Дочь обмана - Холт Виктория - Страница 26

Узнав, что я дочь Дезире, она отнеслась к этому с благоговейным почтением.

— Я один раз видела Дезире, — рассказывала она мне. — Это было несколько лет назад, когда выходила замуж моя сестра. Он был хороший парень, ее ухажер, держал два лотка в Пэддингтоне, на тамошнем рынке, торговал всякой всячиной. Торговля шла бойко. Когда они уже были обручены, он водил сестру и меня в театр. Это было здорово. Он сказал: «Я поведу вас смотреть великую Дезире. Это делает сейчас весь Лондон». Мы тогда ходили на «Молодую цыганку».

Я закрыла глаза. Как хорошо я помнила этот спектакль! Ему предшествовали обычные ссоры: мама отказывалась одевать какие-то платья, Долли топал ногами и грозился уйти, затем, получив на это ее благословение, возвращался и шел на некоторые уступки относительно костюмов. Тоска по всем этим временам была почти невыносимой.

Герти не знала об этом.

— Ах, она была прелесть, — ничего не подозревая, продолжала она. — У нее в ушах были такие большие золотые серьги кольцами. А как они танцевали с лордом Джеймсом, как кружились по всей сцене! Это не передать!

— Да, я хорошо это помню.

— А сейчас вы здесь, мисс. Это такое событие.

Мое прямое родство с Дезире в большой степени предопределило ее отношение ко мне, и я надеялась, что через некоторое время она станет со мной откровеннее, чем с кем-либо другим. Она сказала мне, что леди Констанс «немного мегера».

— Все должно быть в точности так, как она хочет. А нет — так сразу тебя вызывают к ней. На первый раз — предупреждение, а повторится — может и выгнать. Она все время твердит про какие-то тра… тра…

— Традиции, — подсказала я.

— Да, мисс, вот именно. Все в доме должно идти, как положено, как было в давнишние времена.

— Могу себе представить.

— Она может быть очень строгой. Взять вот хотя бы Эмму Джентл.

— Одна из горничных? — спросила я.

Герти кивнула.

— Она была, конечно, гуляка. Больше интересовалась мужиками, чем работой. Кидалась на любого дурня, который только попадался на пути. И все время что-нибудь разбивала. Иногда нам удавалось это скрыть, но этот дорогой фарфор… Ее один раз предупредили, второй раз. И вот опять это случилось — в третий раз. Тут уж — все. А найти новое место не так-то просто, особенно без рекомендаций. Эмми ничего не смогла найти. И пошла по кривой дорожке.

— По кривой дорожке?

— Ну да. Так обычно это называют. Вы бы теперь ее видели! Вся разряженная, платье из настоящего шелка. Говорит, лучше так, чем быть как рабыня у леди Констанс. Но это только показывает, что с ее светлостью шутки плохи.

Герти рассказала мне о своей семье.

— Нас было восемь человек. Но только двое могли пойти работать. Я сколько могу, посылаю домой. Хоть и небольшая, да все помощь.

Как и большинство слуг, она пребывала в постоянном страхе перед леди Констанс. Случай с Эмми Джентл послужил наглядным уроком для всех них.

— Ее светлости не по вкусу, что мисс Вэнс часто видится с мистером Родериком, — продолжала Герти.

— Неужели? — спросила я. — Почему?

— Да, небось, опасается, почему же еще? Ведь она, мисс Вэнс, кто? Ее бабка, говорят, колдунья… Эмми Джентл однажды ходила к ней, когда попала впросак. Эмми потом все твердила, что она ее спасла белой магией. Нет, сама-то молодая леди, мисс Фиона, она не такая. Образованная. Уж старая миссис Карлинг об этом позаботилась. Она все для нее готова сделать. И потом, этот сэр Гарри, как там его… Он ее научил разбираться в этих старинных римских штуковинах и дал ей работу. Она уехала, а потом вернулась. Нет, она вполне приличная девушка, но не то, что леди Констанс хотела бы для мистера Родерика.

— А сам мистер Родерик?

— Да я думаю, у него своя голова на плечах. И у него, и у хозяина. Они сами решают, когда дело касается чего-то важного, а так, в мелочах они уступчивые. Похожи они в этом. Но, я так думаю, когда надо будет, мистер Родерик сам разберется и помощи у матери не попросит. Хотя шуму, конечно, будет много. Ну, посмотрим. Она хочет, чтобы он выбрал себе настоящую леди, с титулом. Сама-то ведь она — леди Констанс. И хочет, чтобы все об этом помнили.

