Тень кондотьера - Стерхов Андрей - Страница 66

Птица-воровка держалась строго центра стаи, остальные же, подчиняясь строгой директиве неведомого хозяина, пытались всеми возможными способами защитить её. И, надо признать, выходило у них это неплохо. Грамотно всё делали. Закладывая невероятные виражи, совершая хитрые перевороты и вращенья, они доблестно подставлялись и под смертоносные лучи молотобойцев, и под заговорённые пули моего кольта. И все погибли. Все сгорели. Все превратились в хлопья чёрного снега. Все, кроме одной – той, в которую я так тщательно целился, да так ни разу и не попал. Исчезла она в невероятной выси. Растворилась в ней без остатка. Ушла.

С разгромом волшёбной стаи боевая часть операции (благополучно ли, не совсем ли благополучно – это как посмотреть) завершилась, но спасательная продолжилась. Отдав короткие и энергичные распоряжения обследовать подвал, зачистить территорию от остаточной Силы и обработать случайных свидетелей, Улома решительным шагом направился со двора. Мне находиться во дворе тоже не имело ни малейшего смысла, и я проследовал за подполковником.

Со стороны фасада, прямо у крыльца уже стояла машина "Скорой помощи". Жалюзи в подвал Процентщика сапёры благополучно снесли направленным взрывом, исковерканные двери валялись в стороне, и четыре медбрата (меньшее количество Михея вряд ли бы не потянуло) выносили перепуганного антиквара из подвала на носилках. Не знаю, как там дело обстояло у бедолаги со здоровьем, но он жив был точно, во всяком случае, активно жестикулировал, всё время порывался встать, а, когда увидел нас с Уломой, приветственно помахал рукой. Левой. Правую же в знак благодарности приложил к сердцу. Потом, состроил умоляющее лицо и показал в сторону проёма, присмотрите, дескать, братцы, за имуществом. Я пожал плечами и показал подбородком на Улому, а тот кивнул – не переживайте, гражданин, присмотрим.

Только-только медбратья погрузили Процентщика в "таблетку", на другой стороне улицы припарковалась служебная белая "Волга", из неё выбрался и трусцой трактирного полового подбежал к нам капитан Воскобойников. На этот раз адъютант Ледовитого не стал натягивать на себя форменный комбинезон, нарядился в более привычную тёмную костюмную пару. На голову нахлобучил тирольскую шляпу, в руках держал свёрнутый так, так и ещё вот так серенький плащ. Зачем он ему был нужен, ума не приложу. Погода стояла преотличная.

– Господин подполковник, что тут происходит? – сходу обратился Воскобойников к Уломе.

– Хлеб свой отрабатываем, капитан, – не слишком охотно ответил тот. – Демонов лобзиком выпиливаем.

– Почему Марка Семё… – Сообразив, что намёк на "близость к телу" в этой компании не слишком уместен, Воскобойников сбился, но через секунду поправился. – Почему, кондотьера в известность не удосужились поставить?

Лицо Уломы скривилось так, будто ему под нос подсунули кусок ещё три года назад протухшей колбасы.

– Слушай, капитан, может мне ещё разрешение спрашивать, когда на гальюн приспичит? А? Чего грозно так зенками вращаешь? Уезжай ты отсюда, капитан. Не зли меня. Уезжай от греха подальше. И передай своему Мраку… Да, Мраку Семёновичу, что я действовал исключительно в рамках своей юрисдикции. И при этом ни единой инструкции не нарушил. Ты понял меня, Федя?

Что на этот гневный выпад ответил Уломе нахохлившийся Воскобойников, я не услышал. У меня в этот момент заворчал в кармане мобильный, пришлось отойти. Звонил Воронцов.

– Ты не поверишь, дракон, – сказал он с некоторым волнением, – номер, что ты дал, зарегистрирован на…

– Марка Семёновича Ледовитого, – закончил я за него.

– Ё, а откуда ты…

– Тоже не лыком шиты.

– В курс дела не введёшь? Дюже интересно.

Я хмыкнул.

– Мой тебе совет, вампир: держись от этого дела подальше. Ввести-то смогу, боюсь, вывести потом не смогу.

– Знаешь что, дракон, – после короткого молчания сказал Воронцов, – а я, пожалуй, твоим советом воспользуюсь. Пошло оно всё.

И с этими словами отключился.

