Миры запредельные - Холдеман Джо - Страница 33

Не было никакого Сьюдад-Майами.

Легкий ветерок донес до них странный запах. Но прежде чем они успели осознать, что это — резкий запах соли, второй порыв ветра наполнил их уши звуками, которые нельзя было спутать ни с чем.

Вдали гремела вечная песня океанского прибоя.

Растительность вокруг поредела, перейдя в низкорослые молодые мангровые заросли и клочковатый ковер перепутавшихся сорняков. Джефф с Тедом привязали мулов, пешком преодолели последний небольшой подъем и оказались на пляже.

На пляже из плавленого стекла.

Глава 6

О'Хара попросила выделить ей пятнадцать минут для сообщения на очередном заседании стартовой группы. Сам комитет плюс советники, плюс пестрая, постоянно растущая команда «шестерок» уже составляли компанию, слишком большую для проведения конференций с помощью видеокубов. Поэтому им приходилось оккупировать одно из кафе в перерыве между завтраком и обедом.

Перекрикивая шум, производимый при уборке помещения, О'Хара коротко обрисовала процесс активизации возможностей при помощи гипноза и заявила, что ей потребуются соответствующие ресурсы для создания и последующей эксплуатации, по крайней мере, дюжины установок. Старик Стентон Маркус, который во времена детства и юности Марианны целых десять лет был политическим координатором, постоянно присутствовал на заседаниях стартовой группы хотя и не являлся официально членом комитета. Он-то и выдвинул первое возражение.

— Сама по себе идея великолепна, — проскрипел он. Но в голосе его не было ни капли энтузиазма. — Только мне кажется, что ей не следует придавать статус высшего приоритета. Могу ли я взглянуть на ваш список?

О'Хара передала ему два листка, перечень специальностей, по которым предполагалось провести активизацию профессиональных возможностей. Стентон принялся читать. Читал он медленно, кивал сам себе головой и громко сопел.

— В каждом из перечисленных случаев остается всего один человек, обладающий необходимой квалификацией, — напомнила Марианна.

— В том-то и дело, — прохрипел Маркус, не поднимая глаз. Он дочитал перечень, вернул его Марианне и многозначительно нахмурился.

— Как вы сами только что говорили, — сказал он, — эти люди незаменимы. Но они не менее необходимы Ново-Йорку сейчас, чем вашей колонии в будущем. Вы же предлагаете, оторвать их от весьма важной работы и подвергнуть изнурительным испытаниям. А ведь многие из них достигли преклонных лет.

Доктор Демерсет заверил меня, что процедура совершенно безопасна, — сказала Марианна.

— Но ведь он опробовал свою методику на студентах, разве не так? На молодых людях?

— Верно, но к исследованиям на Мазетлове было привлечено несколько человек, которым перевалило уже за сто. И в качестве индукторов, и, в качестве реципиентов.

— Реципиентов? — недоуменно переспросил кто-то из аудитории. — Зачем людям в таком возрасте понадобились новые профессиональные возможности?

— Аутопсия, — напрямик рубанула Марианна. — Посмертное вскрытие. Они там хотели посмотреть, будут ли изменения в структуре мозга и в его биохимии. — Она опять повернулась к Маркусу. — Ни один из тех людей не умер до войны. Так что опасности действительно нет.

— А у вас есть доступ к их персональным медицинским записям? — кротко спросил Маркус.

— К сожалению, ничего не удалось обнаружить. Ни Мазетлов, ни Бишма-Машалла не входили в соглашение по базам данных Департамента Народного Здравоохранения. И вы это прекрасно знаете!

— Знаю. Они всегда предпочитали жить особняком. — Стентон Маркус улыбнулся. — Выходит, фактически вы не можете с уверенностью сказать, повлияла процедура активизации на здоровье тех людей, или нет.

— Я могу повторить: никто из них не умер до войны. Кроме того, Демерсет сам прошел такую процедуру. Причем в обе стороны: и как индуктор, и как реципиент. А ведь ему было за восемьдесят.

