Сирота - Дубов Николай Иванович - Страница 60

Витька, которому Лешка сказал об этом, сразу согласился, что правда все скучно и надоело. Но Лешка начал разговор не для того, чтобы ему посочувствовали.

— Учиться! — сказал он. — Учиться — мало. Ну, вот в книгах герои разные — они ведь не ждали, пока их научат, всё сами узнавали. А почему мы должны ждать, пока нам скажут и научат?

— Правильно! Мы же готовимся к будущему, — сказал Витька и, повторяя чужие слова, добавил: — Будущее принадлежит нам, детям!

— Мы не дети!

— Ну да, конечно, но большие считают, что мы еще дети… Вот мы им и докажем!..

— Вовсе ничего не надо доказывать. Мы ведь не для того, чтобы задаваться, а для будущего…

— Погоди! Мы еще такое сделаем — ахнут!

Через два дня Витька с таинственным видом отозвал Лешку после уроков, переждал, пока ребята ушли вперед, потом оглянулся и решил, что улица — неподходящее место для серьезного разговора.

— Пошли в сквер.

В боковых аллеях снег укрывал дорожки нетронутой пушистой пеленой. Ветер раскачивал голые хлыстики кустов, ерошил перья нахохлившихся на ветках воробьев. Скамейки были убраны еще осенью, ребята сели на поваленную урну для мусора.

— Будем сами, — сказал Витька. — Будем все изучать и готовиться.

Испытывать себя и закаляться. Я считаю, что нужно организовать такой кружок или общество… — Витька оглянулся по сторонам. — Вот как раньше делали, чтобы никто не знал… Все будут считать, что мы — как все, обыкновенные, а мы будем изучать и готовиться, и, когда дойдет до дела, окажется, что мы всё знаем и умеем.

— Да что знаем-то?

— Как — что? Ты кем хочешь быть? Я лично буду капитаном. А ты не хочешь?

— Нет, почему… — сказал Лешка.

Стать капитаном было неплохо, только он слабо верил в такую возможность.

— Так вот и будем готовиться. Читать всякие книжки, изучать морское дело, корабли, закалять волю и выдержку, чтобы ничего не бояться и никогда не отступать… Можно, конечно, и в кружке юниоров на водной станции, только там что — в матросы готовят… Лучше самим!

— А зачем тайком?

— Ну как ты не понимаешь? Во-первых, интереснее… Кружок — все равно как школа, там все. А мы — сами. Никто не будет знать, а потом - вот, видали? — Витька вытянул ладонь, будто показывая грядущий эффект внезапного превращения их в капитаны. — Ну, а потом… — Он замялся. -

Мало ли что… Вдруг не получится! Смеяться же будут!.. А так никто не узнает.

Лешка согласился: верно, в случае неудачи обязательно засмеют, лучше помалкивать.

— Нет, надо клятву дать, чтобы не проговориться… Название я уже придумал: «Будущее». Хорошо? Только лучше не по-русски, чтобы, если кто услышит, было непонятно. «Будущее» по-латински «футурум». Вот пускай и у нас будет «футурум». Здорово, правда?.. Только надо еще девиз придумать.

— Какой девиз?

— Ну, это… как лозунг. Чего мы хотим. Понимаешь? Ну вот, как в средние века на гербах писали.

— Так сейчас же не средние. Выдумываешь ты!

— Ничего не выдумываю. Вон в "Двух капитанах" у Сани и Петьки была клятва: "Бороться и искать, найти и не сдаваться!" А у нас цель есть? Есть! Вот и надо, чтобы в девизе была сказана цель.

— "Будем капитанами!" — засмеялся Лешка. — Так, что ли?

— Ну, если ты будешь смеяться… — обиделся Витька.

— Ладно, не буду. Девиз так девиз, все равно.

— Я думаю, так: "Знать и уметь!" Ничего?

— Ничего. Только… надо же и делать?

— Тогда постой. Тогда вот как…

Витька отломил прутик и столбиком написал на рыхлом снегу:

Видеть!

Знать!

Уметь!

Делать!

— Здорово, по-моему, а?

— Хорошо! — согласился Лешка.

Девиз был деловит и энергичен, как приказ.

— Только полностью писать не будем… — сказал Витька и старательно затоптал написанное. — А кого еще примем?

— Зачем — еще?

