Ведьмин дом на отшибе - Селин Вадим - Страница 14

«Сейчас или никогда», – решил я и крикнул:

– Такар, посмотри, что у меня есть!

Перестав обнимать книгу, он обернулся в мою сторону. Я времени не терял. Сунул руку в карман и, прицелившись, метко бросил атамэ прямо в грудь Такару. Этим же самым ножом он убил Валентину. Настал час расплаты!

Он выпустил книгу из рук, сложился пополам и застонал. Потекла кровь. Держа одной рукой атамэ за рукоятку и одновременно пытаясь его вынуть, другую руку он направил на меня, произнося какое-то заклинание.

Я увернулся, прыгнул и схватил книгу. Что-то меня толкнуло на это. Не мог я отдать книгу огню…

Такар с болью на лице снова принялся читать заклинание, и из его руки вырвалось пламя.

ТОЛЬКО НЕ ПЛАМЯ!

Раздался оглушительный взрыв, дальше все происходило будто в замедленной съемке. За первым взрывом последовала череда других, и вот пламя добралось до меня с Такаром.

Я мысленно приготовился к смерти, но тут случилось неожиданное. Мой медальон засветился бело-желто-оранжевым светом, и спасительный свет окутал меня с ног до головы. Я был словно в оболочке, в пузыре из света. Я видел то, что творилось вокруг. Пламя объяло корчащегося от боли Такара, атамэ стало раскаленным и взорвалось, а вместе с ним разорвало грудь Такара. Картина была не для слабонервных.

Пламя охватывало весь дом, пожирало мебель и ковры, а мне было даже немного прохладно в этой оболочке.

Я оторвал взгляд от жуткого зрелища и побежал вон из дома.

С момента взрыва прошло всего несколько секунд, но мне они показались вечностью.

– Гори ты синим пламенем, Такар! – от души пожелал я, выбегая со двора.

Я обернулся. Дом был охвачен пламенем. Стекла взрывались и блестящим фонтаном сыпались на землю. Раздался новый взрыв (или, может, что-то в доме завалилось), и дом медленно-медленно рухнул. Сначала провалилась крыша, кругом полетели доски со снопами искр… От дома оставался только его каменный скелет.

Постепенно оболочка вокруг меня исчезла, и я услышал, как о землю что-то звякнуло. Я наклонился, чтобы рассмотреть, что именно звякнуло, и увидел свой медальон, покореженный, расплавленный и почерневший. Я с трепетом и благодарностью положил его на ладонь.

– Ваня, Ваня! – услышал я голоса мамы и папы. Они стояли на безопасном расстоянии от дома, но даже сюда ветер доносил жар.

Я кинулся к родителям. Мы обнялись и заплакали, потом обернулись к нашему дому, который превратился в фантастический костер. Он смотрелся очень красиво. Древесина трещала, искрилась и превращалась в угольки, даже несгораемое дерево и то сгорело. Может быть, сгорело временно…

– Папа, как ты оказался в школе? – спросил я наконец.

– Мне позвонили на работу и попросили срочно прийти в школу за тобой. Вроде бы вы убирали классную комнату и нечаянно разбили стекло, а ты порезался. Сказали, что тебе оказали помощь, но домой отпускать одного тебя не хотели… Ну, я и бросился в школу.

– Так это что получается? Те, кто тебе звонил, заранее знали обо всем? Зачем же они тебя в школу заманили?

– Они как коршуны накинулись на меня и привязали к столбу, били меня и вопили, чтобы мы убирались из города. А потом пришла какая-то женщина и сказала директору, что произошло что-то экстренное. Тогда они заставили меня позвонить вам и попросить вас прийти за мной в школу. Эти нелюди пытали меня…

– Угораздило же нас получить это наследство, – высказалась мама.

Вдоволь насладиться победой нам не дали приближающиеся шаги. Это бежали Эдик и его мать с отцом.

– Что… Что вы сделали с домом?! – завопили они.

– Вместе с ним взорвался Такар, – взглянул я на пепелище. – Я думал, что все будет по-другому. Я собирался запустить в него атамэ и убежать, бросив напоследок зажженную спичку, но получилось даже лучше, чем я предполагал. Вдруг я не успел бы отбежать от дома?

Эдик, буфетчица и водитель не слушали меня. Они с ужасом смотрели на дом, вернее, на то, что от него осталось.

