Железный Грааль - Холдсток Роберт - Страница 8

Кимон и Мунда, несмотря на все мои усилия, думали только о яблоках!

Молодая нянька собралась провожать нас обратно к Нантосвельте. Она выглядела испуганной, и я уговаривал ее остаться, убеждая, что сам сумею найти дорогу через лес. Но, возможно, ей было назначено стать нашим проводником по Иному Миру, и она подчинялась необходимости. К тому же я не проявлял при ней своего дара и должен был казаться молодой женщине обычным человеком.

Едва отойдя от убежища на расстояние полета копья, мы вынуждены были спрятаться у каменистого русла ручья. По гребню холма с грохотом пронесся большой отряд всадников. Головы опущены, плащи развеваются, стальные блики играют на щитах. Бледные лица, растрепанные волосы. Всего их было около трех десятков. Конь одного поскользнулся и выбросил всадника из седла. Он скатился по склону почти к нашим ногам, но его спутники даже не обернулись. Воин-призрак оправился от падения и за повод втянул заупрямившегося скакуна обратно на гребень, потом снова запрыгнул в седло и поскакал вдогонку.

Только тогда я заметил, что Атанта опускает свой дротик с каменным наконечником.

– Я бы добросила, – прошептала она. – Я хорошо бросаю дротики.

И, не дожидаясь ответа, резко взмахнула рукой. Легкая стрела выскользнула из ее пальцев и, к моему изумлению, словно поплыла по воздуху. Она упала как раз там, где проезжал отряд, вонзилась в землю, задрожала и осталась торчать гордым свидетельством искусства Атанты.

Я порадовался, что девочка сдержала свой порыв. Ни к чему было оповещать всадников о нашем присутствии, хотя, судя по их равнодушию к дротику, они, быть может, и не стали бы отвлекаться от своей цели.

Лодка-дух ожидала нас, скрываясь в камышах. Судя по изрытой земле, здесь прошел военный отряд, но никто не заметил укрытого под береговым откосом суденышка.

– Где они переправляются? – спросил я у молодой няньки.

– У брода Промахнувшегося Копья. Путь до него не близкий. Но, кажется, другие переправы для них закрыты. Ту они стерегут и легко переходят реку.

Надо было найти время разобраться с той переправой.

Дети залезли в лодочку и уютно устроились на подушках. Мунда с Атантой держались за руки и напевали песенку, посмеиваясь над чем-то, известным только им двоим. Я сел на корме, и наш маленький корабль, раздвинув носом камыши, вышел на широкую воду, стремясь к зеленой полоске дальнего берега. Я оглянулся, чтобы махнуть рукой няньке, но та уже скрылась. Или, может быть, еще стояла на берегу, невидимая под своим плащом.

Еще немного, и лодочка раздвинула свесившиеся к воде ветви и остановилась на отмели. Кимон тут же перепрыгнул через борт и зашагал к берегу по мутной воде. Мунда, смеясь, последовала за братом, выбралась на берег. Но Атанта?

Она ступила на землю, дрожа, словно на зимнем ветру. Внешность ее пугающе переменилась: жестче стал взгляд, складка губ, кожа натянулась… Еще дитя ростом и телом, она старела на глазах.

Атанта подхватила свой узелок и с горестным криком, бросив затравленный взгляд на маленькую подругу, со всех ног бросилась прочь и скрылась за деревьями. Мунда окликнула ее, потом оглянулась на меня, обиженно и недоуменно.

– Почему она убежала?

– Оставь ее, – сухо проговорил Кимон. Паренек стоял, расправив плечи, и оглядывал землю. Потом заговорил мягче: – У нее, должно быть, свои дела, сестрица. И у нас тоже. Мы возвращаемся в Тауровинду.

– Но почему она убежала? – повторила Мунда.

Что я мог сказать опечаленной, изумленной девочке?

Что Атанту ожидает пытка настигающего Времени? Что ей, проведшей в Ином Мире более десятка лет, предстоит в несколько минут превратиться из ребенка в зрелую женщину? Такие знаки, как у нее на висках, носили члены царского рода в далеком южном королевстве – теперь я вспомнил. Клан, который потерял маленькую Атанту, еще существовал, и ее ожидало возвращение домой. Что она увидит там? Разоренную землю? Могилы родных?

Кимон и Мунда тоже повзрослели на год, стали выше, лица потеряли детскую округлость. Девочка изменилась меньше, но это потому, что она была моложе брата. А в Кимоне уже проглядывал юноша. В решительном взгляде блестела сталь.

Сами они ничего не замечали, разве что одернули одежду, ставшую вдруг слишком короткой и тесной.

– Мы должны вернуться в отцовский дом, – негромко, но твердо повторил мальчик и бросил на меня странный взгляд. – Ведь наш отец еще жив… верно, Мерлин?

– Был жив, когда я видел его в последний раз, – напомнил я, и Кимон кивнул, принимая мою осторожную поправку.

Нам пришлось подождать, пока Арбам отыщет нас. С ним было трое, все в полном вооружении, и еще запасные лошади. Две лошадки годились по росту маленьким всадникам.

Дед и внуки обнялись со слезами на глазах – на глазах Арбама. Он удивлялся, как выросли дети, какими стали сильными. Я снова подумал об Атанте, корчившейся сейчас от боли где-то в чаще.

Арбам обернулся ко мне:

– Доброе утро, Мерлин. Дети целы и невредимы. Клянусь Бригитой, как этот парень похож на отца! Настоящий вождь!

Я присоединился к восторгам деда.

Чуть погодя Арбам продолжил:

– А вот ты, Мерлин, похож на человека, у которого что-то на уме…

– Нянька рассказала мне, где переходит реку войско теней. Для них открыта только одна переправа. Брод Промахнувшегося Копья.

Арбам дернул себя за седую бороду, потом лицо его прояснилось. Он уловил мою мысль:

– Слыхал. Там переходят реку умершие в мире – по дороге на острова. Да, можно подумать, как перекрыть тот брод…

Пролетел ли в тот миг над ним ворон? Если так, я не заметил его.

Арбам еще поговорил с внуками, затем отослал их со своими воинами в долину, где поселились беженцы. Мы с ним неторопливо проехали вдоль реки, не сворачивая на открытый берег и настороженно ловя всякий звук и движение. Кругом стояла такая тишина, словно мы оказались в местах, которые греки назвали полями Элизиума – в той светлой, пустынной стране; или же в стране Эдем, о которой мне еще много предстояло услышать в будущем, но куда никогда не приведет моя долгая Тропа.

Тишина и пустота солнечных прибрежных рощ и лугов убаюкали меня, и, когда из пустоты вылетела стрела, я не сразу понял, что случилось.

Она вонзилась Арбаму в грудь, пробив куртку из бычьей кожи. Сила удара отбросила его на круп коня. Раненый упал на землю и перевернулся, обломав древко стрелы. Вторая застряла в коже моего седла, а третья ударила в плечо, но отскочила от моего защитного одеяния.

Теперь я услышал конский топот и призрачные крики нападающих. Я отворил взгляд – следовало сделать это гораздо раньше, – и пустынные берега наполнились шумом. Перед нами была многолюдная, надежно охраняемая переправа.

В этот миг я заглянул в пространство между мирами.

Они укрепили брод, насыпали земляные валы по обоим берегам Нантосвельты, выстроили башни и окружили их стволами поваленных деревьев. На каждой башне нес вахту грозный страж, охранявший подходы со стороны живущих. Над рекой мелькали призрачные очертания людей и животных. Из этого деловитого муравейника выехали навстречу нам двое. Один уже накладывал на тетиву четвертую стрелу, другой замахивался длинным копьем, изготовляясь к броску. Я ждал стрелы, но всадник вдруг опустил лук и обнажил меч. Арбам был уже на ногах и тоже поднял легкое копье, другой рукой зажимая рану на груди.

У меня были свои средства защиты.

На ближайшего к нам всадника спикировал сокол и вышиб его из седла. Другой уже наезжал на Арбама, но тот нырнул под клинок и задел коня копьем. Тень воина на нашей стороне, очевидно, была столь же уязвима, как и живой человек, так что кинжал Арбама, войдя между шлемом и деревянными пластинами кирасы, прикончила его. Мертвец умер вторично. Что ж, покидая свой мир, он должен был знать, на что идет.

Только теперь я заметил чрезвычайное сходство шлема убитого с греческими шлемами. И на щите – голова Медузы.

Арбам громко застонал, взбираясь в седло. Он сразу пустил коня галопом и, спасая жизнь, поскакал обратно тем же путем, каким мы подъезжали к переправе.