Кельтика - Холдсток Роберт - Страница 31

– Это раны скорби. Одна за его жену Риону, а вторая за дочь… Айламунду. Мою Айламунду, Мерлин. Она погибла вместе с Уриеном. Я так и знал. Итак, нет сына и нет жены. И нет никакой надежды, что выжили маленькая Мунда и лохматый Кимон.

Он крикнул через реку:

– Я бы лучше приберег свою ярость для убийц. Но выбирать тебе, отец. Я предпочел бы оплакать погибших.

– Так и поступай, – согласился его тесть. Он долго молча смотрел на Урту. Потом сказал: – Но горевать тебе придется меньше, чем ты думаешь. Переходи реку. Возьми своих друзей. Переходите по отмели.

– Мы будем драться? – спросил Урта. – Если будем, я лучше пойду один.

Арбам снова долго смотрел на него тяжелым взглядом, потом отрицательно покачал головой:

– Нет, драться не будем. Не сейчас. И не мы с тобой. Сохрани свою кровь для других дел. Она тебе еще пригодится.

Старик собрал копья и щиты, повесил их на плечо и зашагал через заросли бледно-зеленой ивы к тому месту, где река пенилась и бурлила на черных камнях мелководья.

Урта и Арбам встретились посредине реки и обнялись. Урта представил меня, потом Ниив, которая все время держалась поближе ко мне, потом Ясона. Два уже немолодых человека обменялись настороженными взглядами и слегка кивнули друг другу.

– Беспокойный у тебя корабль, – начал разговор Арбам. – Ему очень хочется уйти отсюда. Корабль странный, хотя не пойму, почему меня это беспокоит. В последнее время мир очень изменился, стал совсем не таким, как раньше.

– Это Арго. Я построил его своими собственными руками, – соврал Ясон. – В Пагазе, в гавани Иолка.

– А где это?

– К югу отсюда, он находится на побережье самого теплого моря, ты даже представить себе не можешь, насколько теплом. Вы называете это место Греческой Землей.

– И ты построил корабль своими собственными руками…

– А потом отремонтировал при свете Полярной звезды, мне помогал твой зять и еще вот этот человек. – Он показал на меня. – Доски были промерзшие, вместо бронзы – лед. А корабль все равно пахнет македонскими винами и оливами из Ахеи, поэтому он беспокойный.

Впервые я понял, что Ясон скучает по дому, он просто переносит свои чувства и желания на корабль. Если Арго и скучает по чему-то, то скорее по снегу и морозу севера, по запаху оленей – по тому, что нравится Миеликки, а не по ароматам Греческой Земли.

Улланна только что перешла реку, на одном плече у нее висел лук, колчан со стрелами на другом. С ней Арбам был куда галантней, чем с Ясоном. Она протянула руку и коснулась двух свежих рубцов на предплечье Арбама.

– Я скорблю о твоей потере, – передала она через меня.

– Моя жена и дочь, мать детей этого человека.

Улланна закатала свой левый рукав. Длинный шрам тянулся от плеча к локтевому сгибу, а на кисти руки я заметил след от стрелы.

– Мой муж и маленький сын, – сказала она. – Их убили персы, когда я охотилась в горах. Мы оплакиваем близких так же, как вы.

Арбам приложил палец к ее ране на кисти руки между мизинцем и безымянным. Улланна вытащила из колчана стрелу с железным наконечником и проколола руку в том же месте.

– Мы скорбим до тех пор, пока рана не заживет, – пояснила она Арбаму, а тот кивнул в знак согласия. – Или делаем так, чтобы она не заживала, – добавила она, а Арбам улыбался, глядя на нее.

– Быстро, болезненно, действенно, – шепнул мне Ясон. – Если бы я знал такой способ оплакивать умерших, переживать так свое горе, возможно, я и не умирал бы двадцать лет.

– Ты уже пережил свое горе.

– Да.

Бараний рог на Арго известил об опасности, но Арбам жестом остановил нас:

– Это друзья. Несколько человек, которые сохранили верность и не ушли с твоими конниками за Куномаглом, а остались в крепости. Остальные погибли. Вот что случилось здесь, Урта. Ты уехал, потом вниз по реке уехали остальные, потом через море в земли бельгов и еще дальше.

