Раб своей жажды - Холланд Том - Страница 36

Голос мой замер, когда я заметил, что Люси вдруг смертельно побледнела. Она затрясла головой, пытаясь улыбнуться:

— Извините, но ваше предложение о доме Весткотов… Нэд так заразил меня своим ужасом в отношении его, что я расстраиваюсь при одном его упоминании.

— Ужасом? — удивленно спросил я.

— С тех пор как исчезли его мать и сестра, Нэд уверяет, что трагедия затронула и этот дом. Не знаю почему, но он постоянно об этом упоминает. Он не может и порог его преступить. Мы однажды были в лесу под Хайгейтом, просто постояли у калитки, а потом повернулись и заторопились обратно. Как-то странно, Джек, но я тоже почувствовала… ощущение… да… ужаса. Почти физическое. И поняла, что Нэд имел в виду.

— Извините тогда за то, что поднял эту тему, — поклонился я. — Проявил бесчувственность…

— Но вы же не знали, — улыбнулась Люси, беря мои руки в свои. — Тут, во всяком случае, не Хайгейт, но очень уютно.

— Да, — сказал я, оглядывая лестницу, — именно так.

— Что вы этим хотите сказать? — игриво подмигнула Люси.

Я пожал плечами.

Люси попыталась поддеть меня притворным разочарованием:

— Ну, Джек, я вам удивляюсь. Всегда считала вас социалистом. Разве вам не приятно, что мы живем в трущобе?

— Я думал не совсем о вас.

— О ком же?

Я взглянул ей в глаза:

— Я больше думал о вашем ребенке.

Лицо Люси застыло.

— Так вы знаете! — прошептала она.

— Не так уж трудно было догадаться.

— Да, — сказала она. — уж вам-то это не трудно. — Она вдруг засмеялась. — Черт вас дери, Джек, а я как дура нервничаю, что ребенок заплачет и все выдаст. Как вы узнали?

— Но, Люси, болезнь и уединение, затянувшееся на целый год, скоропалительное замужество, молодая девушка уходит из дома опекуна… Да вы все это можете описать в мелодраме и поставить в вашем «Лицеуме»!

— Вы пропустили вредную мачеху.

— Уж настолько ли она вредная?

— Конечно!

— Почему?

— Она не захотела и видеть Нэда.

— И вы ее вините за это?

— Джек!

— Вспомните, они там, в Йоркшире, не такие… прогрессивные.

— Что это должно значить?

— Вы актриса, вам платят за то, чтобы вы смотрели глазами других. Попытайтесь, Люси. Леди Моуберли приезжает в Лондон, всю жизнь прожив до того в Уитби. Подопечная ее мужа требует выхода на сцену. Потом вдруг оказывается, что эта же подопечная уже носит ребенка от какого-то незнакомца. Думаю, в таких обстоятельствах она просто обязана была проявить какой-то моральный гнев.

— Ну, — нахмурилась Люси, — может быть.

Я вынул письмо леди Моуберли:

— А сейчас она хочет примириться с вами.

Люси внимательно прочла письмо несколько раз.

— Но она по-прежнему не хочет видеть Нэда! — сказала она наконец.

— Не хочет, — согласился я. — Но вы наверняка понимаете, почему?

Люси помотала головой.

— Потому что, виня его, она снимает необходимость винить вас.

— Вы правда так думаете?

Я кивнул:

— Дайте ей время, Люси. С ней все образуется. Но прежде всего вы сами должны дать ей шанс.

— Если бы я так хорошо не знала вас, Джек, я бы подумала, что вы поклонник Розамунды.

— Но вы знаете меня. Я действую на основании своих наблюдений.

— Да? — повела бровью Люси. — И каковы ваши наблюдения?

— А таковы. Нет причин вам с ней не быть подругами.

— Что ж, — сложила письмо Люси, — может, вы и правы. — Она бросила взгляд на лестницу. — Вот и ребенок мой закопошился.

— Не вижу причин, почему это должно быть проблемой. Ведь только вашему мужу она объявила обструкцию.

