить за будущие триумфы. Когда-нибудь имена Ларса Петерсона и Жерара де Каррона будут стоять в одном ряду с Леонардо да Винчи. Ничуть в этом не сомневаюсь. Таковы наши убеждения. Жить с ними удобно и приятно.

Он рассказал нам, как приехал в Париж. Ему было нелегко первые годы, когда приходилось скитаться по углам. Потом удалось продать несколько картин. Одна из этих картин принесла успех. О нем заговорили.

В тот день я была проницательной. Я сразу заметила особенное выражение, промелькнувшее на лице Жерара. Оно было мимолетным, но оно было — он подумал о написанном Ларсом Петерсоном портрете Марианны, привлекшем к себе такое внимание.

— После первого успеха тобой начинают интересоваться, — продолжал Ларе Петерсон. — У меня стали покупать картины. Это было ступенькой вверх — то, что нужно каждому. Теперь у меня есть прекрасная студия, такая же, как эта — точная копия. Где найдешь что-то более подходящее для нашей работы ?

Он продолжал рассказывать и, надо признать, слушать его было довольно занятно. Достаточно свободно владея французским, иногда он, подыскивая нужное слово, закидывал голову кверху и щелкал пальцами, как бы прося подсказки. Кто-нибудь, чаще всего это бывала Мари-Кристин, делал это. Он очень забавлял ее и, как я заметила, она получала гораздо большее удовольствие от нашей компании после того, как к ней присоединился Ларе Петерсон.

Он описывал свою страну, великолепие фиордов.

— Прекрасные пейзажи, отлично получаются на картинах, но, — он пожал плечами и покачал головой, — люди чаще предпочитают видеть на картинах Лувр или Нотр Дам, а не дикие прелести Норвегии. Да, да, если хочешь добиться успеха, ты должен пройти школу мастерства в Париже. Париж — это волшебный мир. Без Парижа не станешь великим художником.

— Вот и Жерар уверяет нас в том же, — сказал Робер. Он взглянул на Анжель. — Думаю, дорогая, нам пора идти.

— Было так весело! — воскликнула Мари-Кристин.

— Вы ведь живете недалеко от Парижа, — сказал Ларе Петерсон. — Всего несколько миль, не так ли?

— Да, — сказал Жерар, — вы должны чаще приезжать в Париж.

— Обязательно, — сказала Мари-Кристин.

— Я рада, что повидала тебя, Жерар, — сказала Анжель. — Приезжай скорее домой.

— Приеду.

Жерар взял мою руку.

— Был счастлив с вами познакомиться. И я рад, что вы приехали во Францию. Я хочу написать ваш портрет.

— После всего того, что вы нам рассказали? — засмеялась я.

— Бывают такие лица, увидишь и сразу хочется написать. Вот так и сейчас.

— Ну, что ж, я польщена. Боюсь только, это будет немного утомительно.

— Обещаю вам, операция пройдет безболезненно.

— Послезавтра мы возвращаемся.

— Вы живете не так уж далеко. Ну как, соглашаетесь? Это доставит мне истинное удовольствие.

— Можно мне подумать?

— Пожалуйста.

— А вы приедете в Мезон Гриз?

— Я бы предпочел работать здесь. Великолепное освещение. И все, что надо — под рукой.

— Но тогда это означает, что я должна остаться в Париже.

— Всего на неделю. Почему бы нет? Вы уже здесь. Могли бы жить там же, в этом доме. Он совсем близко от студии.

Я почувствовала волнение. День, несомненно, был полон необычных событий. В тот же вечер Анжель заглянула ко мне в комнату.

— Интересно, что ты скажешь об этом визите к Жерару? — спросила она.

— Мне очень понравилось. Было удивительно интересно.

— Он всерьез меня беспокоит. Лучше бы ему приехать домой.

— Но вы же знаете, что для него значит живопись.

— Он мог бы этим заниматься и дома.

