Проект «Юпитер» - Холдеман Джо - Страница 6

Карелии и мне поставили имплантаты в одно и то же время мы вместе в первый раз подключились к боевым машинам и вместе, в один и тот же день, пришли в группу Хотя у нас с ней было мало общего, мы постоянно ощущали глубокую эмоциональную привязанность друг к другу. Мы оба — чернокожие южане с университетскими дипломами. (А Амелия — белая, из Бостонских ирландцев.) Только Карелии специализировалась не на точных науках — она занималась телевидением и кино. Я почти никогда не смотрел телевизор, а Карелии не выучила бы дифференциального уравнения, даже если бы оно было написано у нее на лбу. Так что в этом плане у нас действительно не было ничего общего. Только это было совсем не важно.

Мы почувствовали физическое притяжение друг к другу уже на тренировочных подключениях — это обязательные испытания, которые надо пройти, прежде чем тебе доверят настоящую боевую машину. Мы тогда урывали каждую свободную минуту, чтобы побыть наедине, и занимались сексом трижды за раз, пылко, необузданно и отчаянно страстно. Даже для нормальных людей начало нашего романа показалось бы слишком бурным. Но тогда мы только попробовали, каково это — подключиться к сети, и ощущения, которые мы испытали, не шли ни в какое сравнение с тем, что нам доводилось чувствовать когда-либо раньше. Жизнь представлялась нам запутанной головоломкой, и мы как будто вдруг наткнулись на закоулок лабиринта, в котором никто еще никогда не бывал.

Но когда нас отключали, мы не могли отыскать этого закоулка, как ни старались. Мы много разговаривали, еще больше занимались сексом, мы обращались к психологам и разным консультантам, но оказалось, что, когда мы подключены к сети, — мы одно, единое существо, а все остальное время — два других, совершенно разных человека.

Я еще тогда рассказывал об этом Амелии — не только потому, что мы были друзьями, а еще и потому, что мы уже в тот период работали над одним проектом, и Амелия не могла не заметить, как я страдаю. Я не мог выкинуть Каролин из головы — в самом буквальном смысле.

Мы так с этим и не разобрались. Каролин умерла — совершенно неожиданно. У нее случился инсульт — причем в спокойной, мирной обстановке. Мы тогда ждали сменщиков после обычной, ничем не примечательной миссии.

Мне пришлось на неделю лечь в госпиталь. В каком-то смысле перенести это оказалось гораздо тяжелее, чем потерю просто любимого человека. Я потерял не только любимую — я словно потерял какую-то часть самого себя.

Амелия просидела эту неделю рядом со мной и все время держала меня за руку. С тех пор мы стали гораздо ближе друг другу.

Обычно я не засыпаю сразу после того, как позанимаюсь любовью, но не на этот раз, после субботних приключений в баре и бессонных часов в самолете. Можно было бы подумать, что человек, который проводит треть жизни как часть одной машины, будет вполне комфортно чувствовать себя, путешествуя внутри другой, — но, увы, это не так. Я не смог заснуть в самолете — все казалось, что только я засну — и чертова железка свалится вниз.

Меня разбудил запах жареного лука. Поздний завтрак или обед — какая разница? Амелия питала особое пристрастие к картофелю — наверное, сказывалась ирландская кровь. Она нажарила целую сковородку картошки с луком и чесноком. Нельзя сказать, чтобы я очень любил это блюдо, особенно на завтрак, но для Амелии это был обед. Она сказала, что встала в три, чтобы поработать — надо было рассчитать последовательность распада, но в конце концов у нее не вышло ничего стоящего. Так что за работу в воскресенье она вознаградила себя душем, невыспавшимся любовником и жареной картошкой.

Я нашел свою рубашку, но так и не смог отыскать джинсы — поэтому надел пижамные брюки Амелии. Мы носили одежду одинакового размера.

Я нашел в ванной свою синюю зубную щетку и воспользовался зубной пастой Амелии — она почему-то пахла гвоздикой. Я решил отказаться от душа — желудок настоятельно требовал пищи. Это, конечно, была не овсянка и не мясной соус с подливкой — но и не такая уж отрава.

— Доброе утро, мой ясноглазый!

