Моя сладкая - Хол Джоан - Страница 18

— Это так очевидно?

— Да, шеф. Извини, ну никак не сравнить с тем, что было до отпуска! Тебе явно требовалась передышка.

Этот разговор происходил в понедельник. Сегодня же Ханна больше не улыбалась, не светилась от счастья. Ей было больно. Она находилась в постоянном напряженном ожидании. Как бы от этого на лице не появились морщинки.

Впрочем, она ведь с самого начала понимала, что их роман недолговечен. К чему лелеять тайные надежды? Джастин и не собирался лететь в Филадельфию следующим же рейсом.

Но всего лишь одно! о телефонного звонка просто чтобы узнать, как она долетела, — было бы достаточно.

А с чего она взяла, что Джастин — внимательный? Да, он помогал ей управляться на кухне, собирал одежду, в беспорядке разбросанную в спальне, и застилал постель. А когда они в последний раз занимались любовью, в воздухе отчетливо витало отчаяние, и прощальный поцелуй был таким чувственным и долгим, словно Джастин никак не мог оторваться от нее?

Ханна понимала всю глубину своего заблуждения. Во всяком случае, стремилась понять.

Они с Джастином только играли в семью, будто маленькие дети. Ну, конечно, не совсем как дети…

При этом воспоминании она содрогнулась.

Было так здорово играть в эту игру! Вернее, даже больше, чем здорово, — просто потрясающе!

В ней проснулась неведомая прежде чувственность.

Глаза Ханны застелила пелена слез. Почему она совершила глупость и влюбилась в него? В Джастина, не признающего прочных связей! В Джастина — неисправимого ловеласа!

Нет, ты несправедлива к нему, сказала она себе, вытирая слезы. Джастин не давал тебе никаких обещаний. Он честно не предлагал тебе ничего, кроме небольшого развлечения. Ты решилась на сближение с ним, зная, на что идешь. И следует винить только себя саму за теперешнюю боль в сердце и опустошенность в душе.

Жизнь продолжается, утешала себя Ханна.

Она переболеет Джастином и будет жить дальше. У нее все равно нет выбора. Остаются друзья, ее дело, которое надо развивать… пыль, которую надо вытирать…

Джастин который день неприкаянно слонялся по всему дому. Он не находил себе места, словно его что-то терзало. Карла заметила эту угрюмость и осторожно приглядывалась к Грэйнджеру, поскольку не знала, чем сие объяснить и чего от него ожидать.

Сам он говорил себе, что во всем виновата погода. Земля и так уже была покрыта снегом чуть ли не по колено, а буран за окном все не унимался. Джастин ощущал себя словно в ловушке и считал это причиной своего неясного беспокойства. Он отвернулся от окна и снова принялся бродить по дому.

Вообще-то Джастин отлично понимал, что дело вовсе не в суровой зиме. Затяжные осенние дожди и холодные снежные зимы были для него привычным делом. Главное — чтобы не мокли и не мерзли его лошади. А сейчас он прекрасно знал, что все животные находятся в теплых стойлах, накормленные и напоенные. Бен и другие работники ранчо хорошо присматривали за ними.

— Ты что-то хотел, Джастин? — заботливо поинтересовалась Карла, когда он пришел на кухню.

Он совершенно не знал, зачем забрел сюда, и сказал первое, что пришло в голову:

— А у нас в кофейнике что-нибудь есть? — Сложно было придумать более дурацкий вопрос.

— Конечно, — с улыбкой отозвалась Карла. Она открыла шкаф для посуды и достала оттуда кружку. — Я только что сварила свежий кофе. Джастин потянулся за кружкой, но молодая женщина покачала головой:

— Садись, я сама все сделаю.

Он даже не подумал спорить. Как можно спорить с той, кто угощает его самыми замечательными яствами, каких нигде больше не попробуешь. Джастин по пути захватил из холодильника пакет молока и послушно уселся за стол.

Кофе оказался именно таким, какой он любил больше всего, — крепким, горячим и свежесваренным.

— Подать тебе еще что-нибудь? — спросила Карла, подходя к столу со своей кружкой. — Печенье, кусочек пирога или кофейного торта?

С тех пор как Карла появилась на ранчо, у них в кладовке не переводилось свежее печенье, а в холодильнике — пироги. Джастину больше всего нравился кофейный торт, хотя и яблочный пирог обладал поистине божественным вкусом.