Четверо всадников, в серых плащах, с опущенными копьями, уверенно ехали по реке, осторожно, но без напряжения, – они увидели, что Арбам мирно разговаривает и не собирается драться. Урта знал этих людей, но не очень хорошо, они не принадлежали к его лучшим бойцам. Важнее всего для него сейчас было услышать от самого Арбама рассказ о том, что же здесь произошло на самом деле, кто устроил резню. И что тот имел в виду, когда говорил, что «в последнее время мир стал совсем не таким, как раньше»?

– Поговорим по дороге, – предложил Арбам. – Возьмите лошадей, а мои друзья пойдут пешком, поищут еду.

Четверо утэнов не ожидали такого поворота событий, но вежливо спешились, хотя и хмуро поглядывали на Арбама.

Мы оседлали коней, и Арбам повел нас через лес на запад.

После нападения и своего побега, сообщил нам Арбам по пути, он не вернулся в цитадель. Он убежал по одному из притоков реки подальше в лес и остановился в одном из ущелий на самой границе владений Урты и Царства Теней Героев. Это место, где обитают призраки и куда собирались отправиться Урта и люди из его клана, если их в конечном итоге убьют в сражении или они умрут от старости.

Арбам выбрал для своего убежища очень опасное место, но там были пещеры и много дичи. Поскольку на камнях сохранились сильные защитные чары, наложенные в такие далекие времена, что даже в легендах не упоминается, кто их наложил, Арбам, его небольшой отряд и несколько человек, выживших после сражения – семьи с собаками, – чувствовали себя в безопасности после падения крепости. И особенно из-за сокровища, которое они охраняли.

– Сокровища? – переспросил Урта.

Мы уже въезжали в овраг в этот момент. Арбам дунул в короткий бронзовый рожок и вскоре по долине разнесся ответный зов. Потом он повернулся к зятю и тихо сказал:

– Мунда и Кимон. Они избежали смерти. Я охраняю их, позже я отведу тебя к ним.

– Живы? – Урта подскочил на своей лошади, его плечи вздрагивали от беззвучного плача: непостижимая смесь горя и облегчения нашла такой быстрый и благотворный выход.

Наш путь пролегал через бурный ручей, потом по извилистой тропе через дубовую рощу. Над нами высились скалы, неслись по небу облака. Вскоре мы добрались до узкого ущелья, где люди Урты занимались своими обычными делами. Несколько коней, которых объезжали на узком берегу мелкого ручья, проявляли недовольство, брыкаясь и вставая на дыбы.

Неожиданно в моей голове возникло воспоминание, сильное и болезненное, возникло само по себе: это случилось, когда я увидел тяжелые шкуры, закрывающие вход в две пещеры. Они были придавлены у земли деревянными столбиками и разрисованы символами, которые должны привлекать только Доброго Бога и отпугивать Ворона. Я видел такие жилища в давно ушедшем прошлом, в местах очень далеких отсюда. Я все еще помнил болтовню детей, лай собак, треск костра, острый запах дыма и волнующий аромат готовящейся еды.

Я помнил купание в реке, девочку рядом со мной, она бросала камешки в плывущие бревна и подсчитывала удачные, попадания. Но все это я видел словно во сне.

Где же это было? И когда? Жизнь моя открывалась как сон, как несколько снов подряд. Меня охватила тревога, захотелось плакать. Теплые воспоминания, которые не приходили веками, вдруг вернулись, но я чувствовал, что вот-вот они превратятся в трагические. Я не был готов к подобному экскурсу в прошлое, я стал сердиться на Ясона и остальных за то, что они посягали на мою жизнь, понуждая выполнять их желания. Я начал приближаться к зрелому возрасту.

Урта позвал меня, он стоял у входа в самую большую пещеру, прикрытую, как и вторая, шкурой.

– Ты мне нужен, Мерлин, – говорил он, пока я подходил к нему, голова еще кружилась от внезапной встречи с прошлым. – Сам не знаю зачем, но нужен. Это и не важно. Вороны выклевали мои глаза, это точно, но, когда твоя тень проходит мимо, свет становится чуть ярче.

Он выжидающе смотрел на меня. И тотчас я почувствовал, как время оплетает нас. Я ожидал этого, предчувствовал, но страха не было. Я чувствовал то же с Ясоном в Иолке. Мои деловые и дружеские отношения с Уртой будут продолжаться и в будущем, пока неясном. Возможно, пока он жив, а может быть, и дольше. Будущее пока не открывалось, а у меня не было никакого желания в него заглядывать.