Бегство Квиллера - Холл Адам - Страница 48

— Он в опасности? — секунду помолчав, спросила она.

— Нет. — Чен был готов к подобной ситуации из-за своего образа жизни. — И, наконец, скажи ему, что, когда он найдет “клопа”, я хотел бы увидеть его.

— “Клопа”…

— Когда он найдет его, пусть побережет для меня.

— Хорошо.

Раздался выстрел, и я насторожился. Где-то в дальнем конце улицы, но достаточно громко — крупный калибр.

— Значит, вот так…

— Что там за треск?

— Глушитель у машины.

Короткое молчание, после чего она сказала:

— Вот дерьмо. — Она не поверила мне. — Береги себя, Мартин.

Я сразу же повесил трубку на тот случай, если снова начнется стрельба. Кто-то в отдалении завопил, раздался еще выстрел, и крик смолк. Мне уже говорили, что здесь образ жизни такой: когда я выбрался на разбитую дорогу через джунгли, то первое, на что я обратил внимание, были три сгоревших остова самолетов у взлетной полосы, группа лаосских солдат, охраняющих караван мулов, что спускались по горной тропе, и полдюжины офицеров полиции и армейских полковников с пистолетами на поясе. На улице нередко можно было встретить человека с атташе-кейсом, прикованным цепочкой к кисти, направлявшегося в рафинажную, и еще чаще солдат, сопровождавших открытые грузовики с поклажей от рафинажной к взлетной полосе. Во всех чувствовалось напряжение, кроме как в местных рабочих, но некоторые из них выглядели совсем пришибленными. При этой жаре много не надо, чтобы вызвать взрыв эмоций и стрельбу.

Первым делом я откровенно удивился, обнаружив телефон в номере, потому что он никак не вязался с ржавым рукомойником, сгоревшим вентилятором, ломкими обоями и облупившимися стенами, но это единственная гостиница, что попалась мне на глаза, и у меня была куча дел, для которых требовался телефон, так что я не привередничал.

Я попытался связаться с Челтенхемом, но девушка на линии сказала, что это невозможно, так что, положив трубку, я лег на койку, задернув противомоскитную сетку, от которой тянуло лимонной кислотой, и стал ждать звонка Чена, стараясь не думать, что ему не удастся связаться со мной. Я не представлял, как давно стоит у него подслушка — она могла торчать у него несколько месяцев как следствие привычной операции сингапурской полиции против торговли наркотиками или же ее могли ему всунуть сравнительно недавно те люди, которые решили последить за Ченом, и с их стороны было бы логично поставить обиталище Чена под наблюдение. С другой стороны, я незамеченным прокрался в фургон и добрался до аэропорта, откуда сразу же улетел, так что, вполне возможно, все дело в наркотиках.

Зазвонил телефон.

Он разбудил меня, потому что я то ли задремал, то ли плавал в кошмарах — и не дай Бог даже во сне увидеть таких псов.

— Да?

— Джордан?

— Да.

— Чен.

На моих часах было 18.00, я спая всего два часа после изматывающего перехода.

— Откуда ты звонишь?

— Из Британского Верховного Комиссариата.

— За тобой не было хвоста?

— Нет. — По тону его голоса чувствовалось, что он в этом не сомневался.

— Та нашел “клопа”?

— У меня не было времени заниматься им. Зачем он тебе нужен?

— На тот случай, если мне придется переговорить с полковником Чоу. Джонни, ты можешь вылететь и вытащить меня отсюда?

Он молчал, размышляя.

— Нет. Но подожди минутку. — Я слышал в трубке шелест бумаг. Кровать в той комнате опять стала тереться о стенку; там жила белая маленькая шлюшка; одна из них как-то сказала мне, что хуже всего на свете — это тоска. — Ты еще на месте?

— Да.

— Есть такой парень по имени Текс Миллер, янки. Где-то к полуночи он сядет на полосу. У тебя есть карандаш?

— Да.

— Номер его удостоверения НКб-75832. Текс, хотя и слишком много говорит, парень толковый, и сделает все, о чем я его попрошу. Он доставит тебя до На Транга на побережье Вьетнама — они перебрасывают грузы через его порт. Там есть гражданский аэропорт, откуда ты сядешь на рейс до Сингапура, если думаешь попасть сюда. Усек?

Я сказал, что да, усек.

