Красное море под красным небом - Линч Скотт - Страница 97

3

Все новопосвященные и половина остальных моряков «Орхидеи» на «веселой вахте» разогревали себя щедрыми порциями отличных восточных вин, взятых на «Зимородке». Некоторые этикетки и сорта Локки узнавал. Вино, которое в Каморре стоило не менее двадцати крон за бутылку, здесь пили, как пиво, поливали им празднующих или просто расплескивали на палубу. Теперь моряки с «Орхидеи», мужчины и женщины, свободно смешивались с моряками с «Вестника». То и дело затевались игры в кости, борьба, песни. Повсюду принимались предложения, высказанные и невысказанные. Джабрил уже с час назад исчез внизу с женщиной из экипажа «Орхидеи».

Локки смотрел на все это из тени под ютом. Трап, ведущий с юта на палубу, с правого борта неплотно примыкал к планширу; здесь оставалось довольно места, чтобы удобно разместиться. Когда Локки-«Ревелл» проходил по палубе, его приветствовали, тепло и доброжелательно. Но теперь, когда он нашел себе укромное местечко, как будто никто его не хватился. В руках он держал кожаный мех, полный голубоокого вина. Вино это стоило в серебре столько же, сколько оно весит, но Локки к нему не притрагивался.

За толпой смеющихся и пьющих моряков Локки видел у противоположного борта Жеана. Рядом появилась миниатюрная женщина и протянула к Жеану руки. Локки отвернулся.

Корабль резал воду, похожую на блестящее желе с шапками белой пены. Всю ночь «Орхидея» шла быстро и устойчиво. Нагруженная, она меньше поддавалась качке и разрезала небольшие волны, как воздух.

— Когда я училась на старпома, — сказала капитан Дракаста, — и впервые пошла в плавание с офицерским кортиком, я солгала капитану. Не созналась, что украла бутылку вина.

Она говорила негромко. Вздрогнув, Локки оглянулся и увидел, что Замира стоит прямо над ним, у поручня трапа.

— Не я одна, — продолжала она. — Нас было восемь в каюте учеников. Мы «позаимствовали» бутылку из личных запасов капитана, и нам следовало бросить ее за борт, когда мы покончили с ней.

— Это было… во флоте Сируна?

— В Великих Морских Силах Сируна Вечного. — Зубы Дракасты сверкали в полутьме белым полумесяцем, как пена за бортом. — Капитан могла приказать выпороть нас, или понизить в звании, или даже предать на суше суду за кражу. Но она просто приказала нам снять с грот-мачты главный рей. Конечно, запасной рей у нас был. Но она заставила нас соскрести лак с этого рея… он дубовый, знаете, десять футов в длину и толщиной с ногу. Капитан отобрала наши кортики и сказала, что вернет, когда мы съедим весь этот рей. Кусочек за кусочком, до последней щепки.

— Съедите?

— По футу с четвертью прочного дуба на каждого из нас, — сказала Дракаста. — Как мы это сделаем, наше дело. Потребовался месяц. Мы испробовали все. Срезали, соскребали, кипятили, разжевывали. Мы использовали сотни уловок, чтобы сделать древесину съедобной, и глотали ее — по несколько ложек или глотков ежедневно. Большинство заболели, но продолжали есть этот проклятый рей.

— Боги!

— Когда рей был съеден, капитан сказала, что хотела дать нам понять: ложь между моряками одного корабля разрывает этот корабль на части, кусочек за кусочком, грызет его, как мы сгрызли этот рей, превращая корабль в ничто.

— Ага. — Локки вздохнул и отпил изысканного вина. — Я понимаю это как приглашение к более глубокому вскрытию.

— Пойдемте со мной к гакаборту.

Локки встал, понимая, что это не просьба.

4

— Не знала, что осуществление справедливости так утомительно, — сказала Эзри, появляясь рядом с Жеаном у левого борта «Орхидеи».

На юге серебристо-белой монетой над южной частью горизонта вставала одна из лун, как будто лениво размышляя, а стоит ли подниматься вообще.

— У вас был долгий день, старпом.

Жеан улыбнулся.

— Джером, — сказала она, кладя руку на его правое предплечье, — еще раз назовете меня старпомом, и я вас убью.

