Посланники тьмы - Грановский Антон - Страница 2

Глеб оживился.

– Все купили, – ответил он. – И свеклу, и клубнику, и крыжовник. Золотом заплатили.

– Прибыльное, значит, дело – огородничество?

– Смотря что выращивать. Вот ты, например, знаешь, что такое огурец?

Назарий покачал головой:

– Нет.

– А скоро его во всех русских землях есть станут.

– Это вряд ли, – возразил целовальник. – Русский человек иноземную пакость в рот никогда не возьмет.

Глеб хотел высказаться, но вдруг замолчал и прислушался.

– Что это там за шум? – спросил он.

Прислушался и целовальник. С улицы доносились приглушенные голоса, и звучали они угрожающе. Целовальник нахмурился.

– Никак опять бродяги у кружала людей обирают, – с досадой проговорил он. – Совсем испаскудился народ. Ни богов, ни княжьей власти не страшится.

– Пойду посмотрю, – сказал Глеб.

Назарий посмотрел на него опасливо.

– Не ходил бы, – осторожно проронил он. – Бродяги нынче границ не знают, чуть что – за нож хватаются.

– Ничего. – Глеб поставил кружку на стол. – Посторожи мой сбитень.

Он слез со скамьи, поправил, откинув полу длинного плаща, ножны и зашагал к выходу.

На улице похолодало и свечерело. Черная, мокрая земля поблескивала в свете слюдяного фонаря. Снег в здешних местах и в январе был редкостью, а в марте его совсем не осталось. Глеб успел немного соскучиться по настоящим белым сугробам, серебрящимся в свете луны.

Чуть в стороне от кружала он увидел то, что ожидал. Трое здоровенных бродяг окружили богато одетого человека, который только что спешился с рослого вороного коня, и вымогали у него деньги.

Этап жалобного скулежа они уже миновали и теперь перешли к прямым угрозам. Глеб услышал, как странник приглушенно проговорил:

– Нету денег, мужики! Сварогом клянусь – нету!

Один из лиходеев ощерился.

– Чего ж тогда к карманам не пускаешь? Дай сами поглядим!

– Это мои карманы, – ответил путешественник, угрюмо глядя на бродягу. – И, кроме меня, туда никто руку не запустит.

– Карманы твои, – согласился другой верзила, еще выше прежнего, со смуглой разбойничьей физиономией. – А то, что в них, – наше. Кто по этой дороге идет, нам мзду платит. Плати и ты.

Глеб увидел, что двое из бродяг сунули правые руки в карманы залатанных кафтанов. Путешественник тоже, как бы невзначай, положил пальцы на рукоять сабли.

Поняв, что сейчас начнется кровавая драка, Глеб шагнул вперед и вышел из тени.

– Эй, вы! – грубо окликнул он бродяг. – Оставьте человека в покое!

Уличные громилы повернулись на голос и зыркнули на Глеба холодными глазищами.

– Не нарывайся, огородник, – сказал один из них, самый низкорослый и широкоплечий. – Этот мытарь – наша добыча.

– Иди поли свою репу, а в наши дела не суйся! – рявкнул другой.

Бродяги снова повернулись к мытарю.

– Так не дашь обыскать карманы? – спросил самый рослый из них.

Мытарь насупил брови и тихо ответил:

– Не дам.

– Ну, пеняй на себя. Мочи его, ребята!

Двое молодчиков выхватили из карманов раскладные ножи, а третий, самый низкий и широкоплечий, схватил огромной пятерней руку мытаря, лежащую на рукояти сабли, и крепко сжал ее.

Лезвие ножа чиркнуло путешественника по предплечью, он вскрикнул и шатнулся в сторону, но тут второй верзила саданул его ножом в бок. Но мытарю снова удалось увернуться. Лезвие ножа лишь распороло его кафтан и слегка прорезало кожу.

Мытарь выхватил из ножен саблю, но тут коренастый бродяга ударил его по запястью камнем, и сабля со звоном упала на мерзлый кругляш замощенной площадки.

Мытарь попятился и прижался спиной к стене кружала. Он стоял, тяжело дыша, придерживая рукой порезанный бок, и смотрел на окруживших его головорезов сверкающими глазами загнанного в ловушку зверя.

Решив, что самое время вмешаться, Глеб с лязгом выхватил меч из ножен и шагнул к бродягам. Движения его были быстрыми и точными. Первым же ударом он выбил нож из руки самого рослого бандита, затем ударил его ногой в колено и двинул в челюсть крестовиной меча. Верзила рухнул наземь.

