Вампир. История лорда Байрона - Холланд Том - Страница 5

При свете зажженной спички она увидела ковер, раскинутый позади надгробия. Он был великолепен, турецкой работы (как решила она) и, вероятно, такой же древний, как и могильная плита. Она откинула его край, сначала осторожно, а затем порывисто, с внезапным волнением. Под ковром обнаружился деревянный люк, крышка которого была прикреплена к полу навесным замком. Ребекка отбросила в сторону ковер и вставила в скважину замка третий, последний, ключ. Он повернулся. Она сдернула замок и глубоко вздохнула Затем ухватилась за крышку люка, и та медленно отвалилась. В зияющую пустоту вели две ступеньки. Набрав в карман побольше свечей, Ребекка осторожно сделала первый шаг, но внезапно задержала дыхание. Страх вернулся, он заполнил собой все тело, делая ее легкой, почти невесомой; страх был таким чувственным и приятным, не похожим ни на одно наслаждение, которое она когда-либо испытывала. Он овладел ею, он звал ее. Повинуясь этому зову, она стала спускаться вниз; вид часовни сквозь квадрат люка уходил от нее все дальше и вскоре совсем исчез.

Ребекка достигла последней ступеньки, остановилась и подняла свечу. Пламя свечи запрыгало и увеличилось, заполнив все вокруг желтыми, оранжевыми и золотыми бликами, куда бы ни посмотрела Ребекка. Склеп был удивительным, он не был похож на место упокоения, скорее — на комнату удовольствий в восточном гареме, украшенную множеством красивых вещей: гобеленами, коврами, серебром, золотом. Из утла доносилось тихое журчание. Ребекка обернулась и увидела крошечный фонтан с двумя изысканно вырезанными кушетками по бокам.

— Что это за место? — прошептала она. — Зачем это все здесь? И где мемуары?

Она подняла свечу выше и осмотрела комнату. Бумаг она нигде не видела. Она стояла как вкопанная, не зная, с чего начать. И вдруг ей послышался шорох.

Ребекка замерла, стараясь не дышать. Кровь внезапно застучала в ушах, но она, затаив дыхание, напрягла слух, чтобы еще раз услышать звук. Ведь он был, она точно его слышала. Стук ее сердца был таким громким, что, казалось, заполнил всю комнату. Вокруг стояла тишина. Она жадно глотнула воздуха и в этот момент опять услышала шум. Ребекка замерла. Она зажгла вторую свечу и подняла обе свечи над головой. В дальнем конце помещения возвышалось, подобно алтарю в церкви, изящное каменное надгробие. За ним находилась дверь — арка в арабском стиле.

Ребекка медленно приблизилась к надгробию, держа обе свечи перед собой. Звук возобновился, она напрягла слух. Он был похож на слабое царапанье. Ребекка остановилась. Сомнений не было. Звук доносился из могилы.

Не веря в реальность происходящего, она приблизилась к надгробию. Царапанье, похоже, усилилось. Ребекка внимательно осмотрела крышку надгробия. Там, похороненные под слоем пыли, были начертаны слова. Она смахнула пыль рукой и прочла открывшуюся ей надпись.

В объятиях вечных их сердца срослись, Но смерти нет, они живут в веках, — Придет ли час, чтоб вздох их разлучить?

Байрон. Ребекка сразу же узнала его стихи. Да, это Байрон. Она еще раз прочла строки, тихо произнося их вслух, как вдруг скрежет усилился, и свет свечи начал дрожать от спертого воздуха в склепе. Внезапный страх, подобно тошноте, подступил к ее горлу. Шатаясь, она подошла к надгробию, уперлась в него и с остервенением стала толкать могильную плиту, приготовившись к самому худшему. Крышка слегка подалась и начала понемногу сдвигаться. Ребекка толкнула ее сильнее, и та наконец слетела. Девушка опустила свечи и заглянула в могилу.

На нее кто-то смотрел, Ребекке хотелось закричать, но в горле у нее пересохло. Существо лежало неподвижно, только живые глаза желтым светом мерцали из глазниц, а все тело было высохшим, вытянутым, невообразимо древним. Существо начало подергивать носом, вернее лоскутком кожи над треснувшей переносицей. Оно оскалило рот. Презрительно фыркнуло и — зашевелилось, его руки-кости, покрытые сморщенными кусками мертвого мяса, простерлись к краям могилы, его острые когти скребли камень. Тварь села, стуча зубами. Когда она пошевелилась, облако пыли, вылетевшей из складок ее кожи, повисло в воздухе. Ребекка чувствовала эту пыль во рту, на глазах; хлопья мертвой кожи кружились в воздухе, ослепляя ее, вызывая приступ удушья и головокружения. Она протерла глаза.

