Смерть Аттилы - Холланд Сесилия - Страница 8

Дитрик не двигался несколько мгновений. Наконец он широко раскрытыми голубыми глазами посмотрел на Ардарика и потом перевел взгляд на Такса.

— Что?

— Я не христианин, и я, конечно, мало знаю о тотеме. Римляне пытались превратить Христа в дерево, потому что он обладал сильным колдовством. Поэтому римляне были его врагами и должны быть и вашими врагами. Разве не поэтому вы носите этот тотем?

Ардарик провел рукой по лицу. Он чувствовал себя так же, как тогда, когда каган рассуждал о волшебстве. Он никогда раньше не слышал, чтобы гунны рассуждали о Христе. Такс сел более удобно на корточки и обернул свою кожаную косичку вокруг кисти руки.

— Кроме того, все монахи, кто приходили сюда, были из Нового Рима, и монахи Рима — их враги, и они убивают Друг друга. Разве это не так?

Ардарик разозлился и сказал:

— Новый Рим является частью Рима. Ты ничего не понимаешь.

— Ты никогда не видел Рим, — ответил ему Такс. — Что ты можешь знать о нем?

Он улыбнулся, показав клыки, как собака.

Ардарик прикусил язык. Он понял, что Такс нарочно его дразнит. У него вспотели ладони, и сердце начало сильно биться в груди. Он мог прочитать красную с черным метку на лбу Такса — это был знак траура. Может, христиане убили друга Такса в Италии, а может, Такс винил Ардарика за смерть его друга.

— Если бы мы все были римлянами, тогда был бы мир, и мы все стали бы богатыми, — сказал Дитрик. — Разве нам не стоит стремиться к тому, чтобы стать римлянами?

— Зачем? — спросил Такс.

— Тогда везде наступит мир. Такс пожал плечами.

— Я не слышал такого раньше. Трубач говорит…

— Трубач! — воскликнул Ардарик. — Этот ленивый размалеванный шаман? Да кто его слушает?

— Он говорит, что у римлян не осталось никакого колдовства с тех пор, как вестготы напали на Город. Трубач знает все.

— Почему ты называешь его Трубачом? — спросил Дитрик.

Такс внимательно глянул на него.

— Потому что он играет на трубочке.

— Ну да, так что стены падают, — заметил Ардарик. — Дитрик прав некоторым образом. Когда мы говорим о Риме, то имеем в виду что-то хорошее, чего мы бы хотели для себя.

Он поднялся. Ему хотелось уйти от этих разговоров.

— Ну, как бы ни было, у Рима не осталось прежней власти и силы, — заметил Такс. — Все духи и демоны ушли оттуда, и римляне повезли свои тотемы в Равенну. Но я думал, что мы обсуждали, как нам лучше покорить Рим.

— Нам нужен Рим, как и всем остальным, — сказал Ардарик. Он коснулся плеча Дитрика.

— Пошли, нам пора возвращаться. Такс, если мне будет нужно снова поговорить с тобой, ты будешь здесь?

— Конечно.

Такс в улыбке снова показал ему все зубы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Такс жил в юрте в северо-восточной части лагеря гуннов со своей матерью, братом и его женами. Его брат был достаточно богатым, чтобы содержать трех жен, а Такс был холостяком, и ему там жилось не сладко. Народу было много, и они все работали, и на Такса никто не обращал внимания. У него не было жены, которая могла бы о нем позаботиться. Поэтому он старался проводить почти все время у дворца кагана со своими друзьями или в юрте своего друга Яя, младшего брата Марата.

У Яя была жена Юммейк, но она все время болела. Так вот никого у друзей не было, кто бы мог постирать им одежду, заставить привести себя в порядок и накормить. Они проводили вечера, рассказывая разные истории, и напивались допьяна напитком, изготовленным из травы с белыми цветками, которую гунны называли Белый Брат.

В юрте Яя собирались и другие одинокие молодые ребята из дворцовой стражи, когда у них было свободное время. Еще до похода в Италию они сильно досаждали людям, живущим по соседству. Некому было их покормить, поэтому они постоянно воровали еду. Некому было починить их одежду, и никто не требовал, чтобы они убирали в доме и чистили конюшню. Кроме того, они плохо соблюдали табу. Жена Яя перестала соблюдать порядок в доме и тоже стала рассказывать разные байки, воровала пищу и пила Белого Брата наравне с ними. Это было тогда, когда она не лежала в постели, кашляя и выплевывая кровь.