— Да, ты правильно сказала, мистер Родерик сам должен будет решать.

— Ага. Да только тут еще эта старая миссис Карлинг. Она такая, что своего добьется. Говорят, она все может.

Я замолчала, раздумывая, правильно ли я поступаю, ведя такие беседы с прислугой в доме, где я живу в качестве гостя. Я перевела разговор на древнеримские развалины, сказала, как интересно, что их нашли именно здесь, на землях Леверсонов. Но у Герти далекое прошлое не вызывало такого же интереса, как настоящее, и разговор сам собой закончился. Я ушла, предоставив ей заниматься своим делом.

Однажды я зашла во флигель, но вместо Фионы встретила там странного вида женщину. Я сразу догадалась, что это была миссис Карлинг, о которой я так много слышала.

Выглядела она в самом деле весьма примечательно — высокая, прямая, с густыми темными волосами, уложенными в косы вокруг головы. В ушах покачивались большие креольские серьги. Но что в ней поражало прежде всего — это яркие, пронзительные глаза. Они как бы светились изнутри и, казалось, различали нечто, невидимое остальным. От ее пронзительного взгляда мне стало как-то не по себе. Она как будто пыталась проникнуть в мои мысли.

— Вы, вероятно, миссис Карлинг, — сказала я. — Я так много слышала о вас. Меня зовут Ноэль Тримастон.

— Вы угадали. Я тоже о вас много слышала. И очень рада наконец познакомиться. Как вам нравятся наши места?

— Здесь много интересного. Особенно эти исторические развалины.

Она кивнула.

— Фиона ушла. Там опять нашли что-то в саду. Она пошла посмотреть, старинное это или современное. Вы не поверите, сколько людей считают, что они нашли что-то ценное, с тех пор, как все это началось.

— Наверное, это неизбежно, ведь сразу трудно определить, действительно ли это важная находка или нет.

— Садитесь, прошу вас. Не хотите ли кофе?

— Нет, спасибо. Я только что позавтракала.

— Фиона должна скоро вернуться. Она ушла час назад, а, может, и больше.

Я села.

— Она так увлечена всем этим, — сказала миссис Карлинг.

— Да, ее можно понять, это очень захватывает.

— М-с, — произнесла миссис Карлинг. — Она и Родерик Клеверхем — вот пара энтузиастов.

— Я знаю.

Она напряженно смотрела на меня.

— А вы, моя дорогая? Я знаю, вы перенесли огромную утрату.

Я промолчала.

— Простите меня. Мне не следовало об этом упоминать. Но я… знаю об этом. Возможно, вы что-нибудь слышали обо мне?

Я кивнула.

— Вы понравились Фионе, и я хотела бы помочь вам.

— Спасибо. Но тут никто не сможет помочь. Раз это случилось.

— Я знаю, дорогая, но вы еще молоды. Если бы я могла вам хоть чем-то помочь… Не знаю, слышали ли вы, Господь наградил меня особым даром.

Говоря это, она не сводила с меня пристального взгляда, и я почувствовала себя довольно неловко.

— Да, слышала, — подтвердила я.

— Я тоже многое пережила, так что мне нетрудно понять ваше горе, — продолжала она. — Я потеряла дочь, когда ей было всего двадцать два года. Я в ней души не чаяла. Я взяла к себе Фиону, и она стала моим утешением. В жизни, моя дорогая, всегда находится утешение. И нужно об этом помнить.

— Я стараюсь помнить об этом.

— Я, конечно, слышала о вашей маме. И знаю, что она была не только знаменитостью, но и прекрасным человеком. Мне хорошо известно, каково внезапно потерять самого близкого человека. Но даже и такое страдание несет с собой частички добра — оно учит нас понимать страдания других. Я только хотела вам об этом напомнить.

— Благодарю вас. Вы очень добры.

— Зайдите ко мне как-нибудь на днях. Возможно, я смогу чем-то помочь вам.

— Благодарю вас за вашу доброту.

— Обещайте, что придете.

— Обещаю.

— Ну вот, я сказала то, что должна была сказать, и хватит об этом. Расскажите мне о себе. Расскажите, что вы думаете обо всем этом шуме по поводу раскопок. Клеверхемы очень милые люди, не так ли? То есть и старший и младший. Лучших хозяев поместья просто не найти. Такой замечательный старинный род. Родерик будет таким же, как его отец. И это именно то, что нужно всем в округе. Я уверена, они очень добры к вам.