— Как прикажете, стар… ар… что-то-другое-что-начинается-со-стар-… К тому же вы сегодня уже пытались меня казнить. И посмотрите, что из этого вышло.

— Вышло замечательно, — сказала она, склонившись рядом с ним на поручень. Теперь защитного вооружения на ней не было, только тонкая рубашка и короткие, до колен, брюки — никаких чулок, никакой обуви. Волосы свободны, их шевелит легкий ветер. Жеан видел, что она всей тяжестью опирается на поручень, но старается не показывать этого.

— Гм… сегодня вы были слишком близко к клинкам, — сказал он.

— Бывало и ближе. Но вы… вы… знаете, вы очень хороший боец.

— Я просто…

— Боги, как это трудно! Конечно, вы хороший боец. Я хотела сказать что-нибудь более остроумное, честно.

— Считайте, что сказали. — Жеан почесал бороду и почувствовал в животе тепло и легкое замирание. — Мы оба можем притворяться. Вся та остроумная чепуха, в которой я целыми днями упражнялся в трюме на бочках, рвется наружу.

— Упражнялись?

— Да… этот Джабрил, он не так уж прост. Нужно уметь говорить, чтобы привлечь его внимание.

— Что?

— Разве вы не знали, что я предпочитаю мужчин? Высоких мужчин?

— Валора, я однажды бросила вас на палубу и сейчас снова…

— Ха! В вашем-то состоянии?

— Только мое состояние спасает в этот момент вашу жизнь.

— Вы не посмеете подраться со мной перед всем экипажем…

— Конечно, посмею.

— Что ж, да. Пожалуй.

— Только посмотрите на них. Даже подожги я корабль, думаю, никто бы этого не заметил. А трюм внизу набит парочками — тесней, чем арсенальный ящик наконечниками стрел. Если хотите сегодня ночью тишины и спокойствия, ближе чем в двухстах-трехстах ярдах от борта вы их не найдете.

— Нет, спасибо. Я не знаю, как сказать «не ешьте меня» по-акульи.

— Тогда оставайтесь здесь со мной. Я достаточно долго ждала, пока вы уйдете из этой вахты поденщиков. — Дельмастро улыбнулась. — Сегодня ночью все желающие могут познакомиться поближе.

Жеан смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать или сделать. Дельмастро перестала улыбаться.

— Джером… я… что-нибудь делаю не так?

— Не так?

— Вы как будто отодвигаетесь от меня. Не только телом, но и шеей. Вы держитесь…

— Дьявольщина! — Жеан рассмеялся, положил руку ей на плечо и почувствовал, как расплывается в улыбке его лицо, когда Эзри придерживала там его руку. — Эзри… я потерял очки, когда вы… заставляли нас плавать… В тот день, когда мы поднялись на борт. Я был, что называется, «слепая курица». Наверно, я этого не сознавал, но все время ерзал, чтобы четко видеть вас.

— О боги! — прошептала она. — Простите…

— Не нужно. Четко видеть вас — это стоит любых неприятностей.

— Я не хотела…

— Знаю. — Жеан почувствовал, как напряжение из живота распространяется на грудь, и глубоко вдохнул. — Послушайте, мы сегодня едва не погибли. К черту игры. Хотите со мной выпить?

5

— Смотрите, — сказала Дракаста.

Локки стоял у гакаборта и смотрел вниз, на воду за кормой, блестящую в свете двух фонарей. Эти фонари — стеклянные орхидеи размером с его голову — опускали к воде прозрачные лепестки.

— Боги! — сказал Локки, содрогнувшись.

Света едва хватало, чтобы разглядеть длинную черную тень, скользящую за «Орхидеей» в потревоженной воде. Сорок или пятьдесят футов чего-то гибкого и зловещего использовало кильватерную струю, чтобы скрыться от взгляда. Капитан Дракаста поставила на гакаборт ногу в сапоге, на ее лице читалось удовольствие.

— Что это такое?

— Тут есть пять или шесть вариантов, — ответила Дракаста. — Может быть, китовый червь или гигантская рыба-дьявол.

— Она идет за нами?

— Да.

— Она… м-м-м… опасна?

— Ну, если уроните за борт бутылку, не прыгайте за ней.

— Не стоит пустить в него несколько стрел?

— Я бы могла об этом подумать, если бы была уверена, что он не может плавать быстрей.

— Хороший довод.