— Интереснее будет. А то что мы всё вдвоем да вдвоем… Как ты думаешь, — с притворным безразличием спросил он, — если Киру?

— Придумал! Что она понимает? И девчонок во флот не берут! Какие из них моряки?

— Не знаешь, а говоришь! А капитан дальнего плавания Щетинина? А эта… вот забыл только фамилию!.. Она капитаном в китобойной флотилии на Дальнем Востоке. Ого, еще какие капитаны!.. И Кира — ты зря на нее. Она развитая и очень интересуется…

Лешка сказал, что, если Витьке нравится водиться с девчонками, пусть водится, это его дело, а капитанство здесь ни при чем. Он для того все и выдумал, чтобы чаще с ними быть, а Лешку это не интересует.

Витька обиделся, и они поссорились.

Вся затея с обществом, девизом и секретами казалась Лешке детской, а привлечение Киры и вовсе делало ее легкомысленной. Потом Лешка остыл. В конце концов, не все ли равно, будет Кира или нет! Чем она помешает? И стоит ли из-за этого терять дружбу?

Через несколько дней Лешка подошел к Витьке и сказал, что он передумал — пусть Витька принимает кого хочет. Оказалось, тот хотел принять и Наташу Шумову. Он не потерял времени даром: Кира и Наташа были уже посвящены в тайну, а сам Витька изготовил герб общества и печать. Он вырезал их на резине, для чего отодрал с каблуков набойки.

Дома удивились, как это обе набойки отвалились сразу, потом Соня, ворча, носила башмаки к сапожнику, чтобы поставил новые. Печать была простая — латинская буква «ф», заключенная в кольцо, а герб даже красивый: по морю, ребристому, как рифленые шторы у магазинов, плыл, накренившись, парусник; по четырем углам стояли начальные буквы девиза. Придумать торжественную клятву Витька не успел. Лешка сказал, что, по его мнению, обыкновенное честное слово лучше всяких клятв.

Витька примирился с этим при условии, что слово дадут торжественно.

В том же сквере, в боковой аллейке, все четверо скрестили руки в едином рукопожатии и дали честное слово никому и никогда не выдавать ни «Футурум», ни его членов, ни то, что они делают или сделают…

Лешке казалось, будто они разыгрывают самодеятельный спектакль, и он не мог сдержать улыбку. Кира рассеянно проделала все, что требовалось, не придавая этому значения. Только Витька и Наташа держались как настоящие заговорщики: говорили торжественным шепотом и опасливо оглядывались.

Покончив с обещанием, Лешка сказал, что хватит разводить всякое такое, пора переходить к делу. Перейти к делу хотели все, но не знали, в чем оно должно состоять. Витька сказал, что летом они сделают поход на лодке. Он управлять парусом умеет, остальные научатся в походе.

— А пока будем изучать корабли, — сказал Витька. — Теоретически и практически. У меня есть книжка, и там описываются всякие.

— А практически? — спросил Лешка. — Море замерзло, в порту ни одного парохода.

— Ничего подобного! — сказала Наташа. — Около мола стоит. Тот, что немцы сожгли. Для начала годится. И около "Орджоникидзестали"… Там совсем большой пароход.

— Где ты тонул? — спросил Лешка.

— Ну да, — кивнул Витька. — Я — за. Только всем вместе ходить нельзя: очень заметно. Давайте разделимся по двое.

Решили, что Кира и Витька проберутся в порт на сгоревший барк. Наташа и Лешка — на взорванный пароход.

В воскресное утро Лешка, как условились, дождался Наташи возле школы. Ветер дул с востока, от «Орджоникидзестали» поднималось и распластывалось в небе широкое полотнище дыма. Не очень заметный в городе, ветер стал пронизывающим, как только они вышли на окраину.

Перед ними лежала заснеженная луговина. Кое-где ветер сдул снег, обнажив выцветшую траву, в иных местах возвышались снежные наносы, присыпанные копотью и красноватой пылью.

— Как пойдем? — спросил Лешка. — Где-нибудь дорога, наверно, есть.

— Ну да, еще искать, обходить! — сказала Наташа. — Пошли напрямик — ближе.

Присыпанный пылью наст был тонок и непрочен, с хрустом подламывался, и они проваливались в рассыпчатый, будто толченый, снег.

Лешка обходил наносы: идти было легче и снег не набивался в ботинки.

Наташа несколько раз презрительно оглядывалась на Лешку и наконец сказала: