Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Во имя отца и сына - Шевцов Иван Михайлович - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

- Дорогая крошка, - перебил Макс пылкий ее монолог. - Ты говоришь избитые истины. На научном языке это называется конфликтом поколений, явлением постоянным и вполне естественным. Так было, так есть, так будет. Проблема отцов и детей извечна и стара, как вселенная. Но будущее за нами.

- Все тепленькие места заняты предками, уступят они тебе, жди! - бросил Мухтасипов острые, как бутылочные осколки, слова.

- Это уже частность, - встав лицом к камину во весь рост, продолжал Макс. - Я говорю об общей тенденции. Отцы никогда не понимали детей, не доверяли детям и потому всегда с большой охотой одергивали их, поучали. Почему? Потому что психология отцов консервативна. Они боятся расстаться с традициями, потерять то, что накопили за долгую жизнь. Нам же нечего терять. Мы создаем новое, свое, мы дерзаем. Молодежь по духу своему - новаторы. Особенно наше поколение. История поставила перед нами необыкновенные задачи. Мы ломаем чудовищную крепость, созданную из предрассудков, пошлости, догматизма. И мы сломаем ее во что бы то ни стало и пойдем вперед. Мы авангард. Ретрограды нас называют стилягами и подонками. Пусть. Им от этого все равно не легче. В средние века таких, как мы, называли еретиками и жгли на кострах. Теперь другие времена. У нас есть свои трубачи, свои запевалы, как Артур, как Илья, как Радик. Каждая наша картина, песня, стих или драма - это автомат, который мы вручаем таким снайперам, как все вы, милые и храбрые старики и старухи. Мы вооружаем молодежь и ведем ее на штурм крепостных стен! Так пусть же Новый год будет НАШИМ годом, годом наших побед. Выпьем за это стоя!

Лада с удивлением слушала Макса, впиваясь открытыми, доверчивыми глазами в его лицо, полное решимости и силы. Она видела и слышала того самого героя времени, которых изображают на страницах журнала "Юность", которых хвалит учительница литературы и ругает Коля. Все, что говорил Макс, было для нее ново. Ей никогда такие неожиданные мысли и в голову не приходили, было странно их слышать, и в то же время ее подмывало любопытство: хотелось понять этих людей, объявляющих себя запевалами молодого поколения. Какой-то заграничный ликер, приятный на вкус, горячей волной разливался по всему телу, возбуждая, рисовал окружающий мир розовыми красками, и далекие тайные желания и мечты подходили к порогу действительности. Оставалось всего лишь сделать один шаг, чтоб переступить этот порог. Тут не было никаких запретов, можно было делать все, что хочешь. Лицо ее полыхало. Она вся была словно в огне и пыталась гасить этот внезапный пожар освежающим фруктовым напитком, удивительно ароматным. Лада пила его впервые и с большим наслаждением, чем густой душистый ликер. Тут можно было пить и есть все, сколько твоей душе угодно.

Дин сказал Ладе:

- Брось ты пить этот подсахаренный рыбий жир. Попробуй этого. - И вместо ликера налил коньяку.

Лада пригубила и отставила рюмку.

- Фу! Противно!

- Тогда пей шампанское. Из лучших сортов винограда. - Дин налил ей бокал. - Давай выпьем за тебя и за меня.

Лада отпила два глотка и поморщилась. Юна стала уговаривать:

- Пей! Шампанское - эликсир жизни. А хочешь сигарету? На, закури - это успокаивает.

Лада не знала, отчего ей нужно успокоиться, и отказалась от сигареты, покачав головой. Она с благодарностью улыбнулась подруге. Но в этот миг взгляд ее столкнулся с насмешливым и внимательным взглядом Макса, который будто в чем-то упрекал ее, говоря: "Ну чего боишься, глупенькая?" И тогда она ответила ему взглядом дерзким и сказала Юне с вызовом:

- Давай! - и потянулась через стол за сигаретой.

Она курила впервые в жизни, морщилась и слезилась от дыма, который почему-то попадал ей в глаза. А Макс сочувственно улыбнулся:

- Ничего, научишься. Это просто, как все просто в нашем сложном мире. Главное - будь самостоятельна. Для наших мам мы всегда будем дети, которых они готовы выпороть за самый безобидный естественный поступок. И ты для нее просто дите. А между тем это дите уже читало Бальзака и Мопассана, смотрело фильмы, которые детям до шестнадцати лет смотреть не разрешается.

