Китайская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович - Страница 46

В эпоху Цин Гуаньди стал, пожалуй, самым популярным божеством народного пантеона, храмы, посвященные ему, строились по всей стране, а в деревенских кумирнях, где обычно ставили на алтарях таблички с именами наиболее важных, по мнению крестьян, божеств-заступников, имя Гуаньди практически всегда соседствовало с именами Конфуция, Лаоцзы и Гуаньинь. О популярности этого бога говорит и тот факт, что среди китайских буддистов ходило предание о приобщении Гуаньди к «четырем благородным истинам», а даосы, с легкостью презрев очевидный анахронизм, сложили легенду о победе Гуаньди и воинства Пяти священных пиков (У юэ) над мятежным великаном Чию, мифическим противником «первого бессмертного» Хуанди.

Не меньшее количество легенд окружало и буддийскую бодхисаттву Гуаньинь, наиболее почитаемую богиню позднего китайского пантеона. Культ этой богини, несмотря на его «чужеродность», пользовался личным благоволением императора, а в народе Гуаньинь считалась самым благожелательным среди божеств, истинной «матушкой-заступницей», индийское происхождение которой давным-давно забылось. В романе «Путешествие на Запад» ей посвящены такие строки:

Дворец небожителей. Картина на шелке (XII в.).

К культу Гуаньинь как покровительницы женщин и подательницы детей тесно примыкал культ богинь-няннян. Эти богини плодородия (в широком смысле слова), известные еще в архаической традиции и у даосов, в поздней мифологии сделались спутницами и помощницами Гуаньинь. На народных лубках Гуаньинь часто изображали в окружении няннян — «матушек», каждая из которых отвечала за здоровье того или иного органа тела или покровительствовала конкретной стадии появления на свет ребенка (свидание влюбленных, страсть, зачатие, роды). Так, богиня Сунцзы-няннян наделяла новобрачных даром плодовитости, богиня Яньгуан-няннян предохраняла младенцев от заболеваний глаз, а богиня Цуйшэн-няннян ускоряла роды и т. д. Всего няннян насчитывалось девять.

В деревнях почитали и других богов плодородия — тянь-шэнь, или тянь-цзу. Эти божества, в отличие от Гуаньинь и ее помощниц-няннян, «заведовали» плодородием не человека, но природы: к ним обращались с молитвами об урожае, само их название означает «полевые духи». А в городах и городских окрестностях особое значение приобрел культ божественных чиновников-чэнхуанов и их деревенских помощников туди-шэнь.

Доучжэнь няннян — богиня, оберегающая от оспы. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.

Каждый город, вне зависимости от размеров, имел собственного чэнхуана (или чэнвана), а в крупных городах их насчитывалось даже несколько. Это божество выполняло роль своего рода «министра-администратора» — управляло городом и округой, выступало как верховный судья, карало тех грешников, которых не настигло справедливое возмездие при жизни, защищало население от стихийных бедствий и нападений, регулярно отчитывалось перед Юйди о положении дел на вверенной ему территории. Зачастую чэнхуанами после смерти становились видные чиновники, прославившиеся своими добродетелями; по замечанию Л. С. Васильева, «можно безошибочно предположить, что каждый из полутора-двух тысяч китайских чэнхуанов имел свою точную и строго фиксированную биографию, тщательно увязанную с реальными историческими событиями и личностями». Именно с чэнхуанами как с непосредственными защитниками и покровителями конкретного города связан известный обычай «наказания богов»: если люди полагали, что тот или иной чэнхуан не выполняет своих обязанностей надлежащим образом, императорский чиновник мог подвергнуть его статую порке или даже сослать ее (и самого чэнхуана) в отдаленную местность.

О значительности роли, которую играли чэнхуаны в китайской культуре, свидетельствует и такой факт: в Пекине был построен храм чэнхуанов всех местностей, где люди, волею случая оказавшиеся далеко от дома, могли обратиться с мольбами к своему «домашнему» богу и совершить жертвоприношение перед табличкой с его именем.

В деревнях «от имени и по поручению» чэнхуанов действовали туди-шэнь (также звавшиеся туди-гунами и лаое). Эти боги ведали всеми деревенскими делами, заботились о местных жителях и исправно извещали канцелярии чэнхуанов и саму Небесную канцелярию обо всем, что происходило на их территории. Подобно чэнхуанам, в туди-шэнь могли превращаться обожествленные за свою высокую нравственность жители той или иной деревни. Также подобно чэнхуанам туди-шэнь могли вмешиваться в дела загробного мира: считалось, что в течение трех дней после смерти человека туди-шэнь доставляют его душу к князьям преисподней; верили, что должным образом поднесенные жертвы могут умилостивить туди-шэнь и заставить их облегчить за гробом участь души умершего.

Кроме туди-шэнь, в деревнях почитали и ту-шэнь, богов — подателей благополучия. А на юге Китая по сей день сохранилось почитание богов фудэ чжэншэнь («истинных божеств счастья и добра»), которые выступали в том же качестве, что и туди-шэнь; причем, по замечанию В. В. Малявина, «в современных Гонконге и Макао своего божественного покровителя имеет едва ли не каждый подъезд».

Бог местности Туди. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева.

Чэнхуаны и туди-шэнь являлись местными представителями небесной бюрократии (в храмах статуи этих божеств нередко находились в окружении многочисленных секретарей, призванных фиксировать все события вверенной им местности; то же касается и изображений на народных лубках). На самих же небесах бюрократический аппарат был организован следующим образом: верховный бог Юйди имел собственную канцелярию (Небесную канцелярию), при которой существовали 11 управ, или министерств, — управы Грома, Огня, Воды, Времени и времен года, Пяти священных гор, Изгнания демонов, Войны, Финансов, Медицины, Общественных работ и Литературы. Каждую из управ возглавлял главный божественный чиновник (Ло Сюань — управу Огня, Лэйцзу — управу Грома, Тай Суй — управу Времени, Лу Сюн — управу Воды и т. д.), у которого в подчинении состояли четыре-пять старших чиновников и множество духов-помощников. Эти управы, как замечает Л. С. Васильев, были «в значительной мере слепком реального бюрократического аппарата Поднебесной». По мнению В. В. Малявина, поздний пантеон стал «результатом рационализации народных верований в категориях официальной идеологии империи. Это выразилось в использовании бюрократической иерархии как универсального принципа устроения сверхъестественного мира. В Китае обитатели небесных дворцов-канцелярий были двойниками земных чиновников. Их даже делили, как настоящих служащих, на две категории — гражданских и военных. Впрочем, бюрократическая метафора определяла скорее фасад пантеона и не исчерпывала всех принципов его организации.[103] В числе таковых были, например, армия и семья, в народе богов обычно представляли доблестными воинами и почитали наравне с их супругами, а подчас и наложницами. Следует подчеркнуть, что в сознании народа характер божеств зачастую имел мало общего с их официальным статусом».