После того, как Такс привез домой Марата, Яя отправился в юрту своей бабушки, чтобы совершить обряд похорон. Он не возвращался домой до того дня, когда Такс впервые разговаривал с королем Ардариком. Такс узнал о возвращении Яя, увидев его пегую лошадь в пристройке у юрты Яя. Он отпустил свою черную лошадку и пошел к двери юрты Яя.

Юрта была сделана из шкур, привязанных к деревянной раме в форме купола. Шкуры здорово провисли с одного бока. Такс остановился и провел рукой по провисшему краю. Он нащупал сломанный остов. Если они не поправят остов до первого сильного снега, то юрта свалится им на головы. Он подошел к входу и вошел внутрь в дымное полутемное тепло, где было много людей, которых почти невозможно было разглядеть в дыму и полумраке.

— Яя?

— Сюда! — крикнул ему Яя. — Я видел, как ты говорил с королем гепидов.

Такс перелез через двоих, распростертых перед огнем. Сев рядом с Яя, он развязал завязки на сапогах и стащил их с ног. В темноте позади он услышал сухой хриплый кашель: Юммейк снова заболела.

Такс сказал:

— Я разговаривал с Ардариком, потому что Аттила приказал мне поговорить с ним. Ты что думаешь, он мне нравится? Что сказал твой отец по поводу мести?

— Они спросили шамана, — ответил Яя. В его голосе послышалось отвращение. — Нет необходимости мстить ему.

Монидяк перегнулся через огонь и протянул Таксу кувшин.

— Кто был этот молодой парень с Ардариком?

— Мне кажется, что это его сын. Он мне ничего не сказал о нем.

Кувшин был наполовину полон чая. Он отхлебнул, и его языка коснулась приятная сладость.

— Поесть что-нибудь не найдется? Яя взял у него кувшин.

— Юммейк слишком больна, чтобы сходить за мясом, и нам никто ничего не принес.

— Я не виновата, — сказала жена из глубины юрты. Яя прополз в темноту к ней и что-то тихо сказал.

— Монидяк, — сказал Такс — А как насчет того пятнистого бычка, которого ты убил?

При свете огня круглое приятное лицо Монидяка отливало медью, его глаза сверкали.

— Мне пришлось отдать его моей матери. Не волнуйтесь. Мы что-нибудь придумаем.

Такс забрал кувшин обратно и выпил несколько глотков чая. У него зашумело в голове. В животе медленно прокатилась теплая волна и согрела его грудь. Он прилег и посмотрел в темноту за спиной Яя.

— Юммейк, ты хочешь выпить Белого Брата?

— Нет, — тихим и хриплым голосом ответила ему Юммейк. — Спасибо тебе, Такс.

Такс снова сел. Яя и Монидяк нахмурившись смотрели друг на друга.

— Есть одно место, где мы можем найти еду, и там не станут на нас злиться, — сказал Монидяк. — Ты знаешь, где это?

Яя покачал головой. Он подполз ближе к огню.

— Что будет, если нас поймают? — Ха!

Монидяк хлопнул в ладоши.

— Что будет, если мы сегодня ночью умрем во сне?!

— Тогда нам не будет нужно мясо, — заметил Яя. Такс спросил:

— Монидяк, ты хочешь украсть у германцев?

— Точно.

К ним поближе подвинулся Бряк:

— Я вас слышал. Вам будет нужна помощь?

— Если нас будет четверо, мы сможем сделать это, — сказал Монидяк. — Но если Яя боится…

— Я пойду, — сказал Яя, — но если нас поймают, об этом узнает каган, и вы знаете, что он может сделать с нами.

Монидяк пожал плечами:

— Все равно это лучше, чем сидеть здесь и пить на голодный желудок.

Он улыбнулся и потянулся к кувшину.

Пока они ехали вдоль реки и мимо лагеря гепидов, начал падать снег. По виду маленьких колючих комочков снега Такс мог предсказать, что будет сильная буря. Он натянул на уши меховую шапку и приказал своей лошадке держаться ближе к пегой лошади Яя. Яя оглянулся, его брови и кончики усов были покрыты снегом. Такс ему улыбнулся.

— Мы хотя бы сейчас не оставляем следов.

Яя фыркнул. Он повернулся к Монидяку, который ехал с другой стороны.