Парижское Танго - Холландер Ксавьера - Страница 40

Затем, проблема финансов. Официанты зарабатывают в месяц около шестидесяти долларов. Это цена хорошего обеда для двоих в ресторане отеля. Но официанты казались счастливыми. Возможно, им нравилось играть в капиталистов. Кто знает? Мы скоро обнаружили, что, если хочешь оставить чаевые и быть уверенным, что официант их получит, не надо вписывать их в счет. Мы давали их наличными. Все чаевые, включенные в счет, никогда не доходили до обслуживающего персонала, и, вероятно, шли в доход государства.

Официанты были так раболепно преданы системе, что никогда не рассказывали нам о тонкостях с чаевыми. Мы узнали это из других источников. Когда мы в конце обеда или ужина включали чаевые в счет, они только улыбались, зная, что в их карман не попадет ни динара.

Потом нас научили оставлять чаевые наличными, как это делало большинство американцев; чаевые за один вечер часто превышали месячный заработок официанта. Но все выглядело по-другому, когда обедать приходили югославы. Они наедались до отвала и оставляли в качестве чаевых четыре динара — около четырех центов.

Обслуживающему персоналу, не занятому в этот день на работе, запрещалось расхаживать по отелю. Дружеское общение с иностранцами не разрешалось. И даже девушки — продавщицы лавочек в фойе отеля не могли свободно общаться с дружелюбно настроенными покупателями. С высокопоставленными гостями выпить рюмку или даже отобедать разрешалось только менеджеру или другим высоким чинам администрации.

Нельзя сказать, что у обслуживающего персонала было много свободного времени. Казино, например, открывалось в четыре дня и работало двенадцать часов. Когда у них выпадало свободное время, они обычно направлялись к морю и солнцу, чтобы подзарядиться энергией. Другие предпочитали соснуть часок в полдень, что крайне необходимо при напряженном рабочем дне.

Многие гости проводили время не только в казино или бассейне, а увлекались водными лыжами, подводным плаванием, парусным спортом, рыбалкой, теннисом или пинг-понгом. Некоторые приезжали сюда даже со своими клюшками для гольфа. Однако, возможности для игры в гольф на острове были ограничены, и по возвращению домой туристам нечем было особенно хвастаться. А что за отдых без хорошей дырки, извините за выражение?!

Как-то вечером два высокопоставленных служащих отеля — Лу и Златко — пригласили Ларри и меня в ресторан небольшой рыбацкой деревушки Малинска. Она состояла из нескольких крохотных домишек, ютившихся у волнореза, где на якоре стояли рыбацкие суда, и симпатичной гостиницы, там и находился ресторанчик. Внутри он был отделан резьбой по дереву, а деревянные скамейки с подушками выглядели по-настоящему старинными, отражая крестьянское происхождение живущих здесь людей. Все это было прелестно.

Никакой неразберихи с заказом блюд не было. Лу со скоростью звука на местном наречии объяснился с официантом, в то время как Ларри и я просто сидели и ждали. Ресторан специализировался на креветках, которые всего полчаса тому назад наслаждались безмятежной жизнью на дне моря.

Златко был гурманом — в вине, пище и женщинах, как позднее я узнала. Но, если бы в данный момент он был поставлен перед выбором — я или креветки, вероятно, верх одержали бы последние.

Креветки и в самом деле были нежными и отлично приготовленными, а принесли их хорошенькие официантки с улыбкой на милых славянских личиках.

Вы помните сцену из фильма «Том Джонс», где Том ужинает со своей подружкой по постели и каждый их смачный, аппетитный глоток свидетельствует о получаемом наслаждении? Нечто подобное увидела я, наблюдая за Златко.

— У меня можно в любое время отобрать женщину, — сказал он, вытирая подбородок, — но креветки — никогда.

Эта фраза одновременно и понравилась мне, и вызвала раздражение. Его манера есть заключала в себе что-то экзотическое, однако я, по какой-то странной причине никогда не увлекалась рыбой или дарами моря. Поэтому я и сидела перед громадным дымящимся блюдом с цыпленком в паприкаше.

