ОЧЕНЬ Петербургские сказки - Зинчук Андрей Михайлович - Страница 10

– Значит, так… – начал Листик и… вдруг понес околесицу: – Пиразпилипичапиют пичепитыпире пивипида пиопибрапищепинных: пиопибрапищенпиныпие пислупичайпино, пиопибрапищенпиныпие пипо пинепивопиле, пиопибрапищенпиныпие пипо пиупибепиждепинипию пии пиопибрапищенпиныпие пизлопиупимыпишлепинпиныпие. Пивсе пиипимепиют пикапикой-пинипибудь пиброписапиюпищийпися пив пиглапиза пиприпизнак: пиопитдепильный пили пиклок пивопилос, пислупичайпино пивыпироспиший пина пигопилопиве пиипили пибопиропиде, пимупитный пили пивзгляпид. Пиа питак пиже: писвипинцепиво-писепиропие пилипицо, писрописшипиепися пинапипущпиенпиныпие пибропиви…

Дед-Дедуля прислушался, покрутил головой, но не смог разобрать в его речах смысла: буквы были вроде русские, каждая в отдельности знакома, но вот все вместе взятые… Нет, непонятно Деду-Дедуле!

– …пизлупию пиупилыпибку, пимепидленпиный пис пираспистапиновпикой пигопилос, пинепибрежпинупию пиприпичеспику, пиморпищипиниспитый пилоб, писупитупилопивапитость, пипопиходпику пинепитопиропиплипивупию пиипили пизапидумпичипивость. – Листик закончил свой монолог и гордо так спросил у Болотика: – Ну, как? Здорово зашифровал? Спорить могу – он ничего не понял! А ты?…

После этого они с Болотиком некоторое время таращились друг на друга. Пока не раздался тихий смех Елочки.

– Ладно, – сдался Болотик. – Говори при нем. Времени нет с тобой разбираться!

И тогда неожиданно в их разговор вмешался Дед-Дедуля:

– Товарищи лешие, времени действительно нет! – Видно было, что после этой фразы ему стало ужасно неловко. Но, к счастью, никто не обратил на это внимания.

– Значит, так!… – академическим тоном начал Листик. – Перевожу. Различают четыре вида обращенных: обращенные случайно, обращенные по неволе, обращенные по убеждению и обращенные злоумышленные. Все имеют какой-нибудь бросающийся в глаза признак: отдельный ли клок волос, случайно выросший на голове или бороде, мутный ли взгляд. А так же: свинцово-серое лицо, сросшиеся клочковатые брови… – Листик бросил недвусмысленный взгляд в сторону Деда-Дедули и продолжил: -…злую улыбку, медленный с расстановкой голос, небрежную прическу, морщинистый лоб, сутуловатость, походку неторопливую или задумчивость. Говорят мало и хрипло, любят постоянно что-то ворчать или шептать, всегда любят выпить! Могут иметь: родимые пятна, нечувствительные к уколам иголками или же одну ногу навыворот, пяткой вперед. – Тут Листик обратился почему-то непосредственно к Деду-Дедуле и объяснил ему так: – Про лапу ничего не известно. Известно про большой глаз и одну большую-пребольшую… – Листик оглянулся по сторонам, не слышит ли кто? И закончил шепотом: -…титьку.

Этого Дед-Дедуля уже не выдержал:

– Титьку? Зачем? – застонал он.

– Которой, – продолжил Листик, – всунув ее человеку в рот, человека насмерть задушивают. Обычно неуязвимы. Для нанесения обращенному побоев надлежит бить не по нему, а по его тени… В предсмертной агонии ищут примирения со всеми, кого в течение жизни обидели. Из-за чего требуют, чтобы при их физических страданиях присутствовал кто-нибудь из посторонних или домашних. После смерти в течение некоторого времени в доме обращенного могут раздаваться: стук, треск, ходьба, говор, который нельзя разобрать…

– Вот-вот, именно говор! Говор, который нельзя разобрать! – со значением воскликнул Болотик и подмигнул Деду-Дедуле. После этого они с ним вдвоем начали давиться беззвучным смехом. Причем им вторил негромкий смех Елочки. Смущенный Листик перевел взгляд на Однолапого, пригляделся к нему и вдруг сказал с досадой:

– Ну вот, разбудили, зашевелился. Сейчас кинется!

– Ладно, пошли, – Болотик поднялся с земли.

– Пошли, – с готовностью подхватил Дед-Дедуля.

