Контрабандисты - Лоуренс Йен - Страница 20

— Легче, — бормотал Кроу под нос, себе самому. — Легче, сынок. — Это он обращался к судну, к духу своего сына.

— Две сажени, песок на дне!

— Якорь отдать! — заорал Кроу. Он держал курс, потом начал медленно перебирать спицы штурвала. — Живо, живо, черт подери! —

И он повернул голову ко мне, разъяренно зарычав: — Если ты им сейчас не поможешь, я порву тебе глотку.

Я пошел на нос, мне вслед неслись угрозы Кроу. Дашер и Гарри боролись с непослушным якорем, как назло запутавшимся в концах. Всем весом якорь повис на лине толщиной с мой большой палец. Гарри лежал на животе, пытаясь распутать узел. Дашер скулил рядом:

— Режь его! Режь скорей, дубина!

— Это все ты напутал, — ворчал Гарри. — Наделал узлов…

— Да режь же! — стонал Дашер.

Гарри вытащил нож и коснулся линя. Натянутые волокна лопнули, разлетелись в стороны.

Якорь кувыркнулся вниз, стукнулся о корпус и плюхнулся в море.

— Стопор! — закричал Кроу. Вытравились сажени якорного троса, прежде чем мы умудрились его застопорить, бросив в битенги бухту линя. Трос напрягся, «Дракон» дрогнул и остановился наконец, когда якорь закусил дно.

Дашер отвернулся и отступил. Гарри схватил меня за руку.

— Твоя книжка, — прошептал он торопливо и так тихо, что я едва разобрал его слова. — Твоя книжка у меня.

— Где?

Его глаза глядели мимо меня, расширенные от внезапно переполнившего их ужаса. За моей спиной вырос капитан Кроу.

— Какой гад волынил с якорем? — орал Кроу. — Чья это работа?

— Это он, — сказал Дашер, указывая на Гарри.

— Ты, кретин! — бесился Кроу. Видел я его злым, но таким — еще никогда. — Мы так вылезли, что при отливе сядем на дно.

Казалось, он сейчас поубивает нас всех. Он посмотрел на обрезки, на нож в руке Гарри.

— Это не я, капитан, — возразил Гарри. — Пожалуйста, капитан…

Кроу бросился на него с кулаками. Послышались удары, выкрики, пыхтение. Дашер стоял в сторонке с ошарашенным видом, с глазами полными ужаса, мне показалось, даже стыда. Затем свет луны блеснул на лезвии ножа, из плотно сцепившихся тел потоком хлынула кровь… Поднялся на ноги лишь капитан Кроу.

— Ты не должен был этого делать, — дрожащим голосом сказал Дашер. — Он был простой бедолага. Он совершенно безвреден.

— А ты — трус, — буркнул Кроу. — Слизняк, дерьма куча, я еще подумаю, не прирезать ли и тебя. Если при отливе сядем, я так и сделаю. Разорву тебя руками и поужинаю твоей желтой печенью.

Дашер вздрагивал от его слов, как от ударов, покачивался, как деревце на ветру. Он молча отвернулся. Кроу пнул труп.

— Выкинь этот хлам за борт.

Дашер закивал:

— Сейчас выкинем.

— Сам, один выкинешь, дубина! — заорал Кроу.

— Я помогу, — встрял я. Если у Гарри была книжка в кармане, самое время было ее оттуда изъять.

Но Кроу, не удосужившись даже ответить, сгреб меня за ворот и поволок с собой.

— Лодки будут здесь с минуты на минуту. В течение часа бочки должны уйти.

Он хотел, чтобы я открывал люки. Он просто швырнул меня к люку и вдогонку запустил к моим ногам тот самый нож, которым минуту назад убил человека.

— Не трать время. Не развязывай, режь концы. — Он презрительно усмехнулся. — Или меня, можешь попробовать, если есть настроение.

Я был не в состоянии. Я не мог броситься на него с ножом.

Он это видел, и я еще больше ненавидел его за это. Он отвернулся и пошел к фалам. Паруса упали беспорядочными ворохами, похожие на кучи выщипанных птичьих перьев. Обескрыленный «Дракон» покачивался на придонной волне.

Я ковырялся на люках. Глаза застилали горячие слезы. Звуки, доносившиеся с бака, переполняли меня ужасом. По палубе простучали пятки, раздался всплеск. В третий раз за этот рейс падал в воду покойник. Вместе с ним тонула моя последняя надежда обнаружить книжку Ларсона.