— Если у тебя бумаги не в порядке, попроси Текса протащить тебя — он это сможет, они кормятся у него из рук. О`кей?

— Я у тебя в долгу.

— Не думай об этом. Сообщив об этом чертовом “клопе”, ты сам не знаешь, что для меня сделал.

Я подумал было, чтобы он предупредил Кэти относительно моего скорого возвращения в Сингапур, но не сделал этого. Не стоит искушать судьбу.

Деревушка погрузилась в темноту, кроме нескольких полосок света, где занавеси неплотно прилегали к окнам. Стоя на краю взлетной полосы, я видел только поблескивание металла, когда в полосу лунного света попадали солдаты, некоторые из них были вооружены. В тихом ночном воздухе курились дымки сигарет, попахивающие марихуаной.

Я подумал было, что он запаздывает, но лишь потому, что не заметил силуэта на фоне звездного неба: самолет приземлялся без посадочных огней; я услышал лишь шум двух его двигателей, когда он заходил на посадку; затем где-то поблизости загудел генератор и вспыхнуло шесть-семь фонарей на полосе, прикрытых колпачками. Примерно в тысяче футов над землей блеснули его посадочные огни, и на фоне звезд мелькнули очертания самолета. Крылья чуть качнулись, когда он выравнивался, мощно взвыли двигатели, он шлепнулся на полосу и покатился по ней тормозя, и теперь в свете прожектора, освещавшего ему дорогу, я увидел его размытые очертания. Когда свет упал на опушку джунглей, оттуда раздались тревожные вскрики обезьян и попугаев.

Как только П—68 остановился, его тут же окружили солдаты, а когда Миллер спрыгнул на бетонку, полицейский капитан направил ему в лицо луч фонарика и попросил предъявить документы. Я дожидался его, стоя в полутьме.

— Я Джордан, — остановил я Текса.

— Кто? — Он уставился на меня. — Ага. Ну да. Пошли со мной, идет?

На кисти у него болтался металлический атташе-кейс, скорее всего, с наличностью. Когда мы проходили полосу света, он снова уставился на меня, внезапно остановился.

— Значит, Джордан. А у вас есть какое-нибудь удостоверение?

Я показал ему бумаги, выданные мне таиландцами, он поднес их к свету и, прищурившись, стал изучать — невысокий толстенький человечек с рыжими волосами; летный шлем криво сидел у него на голове, под легкой рубашкой вырисовывались очертания рукоятки пистолета, а пальцы левой руки были усеяны кольцами: рубины и изумруды и одно кольцо в виде золотой змейки с топазовыми глазами.

— О`кей, порядок. Джонни говорил мне. — Закурив, он глубоко затянулся. — Господи, как полегчало, а то там и не курнешь. — Он вернул мне документы. — Давай-ка зайдем, у меня тут есть кое-какие делишки.

Мы стояли под фонарем у входа в рафинажную, и было видно, что он еле держится на ногах, глаза у него были красные и припухшие, кожа посерела, и рука тряслась, когда, расстегнув замочек на цепочке, он сунул ее в карман.

— Пакди здесь? — крикнул он.

— Он едет, Текс.

— Ради Бога, поскорее бы. Я-то сел вовремя. Стоял запах аммиака. В маленьком ангаре с жестяной крышей работали двадцать или тридцать девушек; пять или шесть надсмотрщиков постоянно ходили по проходу, а еще двое не отходили от закрытых дверей.

— Приходилось бывать в таких местах?

— Нет.

— Ну и вонища, верно? — Он протянул мне руку. — Я Текс Миллер, но, думаю, ты это знаешь. Как тебя зовут, Джордан?

— Мартин. Очень любезно с твоей стороны, что ты согласился подхватить меня.

— Не стоит благодарности, я должен Джонни один рейс. — Он наблюдал за девушками. — Здесь действует Кун, и вся деревня ходит под ним. Он платит на круг пару тысяч баксов за партию опиума-сырца, который доставляют с окрестных гор, а тут и еще в парочке таких укромных мест его очищают: он стекается сюда со всего Треугольника. Иисусе, ты только посмотри на эти груди, слишком большие для такой малышки. — Он снова затянулся.

Она выглядела лет примерно на шестнадцать. Как и все. Шестнадцать лет, припухшие глаза, и никому из них долго не протянуть.