Джастин бросил взгляд на циферблат. До ужина оставалось еще несколько часов.

— Пожалуй, парочка печений не помешает. У тебя, случаем, не найдется овсяного, с изюмом и орехами?

Карла рассмеялась:

— А как же! Вы с Беном так его любите, что я всегда держу его под рукой. Вчера напекла целых два противня. — С этими словами она исчезла в кладовке.

Как только за Карлой закрылась дверь, в кухню вошел ее муж, до того проверявший с помощью компьютера запас кормов. По сути, в последнее время именно Бен заправлял всеми делами. Джастин не пытался ничего изменить и не обижался на своего помощника. Невозможно осуждать человека, который взвалил на свои плечи такой тяжелый груз. К тому же Бен давно уже практически стал членом семьи.

Нет, Джастин совершенно не обижался. Он просто чувствовал себя ненужным.

— А где моя вторая половина? — с порога осведомился Бен. Он достал с полки кружку и налил себе кофе.

Сбежала с молочником, — угрюмо пробурчал Джастин и осторожно отхлебнул горячий напиток.

— Отличная шутка, — ухмыльнулся Дэниелс, в особенности если учесть, что мы не пользуемся услугами молочника.

Джастин печально махнул рукой.

— Забудь.

Из кладовки появилась Карла. При виде мужа она просияла:

— Вы звали, ваша светлость? Чего желаете?

Бен игриво ухмыльнулся:

— Да, желаю, но не здесь и не сейчас, когда на нас смотрит босс. — Он вытянул шею, пытаясь выяснить, что несет жена. — Пока что я ограничусь вот этим замечательным печеньем.

Слушая ласково-шутливые реплики, которыми обменивались супруги, Джастин внезапно ощутил в своей душе гнетущую пустоту. Он убеждал себя, что дело вовсе не в Ханне Детурк, с которой они так же весело перешучивались, так же нежно посмеивались друг над другом.

Джастин попытался заполнить эту пустоту выпечкой и отправлял в рот одно печенье за другим, но его замысел, разумеется, не сработал.

Тянулись долгие зимние дни, казавшиеся бесконечными, и легче ему не становилось. Он переложил почти все обязанности по управлению ранчо на Бена, а сам целыми днями слонялся по дому мрачный, словно голодный лев.

Да, Джастин, безусловно, изголодался, только не по еде. Он уже не помнил, сколько раз подходил к телефону, чтобы позвонить в Филадельфию, зато отлично сознавал, почему ни разу не поднял трубку.

Что он мог сказать Ханне? Что скучает по ней, что ему чертовски плохо без нее? Да уж, усмехнулся Джастин, любая женщина растаяла бы, услышав такие слова. Вот только Ханна — не любая, нет! Ханна — особа очень независимая.

Хорошо хоть она все-таки согласилась провести с ним несколько дней, к их взаимному удовольствию. А уж в том, что удовольствие было обоюдным, у Джастина не имелось ни малейших сомнений. Надо сказать, с тех пор, как распален его брак, он еще ни разу не оставался с женщиной всю ночь. Но с Ханной отчего-то все обстояло иначе. Занимаясь с ней любовью, Джастин испытывал невероятное наслаждение, можно даже сказать, настоящий экстаз. И она отвечала ему с такой самозабвенной страстью, какую, Джастин был совершенно уверен, не смогла бы изобразить даже самая искусная актриса.

И все же, несмотря на потрясающий секс и на то, что им было хорошо вместе и вне постели, это ее не остановило. Она уехала.

Ханна ни разу не сказала ничего такого напрямую, но из разговоров с ней со всей определенностью явствовало: у нее своя жизнь там, на другом конце страны, и она не собирается ничего менять. Решение уехать было непреклонным, как Джастин ни упрашивал ее задержаться. И даже его долгий чувственный поцелуй напоследок ничего не изменил. Ханна прошептала слова прощания, скользнула за руль взятого напрокат внедорожника и умчалась прочь, даже не оглянувшись.

Джастин подошел к окну и незаметно для себя тяжело вздохнул. Буран давно стих, но температура по-прежнему держалась ниже нуля. Двор завалило снегом, и ветер сметал его в сугробы высотой едва ли не в человеческий рост.