Неудивительно, что я не нашел своих штанов — их надела Амелия.

— Ты что, совсем не в себе? — спросил я.

— Я просто примерила, — Амелия подошла и положила руки мне на плечи. — Ты как будто ошарашен? Вот это да!

— Что еще за примерки? Видишь, что мне пришлось надеть?

— Поискал бы что-нибудь другое…

Амелия стащила с себя мои джинсы и протянула мне, а сама вернулась к своей картошке — в одной футболке.

— Ну да, примерила. А что? В вашем поколении все такие ханжи!

— Ах, вот как? — я стянул пижамные штаны и подошел к ней сзади. — Ну-ну. Сейчас я покажу, какие мы ханжи…

— Это не считается, — она повернула голову и поцеловала меня. — Эксперимент с переодеванием касался одежды, а не секса. Сядь и сиди спокойно, пока никто из нас не обжегся.

Я сел на кухонную кушетку и стал смотреть на ее спину. Амелия не спеша помешивала картошку.

— Вообще-то, я и сама не знаю, почему я это сделала. Поддалась порыву. Мне не спалось и не хотелось тебя будить — ты мог проснуться, если бы я стала рыться в шкафу. Я встала с кровати и наступила на твои джинсы — вот я их и надела.

— Зря ты объясняла. Лучше бы это был грандиозный маскарад извращенцев.

— Если хочешь кофе — сделай сам, ты знаешь, где он лежит, — Амелия уже заварила чай. И я почти решился попросить налить чашечку и мне. Но, чтобы это утро хотя бы немного напоминало нормальное, я все же выбрал кофе.

— Так, значит, Макро разводится со своей? — Доктор Мак Роман был деканом отдела исследований и номинальным руководителем нашего проекта, хотя в каждодневной работе он участия не принимал.

— Это страшная тайна. Сам он никому ничего не рассказывает. Мой приятель Нэл узнал об этом совершенно случайно. — Нэл Нил учился с Амелией в одном классе, а теперь работал в муниципалитете.

— А вроде была такая милая пара, — Амелия только хмыкнула, переворачивая картофель лопаточкой. — У него что, другая женщина? Или мужчина? А может, робот?

— Этого они в заявлении о разводе не написали. Но на нынешней неделе они разводятся, а завтра я должна с ним встретиться, перед тем как мы возьмемся за бюджет. Наверное, Мак будет еще более рассеянным, чем обычно, — Амелия разложила картофель на две тарелки и поставила их на стол. — Значит, ты шастал по джунглям и взрывал грузовики?

— На самом деле я лежал в кресле и подергивался. — Амелия нетерпеливо отмахнулась. — Да ничего особенного. Там не было ни водителей, ни пассажиров. Только два «умника».

— Разумные машины?

— Ну да, так называемые разумные оборонительные модули, правда, этот хлам — весьма бледная пародия на что-то разумное. Просто пушки на гусеничном ходу, с десятком простеньких программ, которые обеспечивают машинам определенный уровень автономности. Довольно действенны против обычной пехоты, даже обладающей поддержкой артиллерии и прикрытием с воздуха. Не знаю только, на что они рассчитывали, посылая эти штуки в нашу ОА?

— ОА — это группа крови? — спросила Амелия, подняв взгляд от чашки с чаем.

— Прости. ОА — значит «область активности». Я имел в виду, что один-единственный «летун» запросто разбомбил бы их на бреющем полете.

— Тогда почему ваши не послали туда летуна? А вместо этого подвергали опасности ваши драгоценные бронированные скорлупки?

— Ну, нам сказали, что нужно проверить их груз. А там не было ничего ценного — так, дерьмо собачье. Кроме еды и боеприпасов, мы нашли только несколько солнечных батарей и запасные платы к полевым компьютерам. Ну знаем мы теперь, что компьютеры у них от фирмы «Мицубиси» — и что с того? Правда, если бы они покупали что-нибудь в фирме «Римкорпа», мы автоматически получили бы копии закупочных ведомостей. Но и тогда я бы не очень удивился.

— В таком случае зачем они вас послали?

— Официально никто ничего не говорил, но у меня по связи с верхами промелькнуло, что они, похоже, хотели дать развеяться Саманте…

— Это та девушка, чью подругу?..