Миры обетованные - Холдеман Джо - Страница 50

— Мысль интересная, но не выход из положения, — сказала я. — А завтра им придет в голову брать с меня плату за обучение в тройном размере. Дабы компенсировать потерю квартиросъемщицы.

— Не придет. Если ты выйдешь за меня замуж, — сказал Хокинс.

Я уронила мороженое на юбку.

— Что? Выйду замуж?

— А что тут такого? Люди имеют обыкновение жениться и выходить замуж, — пожал плечами Хокинс. — А я тебя люблю.

— Джефф… — Я размазывала мороженое по юбке салфеткой. Мой мозг заклинило. — Джефф, мне казалось, ты понимаешь, я и Дэниел, мы…

— Понимаю, — кивнул Хокинс. — Но ведь и меня ты любишь, правда? Хоть немного любишь?

— Ты же знаешь, что люблю. Но при чем тут брак, женитьба? Через шесть месяцев я улечу домой, и ты никогда больше не увидишь меня, — сказала я.

— Я уже размышлял об этом, — сказал Джефф. — Есть два варианта. Первый: мы подписываем брачный договор, в котором оговариваем срок, когда именно ты расторгаешь наш договор и покидаешь меня. Лучше любить и потерять, чем никогда не потерять по той причине, что терять нечего.

— Не думаю, что приму твое предложение, — пробормотала я. — Все не так просто.

Если есть на свете что-то светлое, разве это не брак?

— У меня свой взгляд на брак и на проблему в целом. Взгляни на неё с точки зрения антропологии. Брак по расчету — вещь распространеннейшая, ты знаешь. Когда ты находишься среди дикарей, самое безопасное — на время принять правила их игры.

— Я слаба в антропологии, — ответила я. — Каков же второй вариант?

Он чуть согнул ладонь — так, что получилось подобие купола, и уставился на нее.

— Могу отправиться с тобой в Ново-Йорк. Или прилететь к тебе позже, когда между Землей и орбитой вновь наладится регулярное движение.

— И ты бросишь работу в ФБР? — удивилась я.

— В Ново-Йорке тоже есть полиция. Отчего бы им не использовать мой опыт, знания? — спросил Хокинс. — Если я буду твоим мужем и, соответственно, гражданином Миров, какие основания не брать меня на службу?

— В обычное, ненапряженное время, да, но… Джефф, ты не сможешь там жить. Не сможешь, после того как вырос в Нью-Йорке, после стольких лет жизни здесь. Там у нас все слишком тихо и благообразно. С ума сойдешь от скуки.

— Я и об этом размышлял. Хватит с меня приключений, — вздохнул Хокинс.

— Но…

— Тебе бы Дэниела поставить в известность о нашем разговоре, — перебил меня Хокинс.

Мне бы поставить, отметила я про себя. В голосе Джеффа зазвучали казенные нотки, в лексике появились казенные обороты.

— Буду более чем счастлив, если мы заключим тройственный брачный союз, — изрек Хокинс. — То, что ты любишь Дэниела, — наилучшая рекомендация ему. — Хокинс посмотрел мне в глаза. — Уж лучше мне разделить тебя с другим мужчиной, чем обзавестись гаремом из всех тех женщин, которых я когда-либо знал.

— Разве мужчины способны удовольствоваться половиной, притом что женщина получит не только все свое сполна, но все получит вдвойне? — машинально отреагировала я и прикрыла лицо ладонями. — Джефф! Джеффри! Ты должен дать мне время подумать. Я с детства воротила нос от всех этих тройственных брачных союзов!

— Потому что твоя мать создала его лишь формально, на бумаге, — сказал Джефф.

— Знаю. Но другие-то дети, что окружали меня, вырастали действительно в семьях с тремя родителями, — возразила я.

Для подростков такие «треноги» — подарок судьбы. А вообще-то для детей вредно жить в подобных семьях. Ребята вырастают двуличными.

— Итак, можем создать свой клан: ты, Дэниел и я. И славное бойскаутское войско у подножия пирамиды, — кивнул Джефф.

Я рассмеялась:

— Ты явно переоцениваешь мои возможности. Ну, загнул: войско! Четыре-пять гавриков — вполне достаточно!

— Милая, я тебя не тороплю, — сказал Джефф. — Конечно же, тебе требуется время на принятие решения. Переговори об этом с Дэниелом.

— Возникает маленькая проблема, — вздохнула я. — Он слыхом не слыхивал от меня ни о твоем существовании, ни о наших с тобой отношениях.

