Комната убийств - Джеймс Филлис Дороти - Страница 30

Вид из офиса Гаркнеса не отличался таким сезонным разнообразием. С наступлением темноты все окна превращались в панораму Лондона, окаймленную праздничными огнями. Башни, мосты, дома и улицы висели бриллиантовыми и рубиновыми камнями, браслетами, ожерельями, темная лента реки придавала им еще большую загадочность. Вид был настолько великолепным, что на его фоне офис Гаркнеса терялся: официозная, соответствующая его положению мебель выглядела жалким компромиссом; сувениры, награды и гербы полиций иностранных государств смотрелись наивно и претенциозно, словно детские трофеи.

Дэлглиша вызвал помощник комиссара. Это прозвучало как просьба, но, войдя, Адам почти сразу понял, что случай нерядовой. Мэйнард Скоби из Специальной службы был здесь же с каким-то коллегой, которого никто не потрудился представить, хотя Дэлглиш его не знал. Там же стоял, глядя в окно, Бруно Денолм из MI5.[12] Теперь он повернулся и занял место рядом с Гаркнесом. Лица обоих мужчин не казались загадочными. Помощник комиссара выглядел раздраженным. Денолм имел осторожный, но решительный вид человека, который хоть и встретил противника, превосходящего числом, зато сам располагает оружием посерьезнее. Гаркнес сказал:

— Музей Дюпейна, частный музей, посвященный времени между войнами. В Хэмпстеде, на окраине Хита. Может быть, он вам известен?

— Я там был неделю назад, — ответил Дэлглиш.

— Это может оказаться полезным. Я о нем слышу впервые.

— О музее знают немногие. Там не занимаются саморекламой, хотя здесь возможны перемены. Управление музеем перешло в руки Маркуса Дюпейна.

Гаркнес прошел к столу для совещаний.

— Давайте-ка лучше сядем. Может статься, что мы не сразу со случившимся разделаемся. Произошло убийство — или, точнее, подозрительная смерть, которую офицер из отдела по расследованию пожаров считает убийством. Невил Дюпейн сгорел в собственном «ягуаре», который стоял в незапертом гараже. Похоже, у покойного был такой обычай — забирать машину в пятницу, в шесть часов вечера, и уезжать на выходные. В эту пятницу кто-то мог ждать его в засаде, вылить ему на голову бензин и поджечь. Выглядит вполне правдоподобно. Мы бы предпочли, чтобы за это расследование взялись вы, Адам.

Дэлглиш поглядел на Денолма:

— Раз вы здесь, вас что-то интересует в этом деле.

— Лишь косвенно, однако мы бы предпочли, чтобы дело прояснилось как можно быстрее. Мы располагаем голыми фактами, и, похоже, там нет никаких сложностей.

— Тогда при чем тут я?

— Необходимо все выяснить с минимумом суеты, — ответил Денолм. — Убийство всегда получает широкую огласку, а нам не нужно чрезмерное внимание прессы. В этом музее у нас есть агент, Джеймс Калдер-Хейл, который работает кем-то вроде хранителя. Он служил в Министерстве иностранных дел и по делам Содружества. Эксперт по Ближнему Востоку. Владеет арабским, одним или двумя диалектами. Четыре года назад он вышел в отставку по состоянию здоровья, но с друзьями связь не теряет. И, что важнее, они не теряют с ним связь. Время от времени мы получаем от него полезную информацию, и нам хотелось бы, чтобы все осталось по-прежнему.

— Он получает жалованье? — спросил Дэлглиш.

— Не совсем так. Определенные выплаты время от времени производятся. В основном же он сам по себе. Однако Калдер-Хейл очень полезен.

Гаркнес сказал:

— MI5 не в восторге от необходимости делиться этой информацией, однако мы в интересах следствия настояли. Конечно, вы должны держать это при себе.

— Если за расследование берусь я, оба работающих со мной детектива должны быть в курсе. Насколько я понимаю, вы не будете возражать против ареста Калдер-Хейла, если Невила Дюпейна убил он?

Денолм улыбнулся:

— Думаю, вы убедитесь, что он чист. У него есть алиби.

«Неужто!» — подумал Дэлглиш. MI5 сработала быстро.

Узнав об убийстве, они первым делом связались с Калдер-Хейлом. Если алиби подтвердится, тогда его можно будет выключить из списка подозреваемых и все будут счастливы. И все же вмешательство MI5 грозит осложнениями. Официально они могут держаться в стороне, и это им выгодно, а неофициально будут отслеживать каждое его движение. Дэлглиш спросил:

— А как вы хотите представить это в суде? Для них это лишь очередной случай, и далеко не любая подозрительная смерть расследуется нашим отделом. Они могут заинтересоваться, почему началось следствие.