В то время как я следила за Златко, поглощавшим креветки дюжинами, Лу рассказывал нам истории об острове, когда-то носившем название Веглиа, пока его берега не захлестнула одна из многочисленных войн…

За пятьсот лет до этого островом владели греки, и одно время он назывался Курикта. Следующую тысячу лет он принадлежал римлянам, которые покинули его, чтобы защищать свою умирающую империю. Потом островом завладели славяне. Он был под их господством с 500 г. н.э. примерно до 1100 г. н.э., когда на нем высадились венецианцы и водрузили свой флаг, а потом эстафету перехватил Наполеон, включив остров в состав своей империи в конце XVIII века.

В 1814 г. в результате очередного дележа остров перешел к Австрии. Затем, когда Австрия в 1914 выбрала себе неудачного союзника и потерпела военное поражение, он перешел к итальянцам. А в конце Второй мировой войны остров достался людям, которые на нем живут, югославам. Однако, бьюсь об заклад, что жгучее средиземноморское солнце сделало свое дело, и в жилах местных жителей течет греческая, римская, итальянская и австрийская кровь. Одно время остров и большая часть Югославии управлялись семейством Франко Пани, которое в 1739 году было зверски вырезано за неудачную поддержку австрийского короля Фердинанда. Сегодня на острове 14 тысяч человек, есть школа, выпускники которой отправляются продолжать образование в университет на материке.

Я спросила у Лу, почему остров выглядит таким скучным и заброшенным. Он сказал, что морские ветры разносят соленую пыль, а соль убивает все живое. Когда-то Крк был покрыт деревьями, которые давали укрытие от ветров, обеспечивали жизнь растений. Но венецианцам была необходима древесина для восстановления Венеции, поэтому они подчистую вырубили все деревья — ранний пример бездумного использования естественных богатств. Во время их господства остров приобрел нынешний безжизненный вид, хотя, если теперешнее состояние Венеции свидетельствует о чем-нибудь, то, очевидно, боги мстят за это надругательство — Венеция медленно опускается в море.

После обеда, когда мы возвращались в гостиницу, я спросила, как настроены местные жители — югославы относительно казино и отеля — капитализм в коммунистической стране. Он ответил, что они не против. Им нравится получать большие деньги и они относятся с завистью к приезжающим сюда богатым американцам. Они не стали жадными или нахальными — пока еще — и с таким же усердием обслуживают югославов, как и иностранных туристов с толстыми кошельками. (Хотя Лу считал, что они в конце концов станут уделять больше внимания американцам.)

В самом отеле останавливалось большое количество европейцев — итальянцы, французы, немцы и даже отдельные русские. Однако, в игре, главным образом, участвовали американцы и несколько немецких толстосумов, поскольку югославам было запрещено посещать игорную зону; и в самом деле, местная валюта там не принималась. За столиками царствовал доллар.

Совсем стемнело, когда мы шли через пляж к отелю. Воздух был наполнен криками, стонами, всхлипываниями. Златко объяснил, что ночные часы на открытом воздухе очень популярны, и этот пляж видел такую поршневую работу, какая не снилась и старинному паровому молоту. Возможно, это был единственный пляж в мире, где песок получался не только за счет постоянного воздействия волн на скалы.

Я не могла по достоинству оценить эту сексуальную деятельность, потому что никогда не имела дела с югославами. Но затем я познакомилась с Владимиром…

25. МУЖЕСТВЕННЫЙ ВЛАДИМИР

Владимир был фотографом из Монтенегро, что на юге Югославии… Невообразимо красивый мужчина, с телосложением медведя, черными блестящими волосами, высоко поднятыми славянскими скулами и улыбкой, которая заставляла любую женщину сказать: «Возьми меня!». Мы поехали в удаленную часть острова, чтобы сделать несколько моих снимков — как в одетом, так и в раздетом виде, одни из них предназначались для «Пентхауза», а другие для моей частной коллекции. (Когда-нибудь я подарю их Смитсонианскому институту исключительно для того, чтобы увидеть их реакцию.)