Раб своей жажды - Холланд Том - Страница 50

Дневник доктора Элиота

1 июля. Неделя началась приятно, но долго это не продлилось. Во вторник гулял с Люси и леди Моуберли на Хайгейтском холме. Люси была в хорошем настроении, хотя произошел странный случай.

В леске у Хайгейтского кладбища мы вышли на аллею, ведущую к дому Весткотов. Люси сначала не хотела идти дальше, потом зашагала вперед с энтузиазмом, а в саду опять заколебалась. Дом впечатляющий, но полностью заброшен, что неудивительно, учитывая то, что, по словам самой Люси, ее беспокоит это место. Даже мне стало как-то не по себе у этого дома, но если его отремонтировать и вновь заселить, то уверен, что неприятные ощущения быстро пропадут. Мне понятно, что у Весткота плохие ассоциации с этим домом, но оставлять поместье в таком виде означает сдаться горю. Однако место все же какое-то гнетущее. Подметил, как оживилась Люси, когда дом остался позади.

Успокоить леди Моуберли было значительно труднее, она чересчур разнервничалась и расстроилась. Она описала состояние Джорджа в таких словах, что лично я счел ее диагноз преувеличением. Я сказал ей, что мне нужно повидаться с Джорджем самому, а она затем созналась, что ей трудно убедить мужа навестить меня, работа полностью поглотила его. Он обещал, что навестит меня в конце недели, но леди Моуберли сомневается, что он сдержит слово.

К счастью, хотя и крайне поздно, Джордж, наконец, приехал. Я почти отказался от мысли увидеться с. ним, когда он появился у меня, горько сетуя, что его оторвали от законопроекта. У леди Моуберли были серьезные основания опасаться за его здоровье, ибо внешний вид его просто шокировал… Лицо и тело его отощали и были очень бледны; признаки жара при неожиданно нормальной температуре. Анализ крови не показал никаких отклонений, значит, никакой анемии. Я провел опыт, добавив каплю своей крови к его. К моему великому облегчению, реакции не произошло, вид и поведение белых кровяных телец были совершенно нормальны. Но на шее и запястьях у него виднелись следы порезов, очень слабые, но обеспокоившие меня. Явно прослеживалась значительная потеря крови.

Я спросил его о Лайле. И сразу он почему-то разозлился, набычился. Так не похоже на Джорджа. Словно, после того как я тоже познакомился с ней, он ревновал меня. Я попытался определить причину порезов. Джордж не мог предложить иного объяснения кроме того, что уже давал мне раньше, а именно — неосторожное обращение с бритвой. А царапины на запястьях? Ответа не было. Я тогда поинтересовался, а не появились ли эти порезы во время визитов к Лайле. Он сказал, что нет. Спросил я его о дурных снах: снятся ли ему кошмары, когда он остается на ночь у Лайлы? Снова резкое отрицание. Он даже заявил обратное, сказав, что был крайне угнетен, когда вообще не виделся с Лайлой. Не вижу здесь взаимосвязи или решения проблемы.

Применили краткосрочное лечение — переливание крови, донорами были Ллевелин и я. Операция прошла успешно. Налицо признаки улучшения. Порекомендовал Джорджу поменьше трудиться, но боюсь, мой совет останется без внимания. И действительно, он едва слушал меня, так ему не терпелось уйти. Я его не удерживал, но проводил аж до Коммершиал-стрит.

По пути произошел ужасный случай. Мы проходили мимо таверны, у которой сгрудились пьянчуги, грубые мужики и проститутки. Одна из женщин особенно бросилась мне в глаза. Лицо ее было ярко размалевано, и лишь через секунду я узнал в ней Мэри Джейн Келли. Глаза ее сверкали, рот кривился, и даже через косметику было видно, что она очень бледна. Сначала я подумал, что это из-за меня она так расстроилась, и хотел было перейти улицу, чтобы не смущать ее, но потом вдруг понял, что она даже не замечает меня, а вместо этого пристально смотрит на Джорджа. Она взглянула на свое запястье, и лицо ее исказили крайняя ненависть и страх. Она пронзительно и яростно закричала, ткнув пальцем в сторону Джорджа:

— Моя кровь! Глядите, у него на лице моя кровь!

