Зима королей - Холланд Сесилия - Страница 24

— Что он сказал?

— Он сказал, что ничего не может поделать. Сирбхолл взглянул на Эгона.

— Мелмордха и я, мы оба предупреждали тебя.

— Да, ты это сделал. Ты хочешь теперь получить за это маленький подарок или просто улыбку с моей теплой благодарностью?

Прибыли их лошади, и Мюртах взобрался на спину кобылы. Сирбхолл сказал:

— Нам бы следовало напасть на них — они никакого другого способа, как мечом, не понимают.

— Выходит, следовало.

Где-то распахнулась дверь и хлопнула на ветру и снова распахнулась. Кто-то выкрикнул какой-то вопрос. Ворота были раскрыты, и Мюртах выехал трусцой. Они проехали мимо земляных укреплений, пересекли деревянный мост и двинулись к броду через реку.

Дождь ушел в сторону, и ветер стих. К закату они достаточно удалились от Кинкоры, так что Мюртах почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы устроить привал. Становилось холоднее. Сидя возле разложенного ими костра, они ели свой последний сыр с хлебом и едва переговаривались. Мюртах немного задумался, но только беспорядочные воспоминания приходили ему в голову.

— Очнись, — тихо сказал Сирбхолл.

— А, я очнулся. Чего ты хочешь?

Эгон посмотрел на него и улыбнулся, но взгляд был твердым. Это была улыбка Од.

— У меня есть несколько друзей вблизи Дандэлка, — сказал Сирбхолл, — Фенни.

— Приятно знать человека, у которого есть друзья.

— Как ты думаешь, что произойдет?

— Некоторые из них захотят истреблять нас мало-помалу, убивать только тех мужчин, которые, как они думают, представляют опасность. Тебя и меня в первую очередь. Но рано или поздно они сочтут всех нас опасными. Некоторые другие скажут, что мы все должны быть стерты с лица земли.

Король был прав: у него так часто менялись мысли, что он не мог в них разобраться. И так с ним было всегда. Он обхватил руками колени.

— Фенни, которых я знаю, будут сражаться из любви ко мне, — сказал Сирбхолл. — Их не так много, но все прекрасные бойцы, и большинство из них устало от бродяжнической жизни.

Мюртах ничего не ответил. Он склонил щеку к поджатому колену и рассеянно смотрел перед собой.

— Мюртах, что мы будем делать?

— Мне все равно. Все, что тебе захочется. Эгон сказал тихо:

— Оставим его в покое, дядя. Он устал.

— Не…

— Я понимаю.

— Мы не можем добыть для него время из-за усталости.

— Но мы ничего не можем делать без него, — сказал Эгон. — Пусть он отдохнет.

Эгон встал и медленно склонился над огнем. Он и Сирбхолл завернулись в одеяла; Сирбхолл лег спать, а Эгон вышел из света костра, чтобы стать на вахту часового. Мюртах вздохнул.

Один раз за ночь он пошевелился, когда Эгон разбудил Сирбхолла и тот заступил на вахту. Они накрыли его одеялом. Его спина болела от того, что он спал сидя, и он со стоном опустился на землю. Когда он открыл глаза в следующий раз, под облаками занимался серый рассвет, а Сирбхолл куда-то исчез.

Он разбудил Эгона.

— Я думаю, он отправился за своими друзьями, — сказал он. — Мы можем ехать за ним примерно до тех далеких холмов.

Эгон зевнул.

— Он не должен был оставлять нас без охраны, разве не так?

— Нет. Должно быть, он уехал только что. Он понимал, что мы проснемся сразу, как только начнет светать.

Мюртах раскидал костер и развернул на спине гнедой кобылы овечью шкуру. Эгон взнуздывал своего пони.

— Мы не видели мак Махона, — сказал Эгон.

— Я бы предпочел, чтобы мы видели, тогда бы мы знали, где он.

Эгон стал залезать на пони. Мюртах сказал:

— Проведи его немного шагом; он бывает раздражительным по утрам, и нет лучшего способа проверить, не намерен ли он сбросить тебя в ближайший колючий кустарник.

Черный пони заупрямился, а когда Эгон забрался на него, встал на дыбы. Эгон уже был предупрежден, и потому сумел удержаться на его спине.

Мюртах ухмыльнулся:

— Вот видишь?

Эгон кивнул и выпрямился.

— О, да. Мне следовало бы думать об этом.