— В самом соку и в полном расцвете сил, резонно заметил Маркус. Несколько членов совета не выдержали и расхохотались. — Я вовсе не утверждаю, что ваша идея плоха, просто у вас сложилось неправильное, хотя вполне простительное представление о неотложности ее воплощения в жизнь. Помилуйте, пройдет больше ста лет, прежде чем у колонии возникнет реальная нужда в таких людях. Все это время вы будете в самом тесном контакте с Ново-Йорком. По сути, смысл процедуры сводится к простой перезаписи данных, которая, на мой взгляд, может и должна быть проведена с наименьшими потерями для Ново-Йорка. То есть без того, чтобы отвлекать уникальных специалистов от их работы в тот самый момент, когда в их услугах сильнее всего нуждаются.

— Мне сдается, Стентон, что вы говорите для того, чтобы самому себя послушать, — вступилась за Марианну Сандра Берриган. — Профессионалы, попавшие в список, необходимы нам. Но без них не обойтись и здесь, как вы сами только что сказали. Что произойдет с Ново-Йорком когда эти люди умрут?

— Им будет подготовлена достойная замена, я уверен.

— Но не по всем позициям, — сказала О'Хара. Вот, например, столяр-краснодеревщик, настоящий художник, но все его искусство бесполезно в Ново-Йорке. Почти бесполезно. Ведь он работает только по дереву. Но для колонии такой специалист может оказаться жизненно важным.

— Думаю, мы вполне можем уступить его вам, — великодушно предложил Стентон Маркус.

— Спасибо. Ему сто двадцать лет, и он не покидает больничную палату на уровне с нулевой гравитацией. Но есть и другие, чьи профессиональные возможности, как справедливо заметила доктор Берриган, Ново-Йорк просто обязан сохранить ради своего собственного будущего.

— Эти соображения, безусловно, весьма существенны. Я буду рекомендовать их на рассмотрение в политический сектор.

— Я уже это сделала, — сказала О'Хара. — С тех пор прошло больше недели. Ни ответа, ни привета.

Маркус одарил ее снисходительной улыбкой:

— Ничего не попишешь, О'Хара, ведь сами вы не входите в политический сектор.

— Я туда вхожу!

— У нее шестнадцатый класс, — сказала Берриган, — не кажется ли вам, Стентон, что некая важная шишка могла бы уделить ей побольше внимания?

— Будет вам. Вы же знаете, что обстоятельства сейчас складываются далеко не лучшим образом. — Он почесал подбородок и взглянул, исподлобья на Марианну. — Теперь я вас вспомнил. Вы женщина, получившая все мыслимые и немыслимые ученые степени. Два мужа; оба из технического сектора. По вашему поводу было немало споров на собраниях коллегии.

— Вы даете понять, что ей не следует рассчитывать на сколько-нибудь серьезную помощь со стороны политического сектора, — сказала Берриган.

— Со стороны инженерного — тоже. Вы не рыба ни мясо, О'Хара. Вам не удастся склонить на свою сторону ни тот сектор, ни другой. Обстоятельства действительно складываются не лучшим образом, как я уже говорил. Вы выбрали самое неудачное время для новых начинаний. И вы хотите, чтобы люди из политического сектора взвалили на себя гигантский объем дополнительной работы, но не предлагаете им ничего взамен.

— Именно поэтому работать с вами иногда было очень забавно, Стентон, — сказала Берриган. — Для вас политика всегда была на первом месте.

— О да. Зато технический сектор никогда не интересовался ничем, кроме абстракций, совершенно оторванных от жизни мифических достоинств выдвигаемых предложений. Я считаю, сейчас мы должны поставить вопрос на голосование.

— Не «мы», Стентон. Вы находитесь здесь лишь для того, чтобы оживить дискуссию. Итак, дискуссия?

Непомерно тучный человек по имени Элиот Смит поднял единственную нормальную руку (вместо второй руки и обеих ног он имел кибернетические протезы) и сказал:

— Я не сторонник немедленного голосования по принципу «да — нет». Здесь почти все владеют азами арифметики... О'Хара, будьте добры, выдайте на экран нужные цифры.

Она пробежалась пальцами по клавиатуре. На стене вспыхнул плоский экран с той информацией, которой Марианна пользовалась во время своего выступления: долларовый эквивалент затрат рабочего времени и материальных ресурсов, необходимых для производства одной, двух… двадцати установок. Отдельный график демонстрировал удельную цену одной установки в зависимости от их общего числа. Кривая резко шла вниз до числа девять, а дальше плавно переходила в горизонталь.