Капитан голыми руками управлялся быстрее, чем я ножом. Он срывал крепления и распахивал люки, постоянно посматривая против ветра, не появится ли таможенная яхта. Наконец послышался скрип весел в уключинах. К «Дракону» подходили первые лодки контрабандистов. Я сунул нож в сапог и последовал за Кроу.

Они сидели и стояли в баркасах и ялах, шлюпках и шаландах. Разношерстная флотилия, люди в темном, гребущие парными и кормовыми веслами. Многие вычерпывали воду из дырявых посудин. Они появились из тьмы, как летучие мыши из пещеры. В мрачном молчании поднимались они на борт и исчезали в трюмах. По палубе застучали, оставляя грязь, рыбачьи сапоги, фермерские башмаки, модные туфли. Из трюмов появились бочки, которые, казалось, плыли в воздухе сами по себе, как воздушные шары. Они переходили из рук в руки и исчезали за бортом.

Все происходило с поразительной скоростью, в ритме какого-то непонятного, но хорошо отрепетированного карнавального танца.

Капитан Кроу наблюдал за разгрузкой с таким же нетерпением, как и за погрузкой во Франции. Ему казалось, что все двигаются медленно, как черепахи, и удар линьком доставался каждому, кто останавливался хотя бы на мгновение.

На палубу вышел Дашер. Я посмотрел на него и ахнул. Под пробковым жилетом на нем был красный плащ моего разбойника. На голове — та же широкополая шляпа, поля которой теперь украшала аккуратная круглая дырка от пущенной мною вдогонку пули. Снова он был весь в пистолетах. Отовсюду торчали стволы и рукоятки. На шее висел рог с порохом. Два мешка пуль болтались на поясе. Железа на нем было столько, что даже пробковый жилет не помог бы ему удержаться на плаву, упади он в воду.

Я схватил его за полу плаща. Он остановился.

— Это был ты! — крикнул я.

От его взгляда исчезли последние сомнения. В его глазах не было ни тепла, ни доброты.

— Убери руки, — процедил он сквозь зубы.

Я схватился за него еще крепче.

— Это ты остановил карету у Алкхэма.

— Ну и что? У меня семеро детей, один ужаснее другого. Но я должен их кормить, так? «Дракона» конфисковали, торговли не было, что мне оставалось делать? Я и подумал: если

Дик Терпин мог ограбить карету на сцене, почему я не смогу сделать это в лесу? Он был вор и дурак, на побегушках у мясника.

— Ты стрелял в моего отца!

— Ну и что с ним случилось?

— Ты пытался его убить.

— Я никому не причинил вреда. Я грабил богатых, чтобы накормить бедных, в данном случае себя самого.

— И из-за этого мы попали в «Баскервиль». Из-за этого встретили капитана Кроу, из-за этого я потеряю судно и груз и все вообще.

— Ты пытаешься все свалить на меня? — Дашер потянул свой плащ. — А мне кажется, что ты сам был не промах, пока дельце не обернулось против тебя, по крайней мере. Может быть, ты видел в этом выгоду, прибыль. Может быть, просто жаждал приключений. Но именно ты предложил отправиться во Францию. Что, забыл?

Он был прав. Была во всем моя доля вины. Я отпустил его плащ, он отряхнулся.

— Но ради чего ты делал это? Можешь ты мне сказать? — спросил его я.

Впервые за все время я увидел печаль в его взгляде. Он ковырял пальцем в своем смешном пробковом наряде.

— Я пастух, — сказал он. — Весь день гоняю овец по холмам, вот чем я занимаюсь. Ты небось думал, я лихой парень, а я вон какой… И ваша проклятая карета — первая, на которую я напал. Сегодня я заработаю столько, сколько обычно за месяц, так что держись от меня подальше, понял? Сейчас все иначе. Смотри за собой хорошенько, и все отлично сладится.

Я не понял, что он имеет в виду, а спросить не успел. Дашер просто резко отвернулся и ушел. Сначала рванул бегом, потом перешел на величественный, напыщенный шаг. Он вспрыгнул на носовую надстройку, к фоку. Остановившись там, он взялся за фал одной рукой, другую упер в бедро и, ухмыляясь, уставился на людей, копошившихся у его ног.

— Я с вами, ребята, — сказал он.

Это снова был лихой Дашер, полный юношеского задора, и я удивился, что мне может нравиться человек, которого я ненавижу.