– Пошли, – Листик прошел несколько шагов и вдруг остановился: – Стой! Нет! Вспомнил! Так просто идти к нему нельзя! – Завладев вниманием, он объяснил: – Нужно идти не к нему, а как-нибудь так… мимо. Понимаете? Хитро идти. Идти непросто. Задом наперед, например. Или же через шаг. Или еще как-нибудь… колдовски. Чтобы он не догадался. Идти, идти и… и…

– И, например, мимо пройти, – закончил за друга Болотик. – Правильно. Нужно его перехитрить. Например, сбегать за Грибабушкой. Она его одним пальцем! А может быть, вообще с ним не связываться, а как-нибудь по-колдовски его не заметить? Да?

– Товарищи волшебники! – вновь влез в разговор Дед-Дедуля. – В тылу такое оставлять нельзя! – И после этой фразы ему опять стало ужасно неловко.

Болотик ткнул в бок Листика тем, что, по идее, должно было бы называться у него рукой:

– Слышишь, что тебе говорят? Пошли, не бойся. Поколотишь его по тени… Небось, не промахнешься – тень у него большая! От целого стада тень! Пошли.

– Ладно, пошли, – окончательно сдался Листик.

И в этот самый момент Колдовской лес до самой своей тайной сердцевины содрогнулся от рева Однолапого.

Глава пятая. БОЙ

"…уже многа раз Духи хадили к Людям и придлагали им свою дружбу. Но каждый раз Люди отвичали Духам нет…"

– Стой! – бросился вперед, на Косогор, Болотик.

– Остановись, Пачкун, слышишь?! – Листик кинулся вслед за Болотиком.

– Перестань! Иначе – смотри!… – тонко вторил Болотик.

– Смотри! Не делай этого! – как эхо, вторил вслед за другом Листик.

– Пачкун, перестань!

– Тебе не стыдно, Пачкун?

Но Однолапый и не думал останавливаться. На ходу сшибая деревья и подминая под себя кусты, он полз к болоту. Подрубленная под корень огромной лапой, наклонилась уже знакомая нам Береза…

– Что же ты делаешь?! – обомлел Листик и от неожиданности даже споткнулся: по лицу его текли слезы. Вообще-то настоящего лица у него как бы и не было – были лишь одни большие грустные зеленые, полные слез глаза.

– Не смей, Пачкун! – это Болотик.

– Ни с места!! – это Листик.

– Стой!

– Берегись!!!

– Эх!…

И Береза, зашумев, пала.

И тогда завязался бой. В начале осторожный, когда незнакомые друг другу противники боятся чересчур разозлить друг друга, постепенно он перерос в настоящее сражение – Листик начал выращивать на пути Однолапого непроходимые заросли: Вьюнок, посланный Листиком, подполз к Однолапому, уцепился за него, забрался выше, обвил лапу. На секунду огромная лапа замерла в воздухе, Однолапый взвыл и… и плеть Вьюнка лопнула.

– Дает Пачкун! – в азарте боя прокричал, размазывая по лицу слезы, Листик. – Не хочет останавливаться!

– Подкинь ему еще! – таким же криком ответил Болотик. – Давай!

Однолапый выдрался из зеленого плена и тут же едва не завалился в яму, до краев наполненную водой, которую ему "устроил" Болотик, – под Однолапым просела земля. Тогда он зацепился за край ямы и все-таки вылез. На него начали валиться деревья – он выдрался и из-под них. И, взревев, как краб клешней, принялся размахивать лапой, отбиваясь от нападавших.

– Гони к болоту! В болото его! – кричал Болотик.

– Ты его колдовством! Колдовством бери! – кричал Листик. – Навались!

Листик с Болотиком скороговоркой принялись наговаривать, и вот уже молнии над верхушками деревьев начали посверкивать, и голубые огоньки по бокам Однолапого пробегать… В воздухе отчетливо запахло озоном. Однолапый на глазах начал менять цвет, покрылся пятнами ожогов… Казалось, он вот-вот вспыхнет! Но раздалось негромкое шипение – и Однолапый оделся в шубу из густой белой пены. И тогда на Однолапого налетел Дождь.

– Давай-давай-давай-поливай! – надрывался Болотик. – Лей, не жалей!

Дождь смыл пену с боков Однолапого. Однолапый, как собака за своим хвостом, закрутился на месте. И пропал за стеной Дождя. Но не бесконечен и Дождь, и поэтому он тоже кончился. И стало видно, что Однолапый стоит на месте, как ни в чем не бывало. Вымытый, блестящий и готовый на все…

– Нет, колдовством нам его не взять! – после ошеломленного молчания заключил Листик.

– Видно, все-таки придется бежать за Грибабушкой, – ответил Болотик.

– Да больная она, – с досадой напомнил Листик и сверкнул своими грустными зелеными глазами. После чего торжественно, в соответствии с моментом, произнес: – Видать, настало, Болотик, твое время… Давай. За этим я тебя и позвал. Подожди только, я подальше от этого ужаса отойду. – И Листик с опаской отошел в сторону.