— О, Джек, — вдруг воскликнула Люси, — он же прекрасное дитя. Я не жалею о том, что случилось… После Артура… вы знаете, как мне его не хватало… Его таинственная смерть, ужас ее, вслед за отцом… — Она перевела дух и продолжила: — Кроме Нэда, Артур был всем, что у меня было. Я никак не могла поверить, что его больше нет…

Она повернулась и побежала по лестнице.

— Пойдемте же, — обернулась она ко мне.

— Зачем?

Она остановилась, чуть ли не топнув ногой:

— Нет, Джек, вы просто невозможны. Даже если вы не хотите полюбоваться на Артура, то хоть могли бы притвориться.

— На Артура?

— Джек, ради Бога, на моего сына! Пойдемте наверх и увидите, какой он замечательный.

Я последовал за ней. Оказалось, что юный Артур вновь уснул. Это был, как и говорила его мама, красивый и спокойный мальчик, точь-в-точь его дядя, только без усов. Я хотел сказать об этом, когда у входной двери позвонили.

— Посмотрите, чтобы он не заплакал, — приказала Люси, — а то я рассержусь на вас.

Она оставила меня в детской и поспешила вниз. В течение нескольких минут до меня доносились звуки разговора, хотя гостя не было видно. Потом послышались шаги на лестнице.

— Сюда, — шепнула Люси, открывая дверь детской.

За Люси кто-то замаячил. И, когда она впустила этого человека внутрь, я, заморгав от удивления, узнал в нем лорда Рутвена.

Он стал менее анемичным, чем раньше, на щеках появился некоторый румянец. Он вообще очень красив, но в его присутствии я нервничаю и несколько тушуюсь от исходящей от него силы. Не уверен почему — меня вообще-то аристократы не впечатляют.

Лорд Рутвен подошел к колыбели, нагнулся над спящим Артуром и с удовольствием улыбнулся, разглядывая его, а потом закрыл глаза, и глубоко вдохнул, словно наслаждаясь приятным запахом (Запомнить. Его реакция на костюм Люси, очень похоже. Интересно!). Наконец, вновь открыв глаза, он заговорил:

— Доктор Элиот! Какая приятная неожиданность!

Люси крайне удивилась, что мы знакомы. Я рассказал ей о том, как мы встретились, но когда я упомянул, что театральную программу о спектакле с ее участием послали лорду Рутвену, на лице ее отразилось еще более глубокое удивление.

— Но я не посылала никакой программы. Скорей всего, ее послал кто-то другой.

— Это неважно, — ответил лорд Рутвен, беря руку Люси и поднося к губам. — Важен результат, а не причина.

— Вы действительно так думаете? — поинтересовался я.

— Особенно в минуты грусти, — он выгнул бровь в гримасе, характерной для семьи Рутвенов. — Вы не согласны, доктор Элиот? Помнится, происхождение моей программы заинтересовало и вас.

— Обстоятельства показались мне любопытными, — кивнул я.

— И что же это за обстоятельства?

Я вспомнил, как какие-то незнакомцы подобным образом вступали в контакт с Артуром Рутвеном и леди Моуберли, хотя совпадение в случае лорда Рутвена было не вполне точно.

— Вы слышали о некоем Джоне Полидори? — спросил я.

Неожиданно тень пробежала по его лицу, а затем выражение его вновь стало совершенно бесстрастным.

— Нет, — беззаботно произнес он, но я видел, что он лжет, и сам он знал, что я это знаю.

Он окинул меня ледяным взором и, не давая мне раскрыть рта, выхватил из колыбели Артура и прижал к груди.

Люси, невольно вздрогнув, подалась вперед.

— Вы разбудили его! — воскликнула она.

Но лорд Рутвен даже не извинился:

— Да ему уже надоело спать!

Артур словно был согласен с ним. Он не издал ни звука, а только вытаращил глазенки и попытался схватить ручонкой бледные гладкие щеки лорда.

— Я обычно не в восторге от детей, — пробормотал лорд Рутвен, — и вообще-то очень уважаю царя Ирода… Однако это дитя, — в уголках его глаз вспыхнули огоньки удовольствия, — это дитя… почти заставляет меня изменить свое мнение.