ДЭ Пятачка - Хофф Бенджамен - Страница 1

Бенджамин Хофф

ДЭ Пятачка

Часть первая

Что? Ещё одна?

На днях я застал Пятачка, одиноко сидящего на моём письменном столе и задумчиво всматривающегося в окно. Я спросил его, чем он занят…

— О, я просто мечтал, — ответил он.

— Мечтал? О чём? — спросил я.

— Да так, пустяки, — сказал он, поворачиваясь ко мне мордочкой, чуть более розовой вокруг ушей, чем обычно.

— Ну ты же знаешь, что я не буду смеяться над тобой, если ты мне расскажешь…

— Ну ладно… мне просто мечталось.

— Да?

— Просто мечта… Чтобы когда-нибудь кто-нибудь заметил меня.

— Я замечаю тебя.

— Я имел в виду, ну, то есть, что большинство обычно замечают Пуха…

— Да, большинство — да. С тех пор, как вышли книги о Пухе, давно.

— И теперь — особенно, — сказал Пятачок. — Из-за… ты-знаешь-чего.

— Ах, да, — сказал я. — Я подзабыл.

Теперь была уже моя очередь задумчиво всматриваться в окно, вспоминая весну 1982-го. Именно тогда вышла моя книга, называвшаяся «Дао Пуха». Мне почему-то казалось, что это было очень-очень давно…

«Дао Пуха» началось как ответ на одну обдумываемую мною тогда печальную ситуацию. Дело было в том, что англоязычные труды по китайской даосской философии — которая, как я убедился, была гораздо шире просто «китайской», и куда глубже, чем просто «философия», — многие годы пребывали во власти академических китаистов, которых, казалось, больше занимала каталогизация и препирательства по поводу неких Мельчайших Частностей, чем живая связь с практической мудростью реальных даосских принципов.

Большую часть своей жизни я учился этим принципам у различных даосских учителей — у официальных и неофициальных, у китайских и некитайских, у имеющих человеческий облик и у тех, кто такового не имеет (это лучшие наставники из всех). Я видел, как страдает и уродуется суть этих принципов в «даосских» писаниях ученых, которые не были даосами, не учились у даосов, не совершенствовались в даосских искусствах и умениях — и всё же монополизировали сущность даосизма и глумились над всяким, кто полагал, что эта суть содержит нечто большее, чем то, о чём повествуют учёные знатоки.

Я сталкивался, к примеру, с описанной даосом Чжуан-цзы тактикой владения холодным оружием, превращённой в полную бессмыслицу в переводе Авторитета, не знакомого, видимо, даже с основными правилами даосских боевых искусств… И я спрашивал себя, что можно сделать, чтобы изменить такое положение вещей.

И вот однажды, при цитировании кому-то милновского «Винни Пуха», я наткнулся на Идею. Можно было написать книгу, повествующую о сути даосизма через персонажей «Винни Пуха» и «Дома на Пуховой Опушке». Это, как казалось мне, может освободить даосскую мудрость от власти Оберакадемиков и возвратит ей детскую просветлённость и чувство юмора, которых они у неё забрали.

При обсуждении этой Идеи некоторые Иа активно отговаривали меня от попытки совершить нечто в этом роде. Но рекомендации Иа редко кажутся мне Настолько Замечательной Вещью, чтобы им следовать. И даже наоборот: если Иа выступает против чего-то, я склонен думать, что именно в этом что-то есть.

В общем, я написал рукопись, её издали, и это (я так думал) был концом всей той истории. Но — нет. Это было более или менее начало.