Сунув телефон в карман, я оглянулся: не подрались ли капитан с подполковником? Нет, не подрались. Разбежались. Воскойников уже шёл к машине, а Улома от негодования краснее варёного рака глядел на него гордо уходящего ненавидящим взглядом. Казалось, сейчас не выдержит, сорвётся, догонит и в порошок сотрёт. Нет, не сорвался, но крикнуть вдогон крикнул:

– Пусть расскажет сперва, на какое лево вещицы казённые уходят. Вот тогда и поговорим. А то понимаешь "ждёт с рапортом". Ага, всё бросил и побежал.

Воскобойников ничего на это не ответил, даже не обернулся. Может, не услышал, может, нечего было ответить. Может, ещё что. Только сел молча в машину и в ту же минуту укатил.

Подходя к прекрасному в своём гневе молотобойцу, я покачал головой:

– Круто ты с ним. Не выйдет боком?

– Да пошли они, – выругался в сердцах Улома. – Права суки качают. Было бы кому качать. Мы ещё разберёмся, что за птица такая этот Марк Семёнович. Уж не оборотень ли. В смысле – в погонах.

– Есть основания подозревать? – осторожно, как бы между прочим, поинтересовался я. На самом деле тема меня по понятным причинам очень интересовала. Даже больше, чем очень. Честно говоря, мне даже захотелось крикнуть: "Давай выкладывай живее!" Еле-еле сдержался.

– Представь себе, есть основания, – ответил Улома, оглядевшись по сторонам и снизив тон. – И основания веские. Ты видел, Егор-братишка, чем оборотня с Маяковского кончили? Обратил внимание?

– Ну а как же, обратил, конечно. Кортиком его зарезали. И, насколько понял, кортиком егерским.

– Так точно, точно так. А ты знаешь, что это не простой кортик?

– Догадываюсь, что заговорённый.

Улома мотнул головой:

– Да я не про то. Я про то, что такой кортик в магазине не купишь. Это наш ведомственный кортик. Наградой.

– Наградной? – изумился я.

– Именно. Отличившимся сотрудником Постов вручают такие. Лучшим из лучшим.

Вот теперь кое-что стало проясняться.

– Вон оно что, – сказал я после паузы. – Помнится, видел такой кортик у тебя.

– Имеется, – не без гордости сказал Улома. – Вручили одиннадцать лет назад за особые заслуги. Номер у моего ноль сто тридцать два. Редко ношу. По праздникам великим. Ну или когда перед девками покрасоваться приспичит.

– У того, которым оборотня зарезали, номер, помнится, тридцать два сорок пять. Ничего не путаю?

– Нет, Егор-братишка, не путаешь. Так и есть. Тридцать два сорок пять.

– Уже проверил чей?

– Нырок проверил, он дело ведёт. По реестру наградному выходит, что пока ничей это кортик. Никому его не вручали.

– Нормально, – покачал я удивлённо головой. – Это что же получается, со склада его украли? Так?

– В том-то и вся тонкость момента, Егор-братишка, что эти кортики, не на складе хранятся, они среди прочего всякого у кондотьера в так называемом третьем потайном сейфе хранятся. В кабинете. Восемь штук по описи на сегодняшний день должно там лежать. По факту – семь.

– Неужто Володя не струхнул главного проверить?

– А Володе по барабану: главный, не главный. Ты же его знаешь. Он не за наших и не за ваших, он за порядок и закон. Парень кремень. Козырнул, бумаги показал и предложил предъявить к комиссионному осмотру. При этом намекнул, что в случае отказа будет апеллировать к Двум Из Трёх. Короче, прижал Ледовитого к стене. Тому ничего не оставалось, как ключи отдать.

– Ну и как премудроковарный отреагировал? – поинтересовался я. – Имею в виду потом, когда недостача вскрылась?

– Удивление разыграл, – презрительно хмыкнув, ответил Улома. – Дескать, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. Не понимаю, куда кинжал делся. А когда понял, что замять не удастся, назначил внутреннюю проверку.

– Думаешь, он как-то причастен к убийству на Маяковского?

– Ну а как же! Обязательно. Не знаю как, но причастен. Может, не сам оборотня резал, может, послал кого. Это мы скоро узнаем. Нырок в дело зубами вгрызся будь здоров. Только чего бы он там ни раскопал, Ледовитов, сдаётся мне, уже вне игры. И это очень хорошо.