— Но это совсем не одно и то же. Здесь он в своей компании. Представьте, все эти разговоры в кафе, жажда успеха, соперничество. Здесь все его друзья, так хорошо его понимающие. Конечно, ему здесь лучше.

— Когда его жена была жива, все было по-другому. Она могла позаботиться о нем.

— По-моему, с этим вполне справляется мадам Гарньер.

Анжель сделала пренебрежительный жест.

— И есть еще этот его сосед.

— Он, конечно, любопытный персонаж. Вы, вероятно, хорошо его знаете.

— Он уже давно живет в квартире рядом. И всегда при встречах весьма словоохотлив. Причем, основная тема разговоров — он сам.

— Жерар просил меня позировать ему для портрета.

— Знаю, я слышала, как он это говорил. По-моему, это прекрасно.

— Вы в самом деле так считаете?

— Убеждена.

— Я ему сказала, что после этих его откровений я немного побаиваюсь.

— О, это была просто пустая болтовня. Кроме того, у него же нет мрачных тайн.

— И все же…

— Я думаю, у него получится хороший портрет. Некоторые его работы просто изумительны.

— Он, наверное, очень часто писал свою жену.

— О, да. Она была его главной моделью. Есть несколько очаровательных полотен. Жаль, что столько шума устроили вокруг портрета Ларса Петерсона. По-моему, многие работы Жерара не хуже. Просто, все дело в личных вкусах критиков.

— Нам он ни одного из ее портретов не показывал.

— Я думаю, ему не хочется ворошить старые воспоминания. До сих пор… все так свежо. Но вы должны позволить ему написать вас.

— Да, пожалуй, это будет довольно занятно.

— Мы все устроим. Нам придется приехать в Париж еще. Сейчас я не могу больше задерживаться, чтобы не оставлять слишком надолго дом. Поэтому мы должны вернуться. Но через несколько недель мы приедем снова. Я бы тогда поехала вместе с вами, и вы могли бы каждый день ходить к нему в студию. Он предпочитает работать с утра. В это время самое лучшее освещение. Да, конечно же, мы все устроим. Скажем, недели через три.

Эта перспектива не на шутку взволновала меня. Жизнь богемы казалась мне необыкновенно интересной и притягательной. Меня занимали разговоры Жерара и, я была уверена, что у него много друзей, таких же занятных как Ларе Петерсон.

Когда мы вернулись в Мезон Гриз, оказалось, что меня ждет письмо. Оно было от Лайзы Феннел.

Я узнала ее почерк, и мне стало как-то не по себе. Поездка в Париж помогла мне отойти немного от моего прошлого. Конечно, обстоятельства способствовали этому, особенно моя встреча с Жераром и возможность заглянуть в его жизнь.

Я сочувствовала ему. Он потерял свою молодую жену, так же как я потеряла любимого человека, который так и не стал моим мужем, поэтому мне казалось, мы с ним как бы друзья по несчастью.

А это письмо возвращало меня в прежний мир, из которого лишь так недавно мне удалось вырваться.

Я пошла к себе в комнату, чтобы никто не помешал мне прочесть письмо.

«Моя дорогая Ноэль!

Я часто думаю о тебе. Сказать по правде, со дня твоего отъезда я не переставала думать о тебе. Как ты живешь? Уверена, сейчас тебе лучше. Робер — добрейший человек из всех, кого я знала, и ты правильно поступила, поехав с ним.

Наши спектакли пока закончились, и пройдет еще несколько недель, прежде чем они возобновятся с новой пьесой. В ней и для меня найдется место — Долли обещал. Хотя, всего лишь в кордебалете. Думаю, на главную роль он опять возьмет Лотти Лэнгдон. Надеюсь, что буду ее дублершей. Но пока что я отдыхаю.

Ты не можешь себе представить, но я ездила в Леверсон. Я хотела, чтобы ты знала, что я там была.