Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Враг рода человеческого - Хольбайн Вольфганг - Страница 32


32
Изменить размер шрифта:

Салид уже хотел повернуться и выйти из дежурного помещения, но в этот момент боковым зрением уловил какое-то движение за темным окном Кто-то подходил к зданию больницы. Мимо окна промелькнула тень крадущегося вдоль фасада человека, он пригибался к земле и пытался прятаться за бетонные вазоны с цветами, стоявшие у крыльца. Незнакомец был довольно неловок в своих попытках укрыться от взора такого опытного наблюдателя, как Салид, но двигался со своеобразной грацией. Менее внимательный человек мог бы его и не заметить.

Большинство людей на месте Салида в этот момент, наверное, испуганно вздрогнули бы и поспешили бы куда-нибудь укрыться. Но Салид и не подумал прятаться за письменный стол. Он застыл, как будто окаменев. Тот, кто подкрадывался сейчас к зданию больницы, без сомнения, так же внимательно, как до этого сам Салид, наблюдал за дежурным помещением. Если Салид сейчас пошевелится, незнакомец тут же заметит его, а если нет — то у Салида появится хороший шанс остаться незамеченным, став тенью среди других теней. Человеческий глаз, словно глаз охотящегося зверя, скорее реагирует на движение, чем на неподвижную картину того, что он видит. Салид затаил дыхание, напряженно следя боковые зрением за тенью крадущегося человека.

Через несколько мгновений он изменил свое мнение о незнакомце: тот был не просто неловок, но вопиюще неуклюж. Даже вахтер, которого — как было совершенно очевидно — больше интересовало чтение журнала, чем выполнение своих непосредственных служебных обязанностей, несомненно заметил бы его. Не говоря уже о видеокамере, висевшей над входом.

По мере того как незнакомец приближался ко входу, он двигался все медленнее и медленнее. Салид мог теперь его разглядеть: человек был одет в темное, слишком просторное для него пальто. Он время от времени останавливался, нагибался, снова выпрямлялся во весь рост, двигался то влево, то вправо — одним словом, его действия походили на действия человека, делавшего что-то против своей воли. Салид видел, что перед ним дилетант. Но что он здесь делает, зачем пришел сюда? На этот вопрос у Салида не было ответа.

Незнакомец тем временем подошел еще ближе и, выпрямившись во весь рост, взглянул прямо туда, где стоял Салид. Тусклый свет мерцал в его черных зрачках, которые как будто буравили Салида. Но неподвижность Салида, а также темнота, царившая в дежурном помещении, — вахтер, уходя, выключил свет — сделали свое дело. Салид превратился в настоящую тень Впрочем, большую часть своей жизни он был тенью. Его расчеты оправдались, незнакомец не заметил его: он не вздрогнул, не сбился с шага, не повернул назад. Ничего. Никакой реакции. Человек в пальто быстро взошел на крыльцо, проскользнул в стеклянные двери и, окинув пристальным взглядом вестибюль и до половины застекленное дежурное помещение, двинулся дальше.

Салид начал заметно нервничать Он не знал, куда ушел вахтер. Однако тот не мог отлучиться надолго, оставив открытой дверь в дежурное помещение Однако, несмотря на это, Салид выждал еще пять секунд, оставаясь в полной неподвижности и лишь затем повернулся и направился вслед за незнакомцем.

* * *

Профессор Шнайдер повесил трубку и несколько секунд с еле сдерживаемой яростью глядел на телефон, а затем перевел взгляд на человека, стоявшего напротив него. В его глазах тоже полыхал гнев, а на губах больше не играла улыбочка, с которой он до этого на все реагировал. Именно эта деланная улыбочка больше всего раздражала Шнайдера и провоцировала его на грубость. Этот странный человек — нет, “странный” было неподходящим определением для него, странным он показался Шнайдеру только сначала, а затем Шнайдер склонен был скорее называть его про себя страшным человеком — так вот, этот страшный человек с поредевшими седыми волосами и маленьким шрамом на левой брови сделал то, что профессору еще три дня назад казалось просто невозможным. Шнайдер никогда не был жестоким грубым человеком, но сейчас ему ужасно хотелось схватить этого старика за грудки и вытрясти из него всю душу, заставив наконец сказать, что здесь, собственно, происходит.

