Китайская мифология. Энциклопедия - Королев Кирилл Михайлович - Страница 4

Небесный повелитель. Рельеф эпохи Сун.

Лапидарность изложения, столь характерная для «Каталога», заставляет привлекать другие, более поздние источники и реконструировать первоначальный сюжет мифа на основании всей совокупности материалов. Ключевое слово здесь — «реконструировать». В отличие от таких мифологических систем, как, например, античная, скандинавская или японская, мифология древнекитайская не сохранилась в своем «первозданном» виде — ее возможно только реконструировать. При этом необходимо учитывать, что «абсолютная» реконструкция невозможна (слишком фрагментарны сохранившиеся сведения, и зачастую они противоречат друг другу); именно поэтому нельзя считать удачной попытку Юань Кэ представить «связное» изложение древнекитайских мифов по образу и подобию мифов Древней Греции. Тем не менее такие попытки оправданны, ведь именно в древнекитайской мифологии сложились те сюжеты, которые затем были переработаны конфуцианцами, восприняты даосами и вошли в синкретический свод.

Традиционно в мифологических системах выделяется некоторое количество «главных», стержневых мифов, центральное место среди которых занимает миф о «становлении бытия» (Ф. Кейпер) и миротворении. Древнекитайская мифология в этом отношении долгое время считалась уникальной, поскольку бытовало мнение, что в ней миф о миротворении — иначе космогонический — попросту отсутствует. Как писал Д. Бодде, «представляется, что Китай, возможно, единственный из большого числа цивилизаций древности, не имел действительного мифа о сотворении мира». Однако реконструкции мифов о Нюйва, Юе, Чжуне и Ли, равно как и сведения, содержащиеся в «Книге перемен» («И-цзин»), заставляют усомниться в обоснованности этого вывода.

Космогонический миф — и даже мифы — в Китае безусловно существовал; к сожалению, по ряду обстоятельств космогония в итоге оказалась «подмененной» историографией: миф о сотворении мира превратился в миф об установлении и упорядочении империи, о «собирании земель». Так, Сыма Цянь приписывает устроение мира легендарному Хуан-ди (Желтому предку), который «упорядочил пять стихий, насадил пять видов злаков, успокоил народ, навел порядок в четырех частях страны». Но поэт Цюй Юань почти за три столетия до Сыма Цяня спрашивал:

Древний Китай в эпоху Борющихся царств.

Мифы, о которых упоминал Цюй Юань, встречаются во фрагментах в ранних натурфилософских трактатах; на основании этих фрагментов и выстраиваются сюжеты, имеющие космогонический характер и позволяющие воссоздать древнекитайский миф о миротворении. Например, в трактате «Хуайнаньцзы» говорится: «В давние времена, когда еще не было ни земли, ни неба и в глубокой тьме блуждали бесформенные образы, из хаоса возникли два божества. Они создали небо и землю, и тогда отделились женское (инь) и мужское (ян) начала и определились восемь сторон света». А трактат «Дунь цзя кай шань ту» приписывает миротворение богу Цзюйлину (Гигантскому Духу), который «родился вместе с первоначальной субстанцией, овладел знанием законов земли, мог создавать горы и ручьи, прокладывать путь рекам». В поздней книге «Описание удивительного» создание мира приписывается Матери бесов — Гуй-му: «На Южном море в горах Сяоюй есть Гуй-му — Мать бесов, которая рождает и небо, и землю, и бесов».

Пожалуй, можно смело утверждать, что древнекитайский миф говорил о сотворении мира из хаоса, или «первоначальной субстанции»; этот сюжет вдобавок согласуется с другими мифологическими традициями — так, в индийской мифологии мир возникает из изначальных космических вод (олицетворения хаоса), которые несли в себе зародыш жизни; у древних египтян в изначальных космических водах появилось яйцо первотворения; в шумеро-аккадской мифологии мир сложился благодаря обузданию космических вод; можно вспомнить и библейский миф о сотворении мира. Правда, в трактате «Чжуанцзы» миф о рождении мира из хаоса переосмыслен в несколько комическом ключе: «Божество Южного моря зовется Шу [Быстрый], божество Северного моря зовется Ху [Внезапный], божество Центра зовется Хуньдунь [Хаос]; Шу и Ху часто встречались у Хуньдуня, и тот обходился с ними очень хорошо. Задумали Шу и Ху отблагодарить Хуньдуня за его доброту и говорят: „У всех людей есть семь отверстий, чтобы видеть, слышать, есть и дышать, и только у него нет ни одного. Давай-ка попробуем, сделаем дырки и ему“. Каждый день они сверлили по отверстию, но Хуньдунь умер». По комментарию Юань Кэ, хотя Хуньдунь, в котором Шу и Ху, олицетворение быстротечности времени, просверлили семь отверстий, умер, но в результате возникли Вселенная и Земля.

Первоначальный хаос оформился в мироздание благодаря действию сил Инь и Ян.[4] Эта «гармоническая оппозиция» древнекитайской натурфилософии в дальнейшем стала основой китайского мировоззрения. Сила Инь олицетворяла собой женское начало, землю, тьму, смерть, луну и четные числа; сила Ян олицетворяла мужское начало, небо, свет, жизнь, солнце, нечетные числа. С представлением об Инь и Ян связана и концепция пяти первоэлементов, из которых состоит мир, — земли, огня, воды, металла и дерева, взаимодействие которых есть необходимое условие бытия. Однако эти концепции пользовались популярностью в основном в конфуцианских и даосских (скажем так, жреческих) кругах; в народе куда более широкое распространение получил миф о сотворении мира Паньгу.[5]

Инь и Ян. Современная прорисовка древнего символа.

Паньгу. Гравюра (XV в.).

Миф о Паньгу, вероятнее всего, заимствован китайцами у соседних южных народов (известен сюжет о чудесном прародителе некитайских племен — собаке Паньху, имеются и другие сказания[6]), что не помешало ему со временем стать наиболее популярным в китайской мифологии мифом о сотворении мира. Согласно одной средневековой энциклопедии, «небо и земля пребывали в хаосе, подобном содержимому куриного яйца, тогда-то и родился Паньгу. Спустя восемнадцать тысяч лет начала создаваться вселенная, чистое начало Ян образовало небо, мутное начало Инь образовало землю. Паньгу же находился в середине и менял свой облик по девять раз в день. На небе он стал духом, на земле — святым. Небо каждый раз поднималось на один чжан (около 3 метров. — Ред.), и земля становилась толще на один чжан, и Паньгу тоже вырастал на чжан в день. Так продолжалось восемнадцать тысяч лет, пока небо не поднялось очень высоко, земля же опустилась очень низко, а Паньгу не вытянулся до огромных размеров».[7]