До появления «Дао Пуха» на Западе почти не возникали неакадемические или немистические обсуждения даосского знания. Но сегодня даосские принципы описаны во множестве публикаций применительно к бизнесу, науке, психологии, целительству, спорту, музыке, искусству, стилистике, компьютерному программированию и другим сферам. Они обсуждались на совещаниях по общей стратегии, в средней школе, в колледжах и на разных прочих собраниях. И (согласно тому, что я читал и слышал) книгой, наиболее часто рекомендуемой для объяснения принципов даосизма, оказывалась «Дао Пуха». В колледжах рекомендуют эту книгу в качестве учебного текста по даосизму, психиатры раздают её копии своим пациентам, министры цитируют её в своих выступлениях, инструкторы восточных единоборств зачитывают её своим ученикам, и так далее. Мне даже рассказывали, что владельцы некоторых мотелей включают её в список вещей, выдаваемых напрокат. Казалось бы, «Дао Пуха» (известное также как Tao Pooh, Tao enligt Puh, Nalle Puh ja Tao и т. п.) популярно и любимо во всём мире. И всё это, надо заметить, чрезвычайно понравилось Пуху.

— О, Пух! — восклицали все, кроме Иа.

— Благодарю вас, — отвечал Пух.

Но Иа сказал себе:

— Это просто бизнес, писательство. Карандаши, бумажки и прочая чепуха. Если Вы спросите меня, я скажу: «Пе-ре-хва-ли-ли». Дурацкие штучки. Ни слова по делу.

Таким образом, «Дао Пуха» стал известно как Образец Замечательного Успеха. И до недавнего времени я полагал для себя, что это — Конец. Я объяснил даосские принципы. Мы чудесно позабавились с Пухом и его друзьями. Были другие вещи, которыми мне хотелось заняться, другие дела, в которых я хотел бы участвовать. «Пожалуйста, остановите этот Замечательный Успех, — просил я. — Я хочу выйти из игры.» Но никто не собирался меня освобождать. «Да нет же, я не собираюсь продолжать „Дао Пуха“. Я вообще не люблю продолжения. Большое спасибо. До свидания.»

Но мягко и постепенно — настолько мягко и постепенно, что в течение долгого времени я даже не осознавал этого — что-то начало закрадываться в моё сознание. Чей-то слабый голосок пытался привлечь моё внимание. Спустя некоторое время я понял, что это был голос Пятачка. Наконец, я уселся и стать слушать.

А чуть послушав, стал делать записи… Имелось многое, о чём стоило рассказать и на что обратил моё внимание Пятачок, — но почему-то никто не говорил об этом, хотя сегодня это необходимо. А ещё больше, как заметил он, это понадобится в последующие годы. Новая книга не должна была стать «продолжением»; она должна была стать книгой-товарищем, книгой-спутником, какими оказался для «Винни Пуха» «Дом на Пуховой Опушке». А почему вообще я стал прислушиваться Пятачку? Ответ на это — в моём прошлом.

В детстве, впервые услышав истории о Пухе, я сразу же проникся нежностью к Пятачку — он стал моим самым любимым персонажем среди всех, о ком рассказывается в «Винни Пухе». Я ощущал это, но не знал, почему это так. А теперь знаю. И надеюсь, что вы тоже, ещё до того, как дочитаете эту книгу, узнаете это.

Вмешательство

Мы хотели сделать это Вступлением, но перед ним уже оказалось что-то другое. В общем, в конечном счёте мы решили, что не можем назвать это Вступлением.

Мы спросили Сову, незаменимого консультанта в подобных вопросах, как называется Вступление, если оно идёт после чего-то ещё. «Вмешательство» — ответила она со знанием дела. А раз Сова сказала, что это Вмешательство, значит, так оно и есть.

Итак, прежде всего…

— Я участвую в этом? — спросил Пух.

— О, Пух. Я не знал, что ты здесь.

— Похоже, почти никто уже не замечает, — печально отозвался Пух.

— Конечно же участвуешь, Пух. Уже.

— Это хорошо, — сказал он, значительно повеселев.

Что мы хотим объяснить в этом Вмешательстве…

— Это что? — спросил Пух.

— Вмешательство. Чем мы сейчас и займёмся.

— Это что-то вроде Прерывания?

— Ну, что-то вроде того. Мне так кажется.

Так или иначе, но то, что нам хотелось бы сделать в этом Прерывании, это объяснить, что эта книга — дальше надо как можно мягче… — не совсем о Пухе.