Что-то прикоснулось к ней. Она вгляделась. Это была тварь. Существо прикоснулось к ней снова, его лицо подергивалось, а рот был подобен глубокой ране, зияющей между челюстями. Ребекка услышала собственный крик. Хлопья мертвой кожи попали ей в горло. Она поперхнулась. Склеп завертелся перед глазами, и она упала на колени.

Когда Ребекка очнулась, существо, подобно стервятнику, сидело на краю надгробия, презрительно фыркая на нее носом и щеря пасть. Оно крепко вцепилось в края надгробия и, казалось, дрожало, словно сопротивляясь падению вниз. Ребекка заметила, что на впалой грудной клетке колыхались ссохшиеся груди, подобно двум мозолям. Неужели это когда-то было женщиной? А теперь? Чем оно стало теперь?

Ребекка внезапно осознала, что ее страх прошел. Она еще раз взглянула на существо, но лишь на мгновение, потому что веки ее налились свинцом. Ей показалось, что все происходящее — сон. Она попыталась встать, но не могла даже пошевелиться, голова, тяжелая, как после опиума, медленно упала на грудь. Чьи-то руки подхватили Ребекку. Тупая боль пронзила ее горло. Кровь теплой струйкой потекла по коже. Чей-то палец поглаживал ее шею. Получаемое от этого удовольствие было восхитительно. «Чей это палец?» — спрашивала она себя. Нет, не существа — оно все еще нависало над нею туманной тенью. И вдруг Ребекка услышала голос, самый прекрасный голос, который она когда-либо слышала.

— Это она, — прошептал голос. — Ты обещал ее мне. Это она! Посмотри, посмотри, ты видел ее лицо?

Ребекка попыталась сбросить оковы сна, чтобы продлить очарование этого голоса, но слова уже затихали во тьме. Чернота была атласная и приятная на ощупь. При этом Ребекка полностью осознавала происходящее. Она ощущала, как кровь пульсирует в венах,

чувствовала жизнь своего тела и души. Она не знала, сколько пролежала в этом месте. Вскоре она встала на ноги, поднялась по ступенькам, пересекла часовню, но вспомнила все только тогда, когда холодный ветер лондонской ночи подул ей в лицо. Она шла по бесконечным темным улицам. Кто-то был рядом с ней. Она начала дрожать от внутреннего холода, но кожа ее была горячей, и рана на шее жгла, как расплавленное золото. Девушка остановилась и долгое время неподвижно стояла.

Она наблюдала, как силуэт в длинном черном пальто удаляется от нее. Ребекка осмотрелась по сторонам. Справа текла темная и холодная Темза. Ненастье утихло, и воцарилась неестественная тишина. Ничто живое не нарушало спокойствия.

Ребекка обхватила себя руками и задрожала. Она видела впереди фигуру, шедшую вдоль набережной. Человек хромал, в руках у него была трость. Ребекка нащупала свою рану. Боль уже начала стихать. Девушка снова поискала глазами человека с палкой. Он исчез. Затем Ребекка увидела его еще раз, пересекающего мост Ватерлоо. Силуэт достиг противоположного берега и пропал.

Ребекка бесцельно блуждала по безлюдным улицам Лондона. Она потеряла все представления о времени и пространстве. Кто-то попытался остановить ее, указывая на ее рану и предлагая помощь, но она отстранила прохожего, даже не взглянув на него. Начиналось утро, а Ребекка все продолжала идти. Она стала различать шум уличного движения и тихое пение птиц. Алые лучи солнца озарили восток. Ребекка заметила, что вновь идет вдоль реки. В первый раз за эту ночь она посмотрела на часы. Шесть утра. «Какая же я легкомысленная!» — поразилась Ребекка. Боль пронзила ее шею. Девушка прислонилась к фонарному столбу, поглаживая Шею рукой, чтобы унять боль.

Впереди, на берегу реки, она увидела толпу людей. Ребекка пошла туда Все смотрели в воду. Ребекка увидела среди них полицейских с баграми. Вскоре они подцепили добычу — истекающая водой куча тряпья висела на багре. Ее перекинули через парапет набережной, и она с глухим стуком упала на мостовую. Полицейский склонился над кучей, разгребая тряпье.