Кельтика - Холдсток Роберт - Страница 35

В его глазах читались тоска и страх. Сам же Урта гостей не видел. Он сидел за деревьями, погруженный в свои мысли.

– Как же нам спасти их? – наконец задал он вопрос.

Я не знал, что ответить.

– Не все из них Тени Героев, – сказал я. – Тот, что в колеснице, грек и покойник. Я видел его живым полгода назад. Видимо, его убили примерно в то же время. Он – призрак.

Арбам удивился, потом сказал мне нечто, что заставило меня вздрогнуть от неожиданности.

– Нет, он не призрак, Мерлин. Он рос вместе с остальными. Когда мне было столько лет, сколько Урте, я видел его мальчиком. Тогда он тренировался на этой же колеснице. У нее есть особый знак на боевой стороне. Я время от времени видел его, видел, как он превращается в юношу, потом в мужчину. У него есть брат в Стране Призраков, я очень давно его не видел. Мы звали их призрачными братьями. Ни один из них не участвовал в набеге.

Тогда это не Оргеторикс. Его дух не мог находиться в сердце Альбы двадцать лет, а тело при этом бродить в Македонии и Греции. Или мог?

Нет, это видение, что по-прежнему смотрело на меня с того берега, не было тем молодым человеком, который спрашивал предсказательницу об отце. Это самое простое объяснение. Но когда он развернул колесницу другой стороной, сделав полный круг, а потом дернул поводья, пуская коней галопом вдоль берега, я увидел эмблему, нарисованную на боевой стороне, – голову Медузы! Именно это изображение украшало щит Оргеторикса, когда он поджидал оракула, сидя в тени оливкового дерева.

Мне очень хотелось все узнать, но тогда нужно перейти реку, а она меня не пропустит. А вдруг пропустит?

Я решил проверить, вызвал дух стремительности и по дуге полетел через реку в Страну Призраков. Дважды защитные силы реки отбрасывали меня обратно, но на третий раз я благополучно перелетел на тот берег и оказался среди воинов отряда.

По пути я задел Оргеторикса крылом, и он изумленно обернулся, провожая меня глазами. В этот момент его сущность отрылась мне…

Какая сила! Какая сумятица!

Эти вопящие, мечущиеся тени и видения, груда воспоминаний, обрывки разговоров, визг и отголоски звуков не были сущностью человека. Больше похоже на последние минуты умирающего.

– Кто ты? – спросил Оргеторикс, он почувствовал мое присутствие в стремительной птице. – Кинос? Это ты? Все шуточки шутишь? Где ты, брат? Где ты прячешься? – В его голосе звучала настойчивость, а в проницательном взгляде отчаяние.

Тихий голос его молил, а глаза были полны отчаяния.

И тут его сущность закрылась, ее спрятала темнота. Ярость отключила нашу связь, как удар отключает все чувства. И я улетел обратно. Кто-то меня отшвырнул.

Но он не мог отобрать у меня тот краткий, яркий, страшный взгляд на призрачную сущность, что наполняла Оргеторикса в Стране Призраков. Все воспоминания его жизни были там, от детства до юности, от юности до зрелости, от детских игр до охотничьих забав и битв. А еще там была скорбь по потерянному другу. Но все эти образы рассыпались, как рассыпается сон в момент пробуждения. Только в этом случае все происходило медленнее, беспорядочнее, как взлет чаек, с криками, кружением и паникой. И только одна связная мысль выделялась среди этого сумбура: где мой брат? Где он прячется? Почему он убежал от меня?

Я понял, что коснулся памяти не человека. Хотя, может быть (так я подумал тогда), может быть, это совсем не удивительно в Стране Призраков?

С наступлением сумерек грозовые тучи рассеялись. Я никому не сказал о своей встрече с Оргеториксом. Я все еще был слишком взволнован.

Улланна вернулась в лагерь, она принесла птицу с белыми перьями и печальными глазами и толстую рыбину, в которой еще торчала стрела. У нее был огорченный вид, но она лишь пожала плечами и принялась готовить скудный ужин, бросив:

– Я теряю хватку. Слишком много времени провела в тесноте корабля, мало скакала на коне.

Она подняла нож, чтобы отрубить птице голову, и вдруг, замерла, уставившись на реку.

– Именем Истарты, а это что еще такое?

Из полумрака появилась аккуратная, ярко раскрашенная лодка, она выплывала из-за поворота реки, словно по волшебству, ее небольшой, наполовину свернутый парус раздувался от ветра, которого не было, корпус слегка покачивался. Лодка повернула в нашу сторону. Я увидел крошечную фигурку Ниив, она смотрела вперед, словно во сне. Тут она заметила наш костер и помахала нам. Лодка подпрыгивала в течении, двигаясь рывками, потом вроде бы встала на якорь. Ни весел, ни попутного ветра. Лодка приплыла сюда исключительно силой магии Ниив. Она позвала меня:

– Мерлин! Залезай. Она кое-что хочет сказать тебе.

Я вошел в воду, страх ушел, а Ниив помогла мне залезть на борт. Я сразу узнал Арго, но Арго времен каменных святилищ, когда изящные лодки вроде этой использовались для перевозки тел умерших знатных людей. Их везли ночью при свете факелов по извилистым рекам к высоким круглым сооружениям в сердце леса. Арго скопировал себя, чтобы найти нас.

Сейчас Ниив сидела на носу, в том месте, где запрещено находиться. Когда я к ней присоединился, меня поразил серый цвет ее кожи, казалось, что на ее теле выступил лед.

– Миеликки следит за тобой. И за Уртой. Она перевезет вас к детям, но только двоих. Приведи его.

Я позвал предводителя кельтов. Он скинул свой короткий плащ и ступил в воду, дошел до лодки и поднялся на борт. Он с трудом и предосторожностями втиснулся в крошечное пространство, Ниив сошла на берег. Я не отвечал на вопросы Урты. Лодка подпрыгивала и вертелась, переплывая от одного берега к другому. Наконец она ткнулась в ил, я хотел встать и посмотреть за борт, но лес раскрылся перед нами прямо в лодке.

Мы с Уртой ступили в Дух корабля и попали в жару и солнечный свет мира, который не принадлежал нам. Там стояла Миеликки в летних одеяниях, серая вуаль прикрывала ее лицо от насекомых, которые кружили около нее. У ее ног лежала рысь, она вполглаза смотрела, как мы приближаемся к женщине. Комары досаждали страшно, кустарник и деревья были объедены оленями.

– Это мой дом, – сказала Миеликки из-под темной вуали. – Его вход. Здесь все как я люблю. Идите дальше, и вы попадете в Царство Теней, там твои дети, Урта.

Она была молода. Глаза сверкали сквозь вуаль. Она совсем не походила на злобную старуху, что смотрела вперед с палубы Арго. Миеликки добавила:

– Есть там кое-что и для тебя, Мерлин. Хотя я не очень хорошо это вижу и не знаю, захочешь ли ты это вспоминать.

Мне не понравились ее слова, но любопытство и искушение возобладали. Я слышал где-то вдали веселый смех детей и резкое карканье ворон. Миеликки позволила Урте войти в Дух корабля, что было очень щедрым жестом. Но я знал этого берестяного элементаля, поэтому отнесся ко всему с подозрением, хотя и не стал делиться сомнениями с предводителем.

– Как долго мы можем там находиться? – спросил я ее.

– Сколько хотите. На остальных это не отразится.

– Мы постараемся недолго.

– А я слышала, что ты и так уже надолго задержался.

Я подумал, что Миеликки, наверное, сейчас улыбается под своей вуалью. Насекомые стали еще злее от выступившего на моей коже пота, воздух стал еще тяжелее от усилившегося запаха сосновой смолы. Я расценил слова Миеликки как поддразнивание. Я, конечно, понимал, что мы с Уртой входим в мир, где день или ночь могут длиться целую человеческую жизнь, например жизнь Арбама, или пока продолжается Великий Поход, а могут проскочить за одно мгновение. Правда, это имеет значение скорее для Урты, чем для меня.

Урта сгорал от нетерпения. Он поблагодарил Дух Арго за помощь и побежал вперед, прежде чем я мог с ним обсудить этот вопрос. Я бросился вдогонку и попал из комариного летнего леса покровительницы Похйолы в прохладное лето земли Урты. Очень скоро мы выбрались из леса на поляну, в центре которой дети, взявшись за руки, образовали круг. Они играли в какую-то замысловатую игру, круг двигался то влево, то вправо. В середине стояли четыре ребенка, они размахивали палками с прикрепленной на конце тряпкой. На тряпке были нарисованы глаза и ухмыляющиеся губы.