— Это не проблема, — отмахнулся Гаркнес. — Мы можем высказать предположение, что один из прежних пациентов Дюпейна был важной персоной и мы стремимся найти его убийцу, не попав при этом в неудобную ситуацию. Говорить все прямым текстом никто не собирается. Главное — раскрыть преступление. Офицер из отдела по расследованию пожаров сейчас в музее, как и Маркус Дюпейн со своей сестрой. Полагаю, вас больше ничто не задерживает?

Так, теперь надо позвонить Эмме. По дороге в офис Адама захлестнула обида, столь же острая, как полузабытые детские разочарования, несущая с собой суеверное подозрение, что жестокая судьба повернулась к нему спиной и его лишают заслуженного счастья. Он заказал угловой столик в «Айви» на девять часов вечера. Обедая, они бы вместе решали, как провести выходные. Дэлглиш все рассчитал. Совещание в Ярде должно было продлиться как минимум до семи, и заказ столика на более ранний срок грозил бы катастрофой. По уговору он в четверть девятого звонил Эмминой подруге, Кларе, которая жила в Патни. Ему было пора ехать.

Отменить заказ столика могла и секретарша, но Адам никогда не использовал ее для передачи Эмме даже самого незначительного сообщения. Не воспользуется он ее помощью и на этот раз: от этого всего один шаг до раскрытия той части его жизни, которую он всегда держал в неприкосновенности. Набирая номер, Дэлглиш гадал, не в последний ли раз он услышит ее голос. Эта мысль приводила его в смятение. Если новая обида переполнит чашу терпения, он намеревался настаивать на одном: их последняя встреча должна пройти лицом к лицу.

К телефону подошла Клара. Как только он попросил к телефону Эмму, она сказала:

— Насколько я понимаю, опять облом?

— Я бы предпочел поговорить с Эммой. Она рядом?

— Она в парикмахерской, вернется с минуты на минуту. Не трудитесь перезванивать. Я ей сообщу.

— Я лучше скажу сам. Сообщите ей, что я перезвоню.

— И не подумаю. Не сомневаюсь: чей-нибудь вонючий труп ждет не дождется вашего внимания. — Помолчав, она, словно между прочим, добавила: — Адам Дэлглиш, вы — ублюдок.

Дэлглиш старался подавить гнев, хотя не сомневался, что она его чувствует. Для нее это было как удар кнута.

— Возможно, но я предпочел бы услышать это лично от Эммы. Она самостоятельный человек и не нуждается в няньках.

— До свидания, коммандер Дэлглиш. Я дам Эмме знать.

Клара положила трубку.

К его разочарованию прибавился еще и гнев — на себя, не на Клару. Он не справился с разговором, был груб с женщиной, и эта женщина — подруга Эммы. Адам решил перезвонить, но не сразу. Это даст и ему, и им время подумать.

Трубку опять взяла Клара.

— Эмма решила вернуться в Кембридж. Пять минут назад уехала. Я передала ей ваше сообщение.

На этом разговор закончился. Направляясь к шкафу, забирая «сумку для убийств», он слышал Кларин голос: «Чей-нибудь вонючий труп ждет не дождется вашего внимания».

Однако сначала он должен написать Эмме. Они звонили друг другу как можно реже, и Дэлглиш понимал, что это он невольно завел такой порядок. Ему было и тяжело, и беспокойно слышать ее голос, не видя при этом ее лица. Дэлглиш всегда переживал, вовремя ли он позвонил, не скатывается ли он к банальностям. Написанные слова долговечнее, и все несуразности будут помниться дольше, но он по крайней мере был в состоянии контролировать свою письменную речь. Эта записка получилась короткой: «Сожалею… Огорчен…» Он предоставил Эмме решать, хочет ли она еще с ним встречаться и если хочет, то когда. Можно и в Кембридже, если ей так удобнее. И внизу подпись: «Адам». До сих пор они встречались только в Лондоне. Приезжала всегда Эмма, и теперь Дэлглиш решил, что в Лондоне она чувствовала себя скованно, что ей комфортнее будет встретиться с ним на территории, которую она считала своей. Адам тщательно написал адрес, приклеил дорогую марку и положил конверт в карман. Он опустит его в почтовом отделении напротив Нью-Скотленд-Ярда. Дэлглиш уже подсчитывал, когда ждать ответа.