Второй бродяга бросился на Глеба, но получил встречный удар голоменью меча в лоб и грохнулся в покрытую тонкой коркой льда лужу.

Увидев, что приятели повержены, коренастый головорез подхватил с земли саблю и приставил ее острие к горлу мытаря.

– Сделаешь еще шаг, перережу мытарю горло! – процедил он сквозь зубы, поглядывая на Глеба свирепыми глазами.

Глеб вложил меч в ножны, затем спокойно достал из заплечной кобуры ольстру и направил ее дуло бродяге в лоб.

– Давай, – просто сказал он. – Перережь ему горло, а я прострелю тебе башку.

Несколько секунд Глеб и коренастый разбойник смотрели друг другу в глаза. Затем негодяй усмехнулся и медленно опустил саблю.

– Положи ее на землю! – скомандовал Глеб, качнув стволом ольстры.

Бродяга подчинился.

– Теперь бери своих дружков за шиворот и тащи их отсюда прочь, – приказал Глеб. – И запомни: еще раз увижу вас возле кружала, убью.

Коренастый сделал все в точности, как велел Глеб, схватил бродяг за шиворот и одним рывком поставил их на ноги.

– Еще свидимся, огородник! – тихо, с едва заметной усмешкой, проговорил он и потащил дружков прочь.

Бродяги скрылись за углом.

Глеб сунул ольстру в кобуру и взглянул на мытаря. Тот уже поднял свою саблю. Кафтан на его правом боку промок от крови.

– Сильно они тебя? – спросил Глеб.

Мытарь мотнул головой:

– Нет. Ты вовремя подоспел. – Он вложил саблю в ножны и взглянул на Глеба: – Кто ты такой, негаданный защитник?

Глеб усмехнулся.

– Я светлый лучик в беспросветной тьме твоей жизни, мытарь. Идем в кружало. Нужно обработать твои царапины.

Мытарь неуверенно посмотрел на своего вороного скакуна, переминающего копытами у коновязи.

– А как же конь? – спросил он. – Эти мерзавцы его не украдут?

– Нет, – ответил Глеб. – В здешних краях почитают бога Камоку. У него лошадиная голова, и он ненавидит конокрадов. Местные бродяги скорей размозжат голову женщине или старику, чем украдут лошадь. Идем!

Глеб повернулся и первым зашагал к кружалу. Мытарь, пораздумав секунду, последовал за ним.

– Садись. – Глеб помог мытарю усесться на лавку. – Назарий, дай нам водку и чистую тряпицу. Да, и еще одну кружку для моего приятеля.

Целовальник кивнул и пошел в чулан. Мытарь посмотрел, как Глеб берет кружку с недопитым сбитнем, и сказал:

– Они назвали тебя огородником. Ты правда огородник?

Глеб хлебнул сбитня и кивнул:

– Угу.

Целовальник вышел из чулана и опустил на стойку кубышку с водкой и чистые тряпичные лоскуты.

Глеб поставил кружку на стойку, взял лоскут и повернулся к мытарю.

– Снимай кафтан и задирай рубаху.

Мытарь скинул дорогой кафтан и обнажил разрезанный бок.

– Ты ведь не просто огородник, верно? – слегка поморщиваясь от боли, поинтересовался он, глядя на то, как быстро и ловко Глеб накладывает повязку.

– Почему ты так решил?

Мытарь хмыкнул:

– Скажем так: на своем веку я повидал немало огородников, и ты не похож ни на одного из них.

Глеб закончил дело и смахнул с колен тряпичные нитки.

– Ошибаешься, – сухо проговорил он. – Если захочешь, могу продать тебе капусту или баклажаны, выращенные собственными руками. Одевайся.

Пока Глеб наполнял кружку мытаря хмельным сбитнем, тот заправил рубаху в штаны и натянул теплый, подбитый соболями кафтан. Глянув на приклад обреза, торчащий из кобуры Глеба, он вдруг сказал:

– А я понял, кто ты. Твоя ольстра тебя выдала. Ты ведь Первоход, верно? Ходок в места погиблые.

Глеб не ответил. Он молча повернулся к стойке и взялся за свою кружку. Но мытаря, казалось, охватил новый приступ любопытства, и остановиться он уже не мог:

– Что ты делаешь в этой дыре, Первоход?

– Живу, – ответил Глеб, прихлебывая сбитень.

– Живешь? – Мытарь прищурился. – В Хлынском княжестве про тебя ходят легенды. Говорят, что ты был лучшим ходоком! И что самая злобная нечисть обходила тебя стороной! А теперь ты простой огородник?