Так весело. Было трудно держать в мыслях, что все они приговорены. Мюртах тронулся с места, двигаясь по следам Сирбхолла.

— Я голоден, — сказал Эгон.

— Мы подстрелим кого-нибудь по пути.

Он подтолкнул кобылу в галоп. Следы Сирбхолла вели вверх к склону следующего холма и вниз по его другой стороне — судя по длине конских шагов, он ехал быстро. Сквозь облака пробилось солнце, появился слабый, холодный свет, а воздух был жесткий.

— Папа, я не могу так быстро.

— Сожалею.

— Ты едешь слишком быстро.

— Сожалею. Я…

Он взглянул вниз, на следы Сирбхолла, потом взглянул вперед и нахмурился. Он проскакал немного вперед и спешился.

— Что это?

— Две незнакомые лошади.

Мюртах ковырнул край одного незнакомого следа — он был очень свежим.

— Он встретил кого-то?

— Они ехали за ним.

Мюртах вскочил на кобылу и вздернул ее голову так сильно, что она вздыбилась. Когда ее передние копыта коснулись земли, она понесла. Эгон крикнул ему вслед. Что-то забарабанило в его ушах, замелькало в глазах, и на скаку он бросил поводья и натянул лук.

След впереди вел вокруг группы буковых деревьев, но он послал кобылу прямо через них, отбрасывая ветви, вонзив каблуки в ее ребра и прижав лук к ее боку так, чтобы он не мог ни за что зацепиться. Кобыла запнулась, и он жестко подтолкнул ее так, что она снова устремилась вперед. Они вырвались из деревьев, и она испугалась. Он отпустил поводья.

Они стояли на некотором расстоянии от своих лошадей, Мак Махон и его друзья, они стояли кучей, глядя на что-то на земле. Их было девять. Когда они завидели его, они разделились, они выглядели настороженно, некоторые направились к своим лошадям. Когда он подтрусил вперед, они все стояли тихо. Мюртах подъехал достаточно близко, чтобы увидеть лежащего на земле человека. Это был Сирбхолл, и он был мертв.

Он оставил поводья. Сзади него кричал Эгон, и Мюртах выставил назад одну руку, чтобы остановить его позади. Он переводил взгляд с лица Дермота на Кормака и Кира мак Эоду. Теперь он мог видеть двух других людей, лежащих мертвыми на траве, и что двое живых туго зажимали свои раны, чтобы остановить кровь.

— Двенадцать на одного? — сказал Мюртах. — Ты не думаешь, что это уж очень большое численное превосходство?

Он вынул стрелу и медленно натянул тетиву. Мак Махон двинулся вперед, и Мюртах поднял лук. Мак Махон остановился.

— О, — сказал Мюртах, — нас тут двое, но у мальчика нет оружия, или ты находишь, что нас слишком много? Атакуй меня, что же ты?

— Тут есть закон, — сказал мак Махон, — Энгус нам говорил только о Сирбхолле, мы гнались только за ним.

— Какой закон?

— Закон запрещает убивать арфистов. Мюртах пристально посмотрел на него.

— А закон запрещает — есть такой закон, чтобы запрещал убивать арфистам?

Он выстрелил. Стрела, выпущенная с такого близкого расстояния, ударила в грудь мак Махона и почти зримо пронзила его. Остальные кинулись к нему, и Мюртах направил кобылу назад, пустил ее вскачь, потом развернул, достал еще стрелы и убил еще двоих. Он послал кобылу вбок, когда они подошли ближе, и убил еще троих, когда те побежали к своим лошадям. Он помчался к Эгону, схватил его поводья и поскакал, перегнувшись так, чтобы видеть черного пони. Он прискакал на чистое место, где не было деревьев, и остановил кобылу.

Они не преследовали его. Сев на своих лошадей, они повернули на юг и ускакали.

— Отец, — сказал Эгон, — отец.

Мюртах повернул кобылу назад, к телу Сирбхолла. Он спрыгнул на землю и так стоял, глядя.

— Закон против убийства арфистов, — сказал он, — о, Господи!

— Отец, мы должны ехать домой. Теперь они направятся туда.

— Нет.

У него обмякли колени, и он должен был уцепиться за гриву лошади, чтобы устоять на ногах. Они изрубили Сирбхолла до смерти. Перебивали конечность за конечностью, пока он не умер, и он так и не позвал на помощь, иначе бы они услышали. Конечно, они должны были бы услышать.