– Что же теперь будет? – упавшим голосом пробормотал Эдик.

– Я не знаю, – ответил я. – Такара больше нет. И дома тоже. Да и нужен ли вам этот дом?

– Но там наши могилы… Это НАШ дом, нас в нем убили, мы бы так и жили в нем дальше, если бы не умерли… Такара нет… Кто теперь поможет нам умереть? – Эдик ронял обрывки фраз и чуть не плакал.

– Я не знаю, – повторил я. – Но я спас книгу.

– Ну и что? Нам-то с этого какая польза! – закричала буфетчица. – Господи… все пропало, все пропало… Мы вечно будем полумертвыми… Ведь, кроме Такара, никто не знает, как умерщвлять мертвых… А жить и все время вспоминать, как мы лежали могилах, у нас больше нет сил…

– А что мне оставалось делать? Позволять Такару читать книгу задом наперед и завоевывать мир? Да? – вскипел я. – Вы и так мертвые, а в мире много живых людей, которые не погибли благодаря смерти Такара. На кону была или ваша окончательная смерть, или смерть всего человечества. Выбор оказался не в вашу пользу.

Эдик и его родители опустили головы. Обнялись.

Стало светать. Дом догорал, а мы вшестером смотрели на пламя и думали каждый о своем. В мире часто бывает несправедливость. Но это смотря как взглянуть. Для одних несправедливость – самая что ни на есть справедливость, а для других – отчаяние и потеря последней надежды. Так случилось и этой ночью. Если бы Такар остался в живых, то погибло бы много людей, но Эдик с родителями получили бы вечный покой. Зато он убил бы меня и моих маму с мамой, в этом я уверен.

Судьба распорядилась по-иному, выбрала свой финал. Финал, выгодный для большинства.

Эпилог

Оставаться в этом городе мы не могли – в школу я даже не решался идти, да и жить нам теперь было негде. Перед тем как уехать из Залесенска, мы зашли на могилу Валентины, положили цветы. И вдруг ни с того ни с сего подул ветер, заскрипела оградка, и на могиле появился образ моей прапрабабушки.

– Я все знаю, Ваня, – прошептала она. – Ты одолел Такара, спас книгу. Теперь в твоих руках огромная власть.

– Бабушка, власть огромная, а умертвить Эдика и его семью эта книга не помогает! – воскликнул я, и ком застрял в горле. Мне было очень жалко Эдика, жалко всех школьников, подорванных бомбой.

– Все в твоих руках, – произнесла Валентина. – Расти, набирайся опыта, и, возможно, ты поможешь им. Но подумай хорошенько – нужно ли это делать? Нужно ли дарить жизнь людям, умершим больше полувека назад?

– А что, так все и оставлять? Школу, в которой учатся мертвые дети, семью из трех человек, которая не может ни умереть, ни жить? Каким же кретином был Такар! Стольких людей сделал несчастными!

– Зло становится сильней за счет людских страданий. Да, мальчик мой, это несправедливо, очень несправедливо. Но так было всегда.

– Зачем тогда вообще жить, колдовать, если нельзя помочь людям?

– Помочь людям можно, но нельзя помочь всем. Должно быть равновесие.

И с этими словами Валентина исчезла.

Я чуть не разрыдался. Какой смысл убивать Такара, бороться против зла, если близким людям мы не можем помочь? Если приходится смотреть на их страдания и, опустив руки, проходить мимо – мол, ничего нельзя сделать? А что тогда можно? Где справедливость? Теперь я Эдика понимаю очень хорошо.

С такими мыслями я ехал в машине прочь из этого города.

Издалека я видел наш сгоревший дом, дым все еще поднимался над ним. Или мне показалось, или я вправду увидел возле дома три фигурки, стоящие возле целого и невредимого дерева. Это были Эдик и его родители. Мы проехали мимо школы. Я услышал, как прозвенел звонок, и дети с воплями выбежали из здания. Бедные ребята. Живут в школе уже больше полувека. Я увидел бредущую из школы девчонку, которая рассказала мне историю про спасенного Валентиной отца-рыбака. Значит, девочка живая, раз ходит вне пределов школы. И я подумал, что Валентина оказалась права насчет того, что нельзя помочь всем. Вон, все-таки отцу девочки помогла избежать смерти, сохранила одну жизнь. Хм… Но могла бы сохранить жизни всем тем, кто собирался на рыбалку. Снова мне пища для размышлений…