- Родители во всем всегда видят трагедию, - сказала Юна. - Если девушка не пришла ночевать или стала не девушкой, то для них это - ужасное происшествие. Помнишь, Лада, какой у нас шум подняли из-за Ани?

- А чтобы не было трагедий, - добавил Дин, - родители должны как можно меньше знать о том, чем занимаются их дети. И дети не должны отчитываться перед родителями. Есть, конечно, дурочки, которые- приходят домой и докладывают: "Меня Петька поцеловал в парадном".

Бринкнула резко гитара, и голос Мусы прогнусавил:

Хорошо быть собакою,
А неплохо и кисою:
Где угодно…
Где угодно…

Вылезший из-за стола поэт пьяно орал:

- Я - талант. Я - гений! А гению все дозволено. Законы? Они не для меня. Я призван изменять законы. Я сам законодатель. Что вы мне цитируете богов, когда я сам бог. Вы цитируйте меня!..

Девчонки визжали в восторге. Лада настороженно молчала. Что-то не совсем ясное боролось в ее сознании, и борьба эта заслонила неприятное чувство и тревогу.

- Чтобы быть законодателем, надо иметь имя, - холодно-иронически бросил Братишка.

- Имя? - Воздвиженский тряхнул головой и величественно прикрыл глаза. - Мы сами создаем себе имена… Талантом своим.

- Ну это не совсем так, - авторитетно осадил его Макс, улыбнувшись Ладе. - Имена нам создают друзья и враги.

- А у тебя их нет. Ха-ха-ха! - громко расхохотался Мухтасипов. - Ни друзей, ни врагов.

Воздвиженского точно ушатом ледяной воды окатили. Девичье лицо его округлилось, вздулось вдруг побледневшими щеками, влажные глаза застыли, уставившись на Мухтасипова, а сухой, приглушенный голос продребезжал:

- У меня нет врагов и друзей? Это как понимать?

- Буквально, - мрачно ответил Мухтасипов, оскалив белые ровные зубы. - Кто, назови, кто твой враг?

- Мой враг номер один - скульптор Климов.

- Не знаю такого, - мотнул маленькой головой Мухтасипов. - Впрочем, пойди набей ему морду. Я разрешаю.

- Он мой идейный враг! - не принимая шутки, кричал поэт.

- У тебя есть идеи? - ввернул Мухтасипов. - Вот не думал.

- Ты мразь, ничтожество, амеба! - не найдя других аргументов, вскричал поэт, обретая снова голос. - А ты, ты? Кто ты такой? Почему ты здесь?

- Отвечаю на твои вопросы, - с прежней ленцой и безразличием прогнусавил Мухтасипов. - Первый вопрос. Ответ. Я не поэт. Второй вопрос. Я здесь встречаю Новый год. Удовлетворен?

- Да хватит вам!

- Бросьте!

- Будьте мужчинами! - закричали сразу несколько голосов.

Скучно, старухи, - вдруг призналась Лика, задумчиво разглядывая фужер с золотистым вином. - Хоть бы подрались из-за меня. Или поскорее женился бы кто-нибудь. Так хочется погулять на свадьбе, кричать "горько" и смотреть, как целуются.

- Подумаешь, удовольствие - глядеть, как целуются другие по приказу пьяной толпы. Я предпочитаю целоваться без свидетелей, - сказал Радик Грош.

- Крошка Лика хочет замуж, - заметил Илья Семенов.

- Естественное желание в ее возрасте, - отозвался Макс, вызвав недовольную гримасу сестры.

- Перестань, шуткам есть предел.

- В наше время, Кларик, пределов нет и быть не может, - ответил Макс.

- Дин, почему ты не женишься? - продолжала хандрить Лика, поводя томными глазками. - Поцелуй меня, Дин. Ты умница и талант. - Она хотела вызвать ревность у поэта.

- А ты мне не нравишься, - грубо ответил Братишка, - потому что ты набитая дура.

"Какой парень!" - с восхищением подумала о нем Лада. Нет, этот капитан Дин ей определенно нравился.

- И хамству тоже нет предела, - заметил поэт и тут же получил как награду долгий презрительный взгляд Братишки.

Воздвиженский заходил по комнате, искоса поглядывая то на Мухтасипова, то на Макса: он был недоволен, что так быстро погасили их стычку с Ходом. И Макс тоже хорош: за каким чертом подсунул реплику о друзьях и врагах? "Как глупо: имена создают враги. Что он этим хотел сказать?" Не выдержал, спросил, хмуро обращаясь к драматургу: