Утомленная фея — 3 - Ходов Андрей - Страница 10

— Хм, любопытно, а в чем недостатки такого варианта?

— А вот в чем! Такие игры может себе позволить только народ с высокой пассионарностью. Смешанная элита неизбежно химеризируется, размываются стереотипы поведения базового этноса. А Великороссийский суперэтнос в течение двадцатого века понес приличные потери. Еще вопрос, а хватит ли сил на реализацию данного варианта.

— Да-а-а, а второй вариант?

— А еще можно просто уничтожить всю действующую туземную элиту. А нарождающуюся новую поставить в подчиненное положение. Чисто европейский вариант. Они часто так делали, если вообще не скатывались к геноциду. Он сулит серьезные осложнения сейчас, но избавит от неприятных проблем в будущем.

— А народ?

— А что народ? Народ тут вполне приличный, только не он решает такие вещи. И не только тут, а, вообще.

— Понятно. То есть, по твоему мнению, это просто вопрос цены?

— Именно! Необходимо выяснить, насколько этот самый народ готов класть свои головы за местных баев. Дело осложняется тем, что общая экономическая ситуация в регионе — хуже некуда. Сам видишь, люди, чуть ли не головах друг у друга сидят. За клочок земли готовы глотки резать. Работы нет. Одна искра и все полыхнет. В Е-бурге это понимают. Верховный дал команду реанимировать идею с поворотом северных рек. Паллиатив, конечно, но даст возможность выиграть время. В этих местах — вода — это жизнь. Удастся занять часть населения, да и хлопок с фруктами стране не помешают.

— Рожали бы поменьше, было бы лучше, — в сердцах бросил Геннадий. — Почему мы должны заботится об этих проблемах?

— А ты их в этом убеди. А заодно и русских, чтобы рожали побольше. С медицинской точки зрения русским ничего в этом деле не препятствует. Низкая рождаемость — чисто социальный феномен. А если говорить о том, чьи это проблемы, то, что ты собираешься делать с десятками миллионов беженцев, которые рванут в Россию? Заградотряды с пулеметами на границе поставишь?

— Так ведь доказано, что затея с поворотом рек — чистая утопия. Да еще и экологически вредная.

— Неужели? Так-таки и доказано? Кем конкретно? — Геннадий лихорадочно вспоминал полузабытую газетную дискуссию. Но ничего конкретного на ум не приходило, кроме горячих выступлений именитых писателей.

— Не можешь вспомнить? — ехидно поинтересовалась Сима. — Выкинь из головы все эти экологические байки времен зари демократии. Знаем мы этих «экологов». В Эстонии их тоже было полно. Все рвали на себе волосы, мол, проклятые Советы губят девственную природу несчастной Эстимаа. Куда они потом делись, когда лес начали рубить, только щепки полетели? И нефтяной терминал построили, и площади заповедников сократили. И никто костьми не ложился. А откуда они получали деньги на эти игрища? Элементарная идеологическая диверсия.

— Ладно, не буду спорить о том, что плохо знаю. Вернемся к нашим баранам. Что конкретно ты предлагаешь делать?

— Конкретно? Я точно знаю, чего мы не должны делать. Тут, как ты догадываешься, наверняка имеется агентура Халифата и Китая. Возиться с ней сейчас нет никакого смысла. Наплевать и забыть. По настоящему секретных сведений они отсюда не получают, а просто мутят воду, надеясь осложнить нам жизнь. Для нас важно прочувствовать ситуацию и помочь начальству не промахнуться с политикой. Социологических опросов мы провести не можем, да и толку в них особого нет. Остаются эксперименты на натуре, а этот город — очень удобный полигон: небольшой, в стороне от крупных центров, десантники под боком.

— Так ты тут провокациями собираешься заняться? — сообразил Геннадий.

— Именно! Ты, Геннадий, прикинь. Сейчас власть в руках у военных комендантов. А все туземные шишки, бугры и прочие эпигоны сидят и выжидают, куда все повернется. Если, как уже бывало раньше, их пригласят к сотрудничеству, то это один вариант. А если, как в России, попытаются зачистить, то это другой. Сразу всплывет зеленое знамя джихада. Нам же важно понять, насколько народ готов встать под это знамя и встанет ли вообще.

— Это все теория, — бросил Геннадий. — А как насчет практики?

— Нужна информация, надо заполучить несколько осведомителей в городе, потом подумать о пробных шарах для зондажа общественного мнения. Я пробегусь по городу, поищу нужных людей, Григорий Григорьевич любезно подобрал мне подходящую одежду из гардероба младшей дочери. А ты охраняй нашу крепость, если появится «хозяин», то выкинь его за порог, желательно с фингалом под глазом. Будем считать это первым пробным шаром. Потом на пост заступлю я, а ты наведаешься в полк и договоришься с ними о совместной агентурной работе, им ведь тоже придется искать осведомителей, если собираются тут задержаться.

Сима закончила с чисткой и уже собирала пистолет. — Так как? Дашь добро на эту экскурсию? — Со щелчком вогнала обойму в рукоять.

— Ладно, валяй, только поосторожнее там. Ох, чует моя задница, что дело кончится военным трибуналом и стенкой.

— Ты бы лучше голову в качестве эксперта привлек, а задницу меньше слушал. Времена изменились, надо им соответствовать. — Сима скрылась в доме, а минут через пятнадцать появилась в цветастом, балахонистом платье, которые тут носили девушки и соответствующих штанах, чуть ниже колена. — Вот, жаль косички заплести не из чего, и тюбетейки я не нашла. Все, я исчезла.

Четыре дня прошли довольно спокойно. Сима бегала по городу и заводила полезные знакомства. Геннадий тоже не сидел, сложа руки. В военную комендатуру приходило много разных людей, спешащих получить помощь у военных, пожаловаться на проблемы, или сообщить им ценную информацию. Эти данные поступали к Геннадию, который, благодаря этому, находился в курсе основных событий. Наиболее интересных людей удалось привлечь к сотрудничеству, намекая на определенные преференции в недалеком будущем. По вечерам они обычно сидели во дворе, наслаждались прохладой, попивали сильно разбавленное вино и болтали с хозяином на отвлеченные темы. Идиллия закончилась утром пятого дня. Сима с Геннадием уже успели позавтракать и напиться чая, когда у внешних ворот послышался шум подъезжающих машин, хлопанье дверок, визгливые женские голоса, хныканье детей. Григорий Григорьевич побледнел. — Это ОН, все-таки вернулся. Что теперь делать? — Сима успокоительно махнула рукой. — Не волнуйтесь, Григорий Григорьевич, сидите и допивайте чай, мы сами все сделаем. Пошли, Геннадий, поговорим с этим рабовладельцем.

Вдвоем они направились к воротам. — Геннадий, — предложила Сима, — давай к ним выйду я одна и основательно обижу, а потом появишься ты и пальнешь разок в воздух для острастки. — А палить-то зачем? Не думаю, что у него есть оружие. — А затем, чтобы для акции возмездия он привел побольше людей и желательно с огнестрельным оружием. Если они явятся просто с дрекольем и в малом количестве, то это нарушит сценарий.

Как он и опасался, простым предложением пойти, куда подальше, Сима отнюдь не ограничилась. В своей короткой речи она умудрилась причинить максимальный ущерб мужскому самолюбию объекта, оставаясь, правда, в цензурных рамках великого и могучего.

Претендент на недвижимость, действительно поперек себя шире, аж раздулся от ярости, широкое лицо налилось дурной кровью. Он двинул вперед, явно намереваясь массой смести с лица земли, стоящую перед ним девушку. Сима и не подумала уклоняться. Демонстрировать боевую стойку тоже не стала, а по простонародному саданула ему кулаком в глаз. Удар, наверное, был сильным, ибо мужик застыл покачиваясь. — Нокдаун, — определил Геннадий. Еще удар, в этот раз досталось другому глазу. Неудачливый домовладелец осел на землю. Одна из его Гюльчатай, возмущенная таким кощунством, бросилась к Симе с явным намерением закогтить, остальные подняли визг. Попытка оказалась неудачной, «любимая жена» полетела на тротуар. Мужик отчасти пришел в себя, сидел на асфальте и икал. Сима повернулась к Геннадию, который всю битву простоял в воротах, и кивнула. Геннадий достал пистолет и выстрелил в воздух. Все вопли разом оборвались. — Если еще раз появишься на пороге этого дома — пеняй на себя! — закончила Сима и повернулась к воротам. Калитка захлопнулась. Из-за забора слышались причитания женщин и детский плач.