Рассказы о потерянном друге - Рябинин Борис Степанович - Страница 54

Еще продолжается встреча советских воинских частей, вступающих в Прагу, а мы уже на окраине города, мы — разминируем. Вперед, Альфы, Динки, Дозоры, Чингизы! «Мины! Ищи!»

21

Война кончилась, а мы все переезжаем с места на место и разминируем, разминируем… Мы снова в России, в родном, непобедимом, великом Советском Союзе.

Сколько следов оставил после себя враг! Всю землю испакостил. Целые поля, обнесенные колючей проволокой. Натыканы колышки, местами они уже упали. Их и не видно в густой, высокой зелени. А ступи на этот зеленый ковер — пропадешь ни за что.

В одном селе председатель колхоза жаловался нам: — Надо посевную начинать, выходить в поле, а никуда шагу ступить нельзя. Ребятенок боимся из дому отпустить: кругом мины. И на пашне, и в лесу. Скотину выгнать на пастбище тоже нельзя. Сколько они их, черт, понатыкал везде — бессчетно! Живем, как на острову. И