Голос у нее был как у сумасшедшей. Она кинулась на Джорджа и, сбив с ног, повалила на мостовую. Вспомнив судьбу бедного пса, растерзанного ею, я быстро бросился к ней и оттащил от Джорджа, а потом, призвав на помощь, довел ее до клиники. Джордж, к счастью, остался невредим, не считая мелких синяков и царапин. Вряд ли стоит говорить, что он был потрясен случившимся.

— Очаровательные у вас туг места, — все повторял он, — прямо-таки очаровательные.

Как можно быстрее он уехал на извозчике. С того времени Мэри Келли охватила лихорадка. Иногда она бросалась на стену, явно порываясь бежать — все было, как в прошлый раз, когда ею овладела похожая мания. В краткие минуты находившего на нее просветления я пытался выяснить, почему она напала на Джорджа. Но она не смогла дать внятного объяснения, кроме того, .что ей привиделось, будто лицо Джорджа вымазано ее кровью, поэтому она пришла в ужасную ярость, вообразив, что он украл ее кровь. Больше ничего она не помнила. Санитары сказали мне, что она иногда бормочет о приюте для умалишенных, рыдает, стонет и боится, что ее туда заберут. Будем надеяться, до этого не дойдет.

Ее упоминание о приюте для умалишенных напоминает мне, однако, то, что полиция рассказала мне несколько месяцев тому назад, ведь еще одна проститутка была совершенно обескровлена, но все-таки выжила после нападения. Было бы интересно наведаться в сумасшедший дом, где ее содержат. Адрес я узнал.

Записки Брэма Стокера (продолжение)

…Пришло лето, и интерес Элиота к этому делу, кажется, уменьшился. Он с головой ушел в медицинские исследования, из-за чего я вижу его куда реже. Во время наших нечастых встреч он сообщает мне о состоянии здоровья Мэри Келли, в остальном же хранит молчание о наших приключениях. Как-то я спросил его, считает ли он, что Люси до сих пор грозит опасность. Он посмотрел на меня ястребиным взглядом.

— Нет, если я могу помочь в этом, — резко ответил он и замолк.

Я не пытался давить на него, ибо вижу, что он намерен держать свои подозрения при себе.

Однако мне стало легче от того, что у Люси есть такой защитник. Ведь я не только испытываю к ней искреннюю дружбу, но и являюсь директором театра, а она сверкает как одна из наших ярчайших звезд. Как-то мистер Оскар Уайльд выразил заинтересованность ее способностями, и, зная, что он собирается писать комедию, я решил представить их друг другу.

Ибо считаю, что мой долг — способствовать известности подающей надежды юной актрисы. Соответственно, я начал планировать званый ужин, который мог бы посодействовать дальнейшему продвижению Люси на сцене. Я пригласил гостей, которые, как я считал, могли бы помочь карьере Люси и также решил пригласить доктора Элиота, который был нашим общим другом.

В одно ясное июльское утро я пешком отправился в Уайтчепель и застал Элиота как раз вовремя, ибо только завернул за угол Хэнбери-стрит, как заметил, что он подходит к кэбу. Похоже, он был рад видеть меня и, когда я пригласил его на ужин, принял приглашение, хотя с оговоркой — что на этом ужине он не должен будет блистать умом или живостью беседы. Я уверил его, однако, что никогда не встречал никого умнее его, и мне показалось, что он воспринял этот комплимент с благодарностью. Но, пожав мне руку, он жестом показал на кэб, в который собирался сесть.

— Впрочем, Стокер, вот доказательство моего бессилия… Помните Мэри Джейн Келли?

Я сказал, что, естественно, помню.

— Хорошо… Тогда, может быть, вспомните, что я недавно выписал ее. Но ее состояние снова резко ухудшилось. И, сознаюсь, мое лечение никак ей не помогло.

— Жаль слышать это, — ответил я. — Но какое отношение к этому имеет кэб?