Утомленная фея — 2 - Ходов Андрей - Страница 12

Можно предположить, что причина этого феномена лежат в цикличности процессов этногенеза. Вступлению эллинистического суперэтноса в инерциальную фазу своего развития сопутствовала утрата целостной картины мироздания, осознания неразрывной связи человека с прошлым и будущим. До этого момента необходимости в разделении философии на материализм и идеализм просто не возникало. Таким образом, извечный вопрос философии не имеет никакого смысла, а является просто формой философской шизофрении, связанной с желанием заполнить мировоззренческий вакуум. И вовсе не случайно, что этот вопрос перестал всех интересовать до тех пор, пока романо-германский суперэтнос, в свою очередь, не достиг инерциальной фазы своего развития. И тем более не случайно, что душевнобольной Сократ объявлен отцом западной философии. В Европе его идеи получили продолжение, но уже на более высоком уровне естественно — научной базы, особенно физики, которая стала основным поставщиком новых философских идей.

На настоящий момент времени все основные линии западной философии зашли в тупик. Материалистическая линия эволюционировала в неопозитивизм и прагматизм. Неопозитивизм (в его последних версиях) полностью утратил всякий мировоззренческий потенциал и превратился просто в методологию научного познания. Сама же наука, потерявшая глубинную связь с мирозданием, из надежды человечества превратилась в источник постоянной угрозы. Можно констатировать, что продолжается процесс дробления науки на множество изолированных друг от друга частей. Пропасти растут не только между естествознанием и гуманитарными науками, но и между отдельными научными направлениями внутри этих областей знания. Горы фактов громоздятся все выше и выше, напоминая Вавилонскую башню. Ситуация такова, что существенный прорыв в любой области научных знаний требует огромной концентрации финансовых и прочих ресурсов. Приоритеты же расставляет правящая элита исходя из своих сугубо эгоистичных целей. Может это еще и к лучшему, ибо реальная передача управления этим процессом самим ученым способна только ухудшить ситуацию. Ученые-индивидуалисты принципиально отказываются нести какую-либо ответственность за практические приложения своих научных изысканий.

Прагматизм разбил единую Истину на миллиарды индивидуальных своекорыстных истин, сцепившихся в жестокой борьбе всех против всех. А единственно-надежным критерием Истины стал размер банковского счета.

Но и на линии идеализма дела обстоят далеко не лучшим образом. Его высшее достижение — экзистенциализм, превратился в философию самоубийц. «Экзистенциальный страх» перед смертью без продолжения, вызванный предчувствием скорого «конца истории» романо-германского суперэтноса, искал оправдания смерти и утешения в ней. Не подлежит сомнению, что первопричиной краха западной философии стал крайний индивидуализм, столь характерный для конца инерциальной фазы. Когда человек перестает ощущать себя связующим звеном между ушедшими в небытие и еще не родившимися поколениями, перестает ощущать себя частью природы, в его сознании образуется пропасть, которую не в состоянии заполнить никакие философские учения. Когда естественная забота о будущем заменяется тезисом «Почему мы должны думать о потомках? Разве они что сделали для нас?», то все разговоры о поисках Истины теряют всякий смысл. На уровне отдельного индивидуума Истины и Смысла Жизни просто не существует. Таким образом, европейская фило-софия (в базовом смысле этого слова) существовала только в досократовскую эпоху. Все ее дальнейшее развитие… это прогрессирующая шизофрения. Теперь, когда Запад приказал долго жить, какой смысл смаковать изыски их больного сознания?

— Эк, ты, о философии. Юношеский максимализм играет? Знаю, что неравнодушна к Гумилеву, но его теоретические построения отвергаются большинством историков. Много написано о вольном обращении Льва Николаевича с фактами, незнании им многих источников.

— Вас бы в лагерь три раза сажали, возможно, тоже бы возникли проблемы с источниковедением. Зато было время и повод попытаться взглянуть на историю системно. А исторические факты… вещь зыбкая. Взять, например, покойного автора популярной «альтернативной истории». Хоть и расстреляли его как фальсификатора и пройдоху, а в одном он был прав. К писаной истории надо относиться с изрядной долей осторожности. Ее писали конкретные люди исходя их конкретных политических и идеологических установок. Потом наступали другие времена, менялись установки, и ее десять раз переписывали. Задача настоящего историка, на мой взгляд, не тупые споры по отдельным «фактам», а поиск и вычленение тенденций развития.

Преподаватель поморщился. — Вот только о лагере… не надо… накаркаешь еще.

Трехдневное наблюдение за Карлом Шаллером не дало существенных результатов, как и дополнительный информационный поиск проведенный Контактером. Сима просмотрела записи. Офис компании Шаллера помещался в одном из терминалов пассажирского порта, в который приходили паромы из Скандинавии. Офис был небольшой: четыре комнаты, кабинет шефа, секретарша, пара-тройка сотрудников за компьютерами. Ничего интересного. Все при деле, занимаются этим самым экспортом-импортом… ничего противозаконного. На службу клиент ходил пешком, не пользуясь колесами. Видимо здоровье укреплял. Впрочем, в этом курортном городишке это было и не трудно. Единственным препятствием на пути была ветка железной дороги идущей в Травемюнде из Любека. Ее он форсировал в лучших российских традициях через рельсовый путь. Одновременно нужно было перелезть через поднятые сантиметров на семьдесят над землей провода железнодорожной сигнализации, которую, судя по ее внешнему виду, установили еще во времена Бисмарка и с тех пор не удосужились заменить.

— Нет, так я до второго пришествия ничего не узнаю, — подумала Сима. — Он, вероятно, затаился основательно. Придется перейти к активным действиям.

Контактеру был отдан приказ, подготовить в подвале уральской базы уютный зиндан в американском стиле, с ватерклозетом и автоматическим раздатчиком пищи.

На следующий день Сима подстерегла Шаллера в кустах возле перелаза через железную дорогу. Сонный дротик, пущенный из специального пистолета, попал ему прямо в шею. Объект мягко осел на землю. Сима открыла портал и перетащила его в приготовленную камеру.

— Вот так, красавчик. Посиди тут денька три в одиночестве, подумай хорошенько. Тогда и поговорим. Счастливых тебе сновидений. Контактер, на всякий случай проверь его на предмет наличия разных там приспособлений для экстренного суицида. Ну, ампула с ядом в коренном зубе и всякое в таком роде. И проследи, чтобы не сумел покончить с собой, разбив, например, голову об унитаз. Мне он нужен живым.

Покончив с размещением узника, Сима поднялась наверх, наскоро перекусила и занялась просмотром очередных сводок. Через три дня спустилась в подвал, прихватив с собой стул который поставила напротив решетки. — Здравствуйте, господин Шаллер, — сказала Сима усаживаясь. — Нам надо поговорить.

— Здравствуйте, мадам. О чем вы хотите говорить? — Собеседник встал и подошел к решетке.

— Не будем ходить вокруг и около. Меня интересует информация о проекте «Пандора», а вы можете мне ее предоставить. Можете, если этого требует ваш профессиональный кодекс, поломаться немного. Только не слишком долго. Если бы я не была уверена, что вы обладаете нужной информацией, то вы бы здесь и не оказались.

— А если я действительно ничего не знаю об этой «Пандоре» и буду, соответственно, ломаться долго?

Сима вздохнула. — Господин Шаллер, вы же прекрасно понимаете каковы ставки в этой игре. Как вы думаете, что мы будем делать?

— Понимаю, понимаю … третья степень… и прочее. Вопрос, а вам зачем нужна «Пандора»? Кто вы?

— Могли бы и сами догадаться. А «Пандора», она нам нужна для того, чтобы ее окончательно уничтожить.

Нам удалось остановить эпидемию в Форт-Детрике и ликвидировать этот очаг заражения. Теперь мы надеемся, что вы подскажете, где искать остальное.

— Ага, вы были в лаборатории и нашли тот чертов список, где была моя фамилия?