Свет не без добрых людей - Шевцов Иван Михайлович - Страница 54

В вестибюле было прохладно, здесь столпились курильщики. Сорокин остановился в сторонке и процедил в лицо подошедшему вразвалку Феде:

- Порядочные люди, когда напьются, ложатся спать: кто в кровать, а кто под забор, кому где больше нравится.

Федя вспыхнул, сказал с вызовом:

- Ну, дальше?..

- А дальше - прими к сведению.

Напоминание о сне под забором вызвало в Фединой памяти срезанный чуб, больно кольнуло и вместе с тем прозвучало полунамеком, полупризнанием, что чуб ему срезал не кто иной, как Сорокин.

Круг замкнулся: Сорокин подозревает Федю в авторстве письма, Федя подозревает Сорокина в стрижке его шевелюры. И вдруг Незабудка сообразил, что его обвиняют в пьянстве, его, который уже больше месяца в рот не брал ни капли спиртного.

- Это кто ж из нас пьян: ты или я? - просопел Федя, сверкнув глазами и надвигаясь на Сорокина. Но Сорокин не сделал ни одного движения ни вперед, ни назад, стоял твердо, с непоколебимой решительностью говоря:

- Пьян тот, кто хулиганит.

- Это кто ж из нас хулиган? - задиристо добивался Федя.

- Пойди в зеркало поглядись.

Федя уже весь кипел, и будь он в самом деле хоть немножко навеселе, он непременно набросился бы на Сорокина.

- Ну какой ты учитель, какой ты поэт? Дурак ты и только. Набитый навозом дурак. Понял? Баран, вот ты кто, а строишь из себя… - Федя не знал, кого из себя строит Сорокин.

Вокруг них уже начали собираться люди, которых привлекла громкая и грубая брань Незабудки. Сорокин легонько взял Федю за руку выше локтя, пытаясь выпроводить его из клуба:

- Здесь вам не место, гражданин хулиган, прошу оставить клуб. А завтра, когда проспишься, - поговорим. Мы еще поговорим, - пригрозил Сорокин.

Пожалуй, не возьми Сергей Александрович Федю за руку, все кончилось бы взаимными оскорблениями: Незабудка не рискнул бы первым "дать волю рукам". Теперь же он резко рванулся и закричал:

- Убери руку… глис-та!..

Но Сорокин как-то машинально еще крепче сжал Федину руку, норовя выпроводить его за дверь. Это и послужило для Незабудки оправданием всех последующих его действий. Левой свободной рукой он схватил Сорокина за грудь, рванул в сторону на подставленную ножку так, что затрещала рубашка, но Сергей Александрович удержался и, в минуту оправившись от первого толчка, ловким движением ударил Незабудку в челюсть. Федя отлетел в сторону и ткнулся спиной в стайку перепуганных девушек, которые с визгом и криком ринулись в танцевальный зал. Михаил в это время танцевал с Верой. Услышав девичий крик: "Федю бьют", он перестал танцевать и бросился в вестибюль. Вера побежала за ним. Оба они увидали такую картину. Разъяренный Федя, наверно не ожидавший от учителя такого отпора, не сразу опомнился. Растерянно, ошалело глядя на окружающих и растопырив в стороны руки, он шипел что-то бессвязное; от внезапной обиды Федины слова плавились в невнятные звуки. Наконец, он тигром рванулся вперед и кулаком ударил своего противника по лицу. Стоявшие рядом ребята набросились на драчунов, хватая их сзади за руки. Но неистовый Незабудка раскидал парней одним сильным движением, в миг очутился возле Сорокина, которого ребята продолжали держать за руки, и изо всей силы размахнулся, чтобы ударить Сорокина еще раз. Но Сергей Александрович как-то очень ловко и мгновенно наклонил голову, и тяжелый Федин кулак пришелся по затылку здорового парня, державшего за руки Сорокина.

И тут началась свалка, в которой никто не был гарантирован от хорошей оплеухи; даже случайно подвернувшийся под руку Станислав Балалайкин, невесть зачем забредший в клуб, потом целую неделю гадал, кому он обязан хорошим пинком в бок и глубокой царапиной на щеке.

