Свистящая комната - Ходжсон Уильям Хоуп - Страница 4

Утром я сообщил обо всем Тэссоку, и, начиная со следующей ночи , мы пять суток усиленно наблюдали за восточным крылом замка, но не обнаружили ни единого следа, и каждую ночь с вечера до самого рассвета наши действия сопровождал этот невероятный причудливый свист, висевший над нашими головами в темноте.

На пятый день утром я получил срочную телеграмму о вызове меня домой. И вот я здесь. Я объяснил Тэссоку, что просто вынужден покинуть замок на несколько дней, и сказал, чтобы они продолжали вести наблюдения. И еще я взял с него твердое обещание, что он ни разу не попытается зайти в комнату после захода солнца. Я приложил все усилия, чтобы он понял, что пока у нас нет ничего определенного насчет этой комнаты, и если эта комната на самом деле окажется тем, чем я ее представляю, то для него было бы гораздо лучше сразу умереть, чем зайти в нее ночью.

И вот уладив здесь свои дела, я подумал, что эта история вас заинтересует. К тому же я хотел, рассказывая ее вам, прояснить кое-что и для себя, и позвонил вам. Завтра я опять еду туда, и, когда вернусь, надеюсь, у меня будет, что вам рассказать. Кстати, я забыл упомянуть об одной занятной вещи. Я попытался записать свист на фонограф, но при прослушивании выяснил, что на диск не записалось вообще ничего. Это-то и вызвало у меня кое-какие необычные чувства. Другой странный факт заключается в том, что этот звук нельзя было усилить микрофоном; последний вообще отказывается принимать его, как бы не обращая на него внимания, как если бы его вообще не существовало. До сего момента я пребываю в полной растерянности. Мне было даже немного интересно посмотреть, смогут ли ваши умные головы пролить хоть чуть-чуть света на жуткую тайну. Лично я на это не способен пока".

Он встал.

— Всем спокойной ночи, — сказал он и выпроводил нас из дома. Мы не обиделись.

Двумя неделями позже он прислал каждому из нас свою визитку, и на этот раз я, понятно, уже не опоздал. Когда мы приехали, Карнаки повел нас сразу к столу. Закончив с обедом, мы уютно устроились в креслах, и он продолжил рассказ с того места, на котором остановился в прошлый раз:

"Слушайте внимательно, сейчас я поведаю вам что-то очень странное. Возвратился я поздно ночью, и мне пришлось пешком идти до замка, потому что я не известил хозяев о своем приезде. Все вокруг было залито ярким лунным светом, и прогулка оказалась даже приятной. Когда я подошел к замку, то увидел, что он окутан тьмой, и решил обойти его кругом, чтобы посмотреть, ведет ли Тэссок со своим братом наблюдение. На посту я их не нашел и решил, что они устали и пошли спать. Когда я переходил через лужайку напротив правого крыла замка, я услышал в комнате свист, причем в ночной тишине он звучал как-то особенно отчетливо. В нем была одна странная нотка — негромкая, непрерывная, звучавшая немного задумчиво, я посмотрел на окно, освещенное ярким лунным светом, и вдруг мне в голову пришла одна мысль. Мне захотелось взять со двора лестницу и заглянуть в комнату снаружи.

Эта мысль заставила меня побегать по двору среди разбросанных хозяйственных строений в поисках легкой лестницы. Правда, одному богу известно, сколь тяжелой она оказалась! Сначала я подумал, что вообще не смогу ее приподнять, но, в конце концов, я справился с этой задачей и легонько прислонил ее к стене, к самому карнизу. Потом, стараясь производить как можно меньше шума, я вскарабкался по ней. Вскоре мое лицо уже возвышалось над подоконником освещаемом лунным светом.

Естественно, свист усилился и все-таки он по-прежнему как бы задумчиво разговаривал сам с собой. Вы понимаете? Но тут же рядом с этим звуком соседствовал и другой, более страшный и чудовищный, — какая-то пародия на человеческий свист. Со стороны это могло бы выглядеть так, как будто какой-то монстр с человеческой душой что-то насвистывал себе под нос. А потом я увидел ЭТО. Посередине огромной пустой комнаты сморщился пол, и показался странный, на вид упругий холмик, перерезанный вдоль какой-то постоянно менявшей свои размеры щелью, пульсировавшей в такт со свистом.

Я видел, как время от времени эта странная неровная дыра втягивала в себя воздух, как бы производя гигантский вдох, а потом снова расширялась, извлекая из себя какую-то невероятную мелодию. И по мере того как я все больше и больше всматривался в темноту, онемев от изумления, и разглядывая то, что происходило в комнате, я вдруг понял, что это живое существо. Я смотрел на пару огромных, темноватых губ, покрытых противными волдырями и отчетливо видных в лунном свете…

Внезапно они превратились в огромную изрыгающую звуки массу, распухшую и затвердевшую, в какое-то средоточие силы и звука, освещаемых лунным светом. На чудовищной верхней губе выступил пот. В тот же момент свист перерос в безумный вопль, который буквально потряс меня, и я непроизвольно отпрянул от окна. А еще через секунду я уже тупо смотрел на твердый пол комнаты — гладкий, отполированный камень, расстилавшийся от одной стены до другой. Наступила полная тишина.

А теперь, представьте себе, как я во все глаза смотрю на абсолютно пустую комнату и пытаюсь осознать то, что только увидел. Я чувствовал себя, как больной, испуганный ребенок. Мне захотелось тихо сползти вниз по лестнице и убежать. И вдруг я услышал голос Тэссока, доносившийся из глубины комнаты и звавший меня на помощь. Боже мой! В голове у меня все перемешалось, но я сообразил, что это, наверное, ирландцы заманили его туда и сейчас выясняют отношения. Он позвал меня снова, и я через окно рванулся ему на помощь. Мне казалось, что крик шел откуда-то из тени, отбрасываемой камином, и я бросился туда, но там никого не было.

— Тэссок! — крикнул я, и мой голос гулко разнесся под сводами огромной комнаты. И вдруг мозг мой пронзила мысль: меня звал не Тэссок. Обезумев от страха, я стал бегать по комнате и, наконец, рванулся к окну, но тут же раздался ужасный вопль, потрясший всю комнату. Стена слева от меня сморщилась, и я увидел чудовищные черные гигантские губы. Они были уже в ярде от моего лица, когда я принялся судорожно искать револьвер. Нет, я не собирался в них стрелять, оружие я предназначал для себя, потому что угрожавшая мне опасность была в тысячу раз страшнее смерти. Но еще через секунду в комнате тихо, но отчетливо прозвучали слова Последней Неизвестной Строки Ритуала Сааамааа. И произошло то, с чем я уже один раз встречался раньше. Ощущение, которое я испытал, я бы сравнил, если хотите, с тем, что чувствует человек, глядя на то, как монотонно, беспрерывно, уныло падает пыль вниз. Я понимал, что жизнь моя висит на волоске и зависит от тех невидимых сил, что кружатся передо мной с калейдоскопической быстротой. Потом все это прекратилось, и я понял, что буду жить. Моя душа и тело опять соединились в одно целое, и ко мне вернулись и жизнь и сила. Я бросился к окну и высадил его головой. Теперь я могу сказать вам, что перестал бояться смерти. Я очутился на лестнице и сполз вниз, судорожно цепляясь руками за перекладины. Так или иначе, я оказался внизу, причем целый и невредимый. Я сел на мягкую, влажную траву; кругом все было залито лунным светом, а издалека, сверху, сквозь разбитое стекло до меня долетал тихий свист.

Потом события разворачивались так. Я не был ранен и, обойдя вокруг замок, постучал в дверь и позвал Тэссока. Он впустил меня в дом, и мы долго беседовали, потягивая виски, — ведь я был совсем разбит. Я попытался объяснить ему сущность того, что увидел, — насколько мне, естественно, позволяло сделать мое состояние. Я сказал Тэссоку, что комната должна быть уничтожена, а все ее «части» — сожжены в домен" ной печи, возведенной внутри пятиугольника. Он кивнул. Говорить было не о чем. После этого я вошел спать.

Мы привлекли к реализации нашего плана целую армию рабочих, и через десять дней эта милая комнатка уже корчилась в огне и дыме. Она сгорела дотла.

Когда рабочие обдирали пепельную обшивку, я обнаружил кое-что, указывавшие на причину того, как эта комната могла превратиться в такого монстра. После того как со стен были сорваны тяжелые дубовые панели, над камином мы увидели орнамент, вырезанный на камне, и надпись на древнегреческом, гласившую, что в этой комнате был сожжен шут короля Алзофа Диан Тайенсей, который сочинил Песнь Глупости, высмеивавшую короля Эрнора, владевшего Седьмым Замком.