— Хочешь, чтоб я написал Дэниелу? — спросил Хокинс.

— Нет. Пока, по крайней мере, нет. — Я поднялась из-за стола и бросила на стол пятидесятидолларовую купюру. — Не провожай меня. Пройдусь пешком, мне надо побыть одной.

— Это опасно, прогулки в одиночку, — сказал Хокинс.

— А что тут идти-то, до общежития? — усмехнулась я. — Это тебе не Касба.

— Все равно, будь осторожна, — посоветовал мне Джефф. — Отчего бы тебе не прихватить с собой мой нож?

— Не волнуйся. — Я поцеловала Джеффа в щеку и вышла на улицу.

Накрапывал дождь. Было безветренно. Город тонул в густом холодном тумане. Я надела капюшон и почувствовала себя весьма комфортно. В принципе погода была под стать моему настроению. Черный вечер, холод и, как две фары, свет двух ярких огней сквозь тьму.

О третьем варианте Джефф даже не упомянул: я выхожу за него замуж и остаюсь с ним на Земле. Во что бы это вылилось? Марианна О'Хара — земляной крот. Не в состоянии представить себе такую перспективу. Пусть и в Нью-Йорке, волшебном городе. Планета — замкнутый мир; история тут бесконечно повторяет свои ошибки. Будущее принадлежит Мирам.

Но, может, Джефф все точно рассчитал?

Я свернула за угол. До общежития оставалось два квартала.

— Ба, какие мы аппетитные, — донеслось до меня, и по спине от страха забегали мурашки. Я провела достаточно времени у телевизора, чтобы распознать характерный говорок приблатненного отребья. Через секунду раздался ещё один голос:

— И какие же мы грустные! В одиночку по ночам гуляючи.

Три парня заступили мне путь, шагнув из-за кустарника, со стороны аллеи, на тротуар. Кроме них вокруг не было ни души.

— Прочь с дороги, — скорее не крикнула, а прошептала я. В горле все пересохло. Рука пыталась нашарить газовую ручку-пистолет в кармане пальто.

— Чичас нас режиком мочить будет, — усмехнулся ублюдок.

Лица у них были не просто белые, бледные, но мертвенно-восковые; волосы на голове и брови — сбриты. Одежда — бумажные куртки и шотландские юбки.

— Не будет. Она добрая, пожалеет, — услышала я. Говорящий сделал шаг ко мне. — Обслужишь меня, малявка, как важную птицу, с парадного входа. — И он задрал подол своей юбки.

— А меня — с черного. Мне бы дефицитику, — прогнусавил прыщавый подонок.

— А мне подавай выше, — приказал самый высокий мерзавец.

— Ладно. — Я старалась говорить так, чтобы голос не дрожал. — Но не бесплатно.

Их лидер засмеялся и повернулся к приятелям, намереваясь отпустить какую-то шутку. Я выхватила газовую ручку-пистолет и выстрелила. Светящаяся струя обрызгала парня от плеча до уха, у него запершило.в горле. В следующий миг его с шумом вырвало, распространилась омерзительная вонь. Я задержала дыхание и прицелилась в прыщавого нападавшего. Он пытался уберечь свое лицо от струи газа, выбросив вперед руки, но это ему не помогло, и он рухнул — на колени, рыгая.

Верзила не терял времени даром. Его рука скользнула в карман, и в ту же секунду я увидела перед собой револьвер. Меня спасло то, что и этот мерзавец, стреляя, боролся с позывами на рвоту. Его трясло. Пуля ударилась о тротуар, и мою правую лодыжку обожгло крошкой каменной плитки.

Я развернулась и побежала.

Стремглав я промчалась два квартала, влетела в общежитие, пронеслась по коридору в холл и, сорвав с аппарата телефонную трубку, позвонила в полицию. Там уже среагировали на пистолетный выстрел и выслали в наш район патрульный авиаглиссер. Я было попыталась избавиться от запаха тухлых яиц, преследовавшего меня, помыв руки, но попытка не удалась, и я устроилась, вонючая, в фойе общежития, в кресле и стала ждать полицейского.

Он появился, вооруженный, спустя несколько минут. Я рассказала ему о том, что со мной приключилось, и написала соответствующее заявление в полицию на бланке. .

— Полагаете, вам удастся их поймать? — спросила я.

Полицейский кивнул;

— С закрытыми глазами. Даже если у них будет время как следует искупаться, и запах сойдет с их одежды и кожи, — люминесцентную краску не отмыть никакими силами. Она держится несколько дней.