Кельтика - Холдсток Роберт - Страница 63

Но прежде чем они отъехали, седок, высокий, голый до пояса мужчина, успел швырнуть свое короткое копье с невероятной силой, при этом он почти сложился пополам. Копье попало в македонского солдата и так глубоко вонзилось ему в грудь, что почти пришпилило к нему позади стоящего, а может быть, и пришпилило.

Вслед атакующему швырнули длинное копье, но он ловко увернулся и поймал копье в тот момент, когда оно коснулось его плеча. Возничий развернул колесницу навстречу македонцам, и тяжелое копье вернулось назад. Но тут из рядов противника полетели стрелы и камни, пущенные из пращи. Двое храбрецов, получив несколько ударов камнями, предпочли развернуться и скрыться на безопасное расстояние. Мужчина, держась за край повозки, поднял руку в весьма выразительном приветствии, громовым голосом он изрыгал угрозы и оскорбления.

У Урты был огромный запас таких слов!

Сумасшедшим и очень красивым возничим оказалась Улланна!

Их атака предшествовала началу боевых действий со стороны армии Бренна. Как только Улланна отвела своих коней в сторону, наши ряды раздвинулись и на фаланги македонцев ринулись многочисленные колесницы с кричащими седоками, готовыми метать копья. За ними следовали конники. От топота копыт их лошадей содрогалась земля, они колотили по своим щитам, приближаясь к рядам смертоносных копий. Акикорий и Болджос тоже начали атаку. Мы все подняли щиты, защищаясь от потока стрел, внезапно обрушившегося на нас. Илькавара ранило в ногу, правда, наконечник был коротким и оставил лишь царапину. Илькавар же больше думал о спасении своей волынки.

Я позвал Урту. На его лице застыла свирепая гримаса, он был глух и слеп ко всему, что не относилось к бою. Улланну ранило в плечо острым камнем. От удара она вылетела из колесницы и сейчас, скрючившись на земле, срывала траву и терла ею кровоточащую рану. Крови было много. Урта наконец заметил меня и узнал, но Улланна уже вернулась в повозку, неловко развернула возбужденных коней, и они понеслись в бой. Судя по мрачному выражению ее лица, боль была нестерпимой.

И тут я услышал за своей спиной:

– Опять эта чертова птица! Этот ворон.

Оргеторикс смотрел в небо. Вверху я увидел ворона, падающего на нас, но вот он попал в восходящий поток воздуха и повернул, пролетая над бурлящей массой дерущихся. Мы с Илькаваром поднялись повыше. Долины заполнили люди, нетерпеливо ожидающие приказа к атаке, их удерживала на месте только сильная воля троих предводителей этой орды. Вдоль колонн скакали всадники, многие заезжали на холмы, чтобы увидеть, что же происходит впереди. Дул южный ветер. Все ощущали запах этого безумия и слышали звуки, которые на таком расстоянии казались криками хищных птиц, резкие звуки труб подстегивали, удерживали напряжение и ярость на пределе.

В тот день погиб царь Македонии вместе с тысячей своих верных воинов. Остальные разбежались, армия распалась. Тогда мы еще не знали, что заполучили столь ценную голову, но нам привезли ее солдаты, которые остались хоронить погибших и собирать то, что может пригодиться. Они притащили царское вооружение, его голову и кольца прямо вместе с пальцами, включая царскую печатку. Собрали все ценное и с военачальников. Бренн отдал воинам вражеские доспехи и все кольца, кроме царской печатки. Он отправил трофеи в обозы, чтобы их смазали и периодически показывали.

Потери армии Бренна были огромны. Трудно сказать, были бы они меньше, если бы атака не началась столь стремительно сразу за безрассудной вылазкой Урты и Улланны. Одно можно сказать точно: несмотря на скорбь по многим и многим погибшим, кельты ликовали. На всем пути от реки Даан у них постоянно происходили стычки с небольшими отрядами, но эта битва была первым серьезным столкновением с противником, неожиданным, выигранным исключительно благодаря численному превосходству и решимости.

Для многих участвовавших в сражении эта победа означала, что никакая сила не устоит против них. Маскировка больше не соблюдалась: по утрам и вечерам играли трубы, по ночам воины жгли костры, жарили дичь и, конечно, много пели и перешучивались.

Раненых было не меньше, чем погибших, их отправили на север с сопровождением. Погибшие кельты были торжественно похоронены через день после битвы. На краю долины над их телами насыпали пять огромных курганов. А что с ними сделают время и ветер – другой вопрос. Бренн, практичный до мозга костей, верно почувствовал, что необходимо провести погребальный обряд, чтобы облегчить сердца скорбящих. Своими силами, после произнесения торжественной речи, он отправил души павших в путь в Страну Призраков и сразу же, без малейшей задержки, двинул армию вперед на юг. Теперь уже все греки поднимутся, чтобы остановить захватчиков.

Таким образом, мы похоронили своих товарищей, вознесли песнь богу, чтобы он ниспослал своих чернокрылых птиц проводить души павших в родные края… и вот мы уже маршировали в ночной темноте.

Нужно было наверстать потерянное время.

Оргеторикс незаметно исчез, он отправился вперед по указанию Бренна.

Вскоре Бренн вызвал и Урту. Улланна страшно мучилась, болело ушибленное плечо. Поэтому возничим был Илькавар. Скифка свернулась калачиком на деревянной повозке, укрытая несколькими одеялами, у нее был жар. Но скоро лихорадка спадет.

Мы с Уртой подъехали к Бренну и представились. Урта рассказал, что подобрал брошенную колесницу в одном ущелье, когда догонял армию. Бренн вспомнил, как Урта участвовал в стычке, и без колебаний подарил ему повозку и коней.

– Я многое слышал о твоей земле, – продолжил Бренн. – Мой отец рассказывал, что там живут Тени Героев, дожидающихся своего времени. Не мертвые, а только готовящиеся к рождению.

– Эта земля совсем рядом с моей крепостью, – заявил Урта, гордо выпрямившись в седле. – Да. Моя крепость выходит на реку, которая разделяет наши миры. Иногда я вижу сияющие лодки, пересекающие реку. Мы жжем костры и приносим жертвоприношения в ивовых рощах. Когда Тень Героя выходит на сушу, она ступает на мою землю, а уж куда она направляется дальше, чем намеревается заняться, ее дело.

– Мне нравится то, что я слышу про твою землю, – задумчиво сказал Бренн.

Урту распирало от гордости. Он продолжил:

– Для меня большая честь – принимать тебя в своей крепости. Мой дом полностью в твоем распоряжении. Охота на Альбе замечательная, а рядом с рекой фрукты вызревают круглый год.

– А если я приеду с сотней человек, сможешь нас разместить? – спросил Бренн. – Чтобы мы не причинили вам больших неудобств.

– Приходи с тысячей, – похвалялся Урта. – Мы будем есть оленей и куропаток целый месяц, а потом совершим набег на юг – ты никогда не видел таких огромных быков. Эти южане ничего собой не представляют, но выращивают замечательных быков.

– Твоя крепость должна быть невероятно большой. Я потрясен. Когда закончится наше путешествие, я приеду к тебе с тысячей человек. Спасибо за приглашение. А еще спасибо за ту искру, из которой возгорелось пламя. За ту вылазку. Не могу не признать, что эта атака, абсолютно неожиданная, помогла мне преодолеть собственную неуверенность. Эту вылазку будут долго помнить. А твой возничий визжал, как сова, но на вид гораздо приятней. Память о ней останется навсегда. Она твоя сестра?

Урта ничего не ответил, он ехал рядом с предводителем и смотрел вперед. Бренн оглянулся на меня и слегка улыбнулся, понимая, что коснулся скользкой темы. На самом деле, я понял, что большая часть их беседы была поддразниванием. Бренн, конечно, понимал, что Урта преувеличивает свои возможности и размеры крепости.

Урте нужно было нечто подобное, Бренн это понимал, и он дал дерзкому молодому корнови именно то, что требовалось.

– Она мне не сестра, – через некоторое время признался Урта. – Она с востока, как говорят хитайты…

– Хитайты?

– Сплетники. Лгуны. Они заявляют, что женщины ее племени, скифки, отрезают себе груди, чтобы было удобнее стрелять из лука.