Сорокина уже никто не держал, но он не уходил с "поля брани", надеясь еще расквитаться с противником. А удержать Незабудку было не так просто: кулаки у Феди увесистые, кровь горячая. Он носился но вестибюлю, как взбесившийся, рычал и размахивал кулаками, никого к себе не подпуская. Тогда Гуров точно железными клещами схватил Федю за правую руку и так сильно повернул ее, что тот, взвыв от боли и увидав, с кем имеет дело, как-то сразу обмяк и сдался. Появление Михаила в центре драки сразу на всех подействовало отрезвляюще. Парни стали расходиться кто куда, только б с глаз долой, осмелевшие девушки начали шушукаться. "Из-за артистки подрались", - услышала Вера глухой, шепоток. Ей стало не по себе. Картина дикого мордобоя, с которой девушка вот так воочию столкнулась впервые, была отвратительна. Ей казалось, что по крайней мере несколько человек будут убиты насмерть.

Ей хотелось немедленно бежать отсюда. Но она боялась одна уходить, думала, что где-то там, на улице, в темноте ее поджидает силой выпровоженный за дверь Федор Незабудка. Вера попросила Гурова проводить се домой. Михаил охотно согласился. Шли молча. И только у самого дома Посадовой Михаил предложил завтра вместе пойти по грибы.

- У вас выходной и у меня свободный день. Не пожалеете. Сейчас самая грибная пора - боровики пошли, красота.

Вера согласилась.

Надежда Павловна узнала о драке в клубе от Тимоши. Из рассказа сына она поняла, что во всем виноват Сорокин, как зачинщик скандала. Она возмущалась: еще чего не хватало - драку в клубе затеяли. Да кто? Учитель. С чего б это он? Тимоша матери объяснил причину очень просто: Сорокин нахально ухаживает за Верой, все возмущаются, в том числе и Федор. Учитель хотел хвастануть перед девушкой. И получил по заслугам.

Надежда Павловна видела тенденциозность в объяснении сына. Поэтому, когда Вера вернулась домой, она расспросила ее, что произошло и кто там виноват.

- Ужасно все, Надежда Павловна, - взволнованно рассказывала Вера. - Незабудка возомнил из себя героя и начал приставать к Сергею Александровичу, оскорблять no-всякому. Он еще в гаю начал задираться. А потом есть еще одна причина. - Она многозначительно повела глазами в сторону Тимоши, давая понять, что об этой причине надо говорить наедине.

Надежда Павловна поднялась к Вере и там услышала рассказ об анонимном письме с угрозами, которое получил Сорокин.

- И ты и Сергей Александрович убеждены, что письмо писал Незабудка? - раздумывая, спросила Надежда Павловна.

- Ну, конечно, он. Больше некому.

Надежда Павловна грустно ухмыльнулась, покачала загадочно головой, произнесла, как мысль, вслух:

- Если бы некому… Не надо никогда делать необоснованных выводов. И тем более обвинять людей в том, в чем они не виноваты. Это очень обидно… Я не уверена, что письмо писал Незабудка.

- А кто ж тогда? - Вера подняла широко раскрытые от удивления глаза.

- Какое это имеет значение, Верочка, для тебя и для Сергея Александровича, если вы любите друг друга.

Посадова посмотрела на девушку пристально, загадочно и вопросительно; как опытная женщина, она видела и знала гораздо больше Веры. Она подозревала, вернее, догадывалась, кто был подлинным автором письма. Но не хотела говорить, чтобы не осложнять отношения между Тимошей и Верой. Она лишь спросила по-матерински доверчиво:

- Ты любишь Сорокина?

Вера ждала этого разговора. Ей давно хотелось поделиться с Надеждой Павловной мыслями, тайными, сокровенными, которые можно доверить лишь близкой подруге. Ответила чистосердечно, с мечтательной грустью:

- Не знаю. Раньше казалось - да, а потом - нет, потом - снова да и теперь снова - нет… Я, наверно, ненормальная.

- Почему? Все нормально. Люди, девочка, все разные, характеры неодинаковые, и любовь одинаковой не бывает. Всяк по-своему влюбляется. А что сомнения бывают - это тоже правильно.

- Нет, Надежда Павловна, у меня не сомнения, а… понимаете… Ну, я не знаю, как вам объяснить. Сергей Александрович человек хороший. Только он какой-то… Ну, не совсем похожий… Вот другие бывают какими-то другими…

- Не совсем похожий на того, о котором мечтала, - подсказала Надежда Павловна.

- Да, - обрадованно подтвердила Вера.