— Могу предположить, что вы разузнали все, что хотели? — сказал Александр, кивнув головой в сторону телефона. Хотя этот человек и представился доктору Шнайдеру как Александр, профессор не знал, являлось ли это именем или фамилией, не говоря уже о том, было ли это имя настоящим.

— Я узнал только то, что знаю в данный момент все, что должен знать, и что мне нет никакой необходимости знать что-нибудь сверх мне уже известного, — отчеканил доктор. Его собеседник усмехнулся над этой заковыристой фразой. Но на сей раз, несмотря на его обычную усмешку, глаза Александра оставались такими же серьезными. Во время этого телефонного разговора Шнайдеру удалось несколько раз вставить “да” и “нет” и начать несколько фраз, прерванных на полуслове, но такому внимательному наблюдателю, как Александр, не составляло большого труда сделать по обрывкам разговора далеко идущие выводы.

— Я могу понять вашу злость и досаду, господин доктор, — сказал Александр после небольшой паузы, — Но поверьте мне…

— Я не просто раздосадован, — перебил его доктор. — Я просто в ярости! Я не привык к такому обращению!

— Вы рассержены, — сказал Александр, понимающе кивая головой. — Мне нетрудно это понять, господин доктор, но прошу, поверьте мне…

— Я очень сомневаюсь в том, что вы меня понимаете, — снова перебил своего собеседника Шнайдер, ударяя ладонью по письменному столу в такт своим словам. Удары казались в ночной тишине, воцарившейся в кабинете Шнайдера, такими же резкими и громкими, как пистолетные выстрелы, но Александр даже бровью не повел. — Я ничего не имею против собственных внутренних убеждений!

— А у вас есть еще и внешние? — насмешливо спросил Александр.

Шнайдер пропустил это замечание мимо ушей, он не хотел сейчас пускаться в дискуссии на различные риторические темы.

— Называйте это совестью, если вам угодно. Или клятвой Гиппократа. Это безразлично. Я дал клятву лечить людей. Лечить, а не калечить их.

На мгновение улыбка исчезла с лица Александра. Шнайдеру показалось — хотя он не мог быть полностью уверен в этом, — что ему удалось поколебать спокойствие и самоуверенность этого человека

— Разрешите мне напомнить вам, профессор, о том, — сказал Александр довольно резким тоном, — что вы, кроме всего прочего, поклялись в служении Богу, поклялись безоговорочно слушаться своих духовных наставников и беспрекословно выполнять все, что они от вас потребуют.

— Да, иначе бы вас давно уже здесь не было, — проворчал Шнайдер сердитым тоном. Он действительно принес подобную клятву много лет назад, будучи выходцем из религиозной семьи консервативного толка и в расчете на те преимущества, которые сулила ему связь с религиозными кругами. Однако Шнайдер уже тогда не был до конца убежден, правильно ли он поступает. И вот три дня назад к нему явился этот седовласый старик, чтобы напомнить о данной им клятве. Судя по манере поведения, этот человек вполне мог быть из какой-нибудь секретной службы или, например, из ЦРУ.

Между тем Александр снова взял себя в руки.

— Скорее всего, своими действиями вы спасете жизнь этому пациенту, — заявил он. — И, возможно, тем самым многим другим людям.

— Ах, перестаньте! — сердито отмахнулся Шнайдер, задев при этом рукой телефон и чуть не сбросив его со стола. Он сразу же спохватился и водрузил аппарат на прежнее место. Однако этим жестом Шнайдер снова выдал себя с головой, показав собеседнику всю глубину своего гнева и возмущения. Должно быть, он выглядел сейчас просто смешным. Стараясь не обращать на это внимания, профессор продолжал: — Этот парень совершенно здоров! У него всего лишь несколько ушибов и рана плеча, о которой и говорить не стоит. Нет никакой угрозы его жизни. Ему не требуется больничный режим, не говоря уже об интенсивной терапии или реанимации!

— С медицинской точки зрения это безусловно так, — снова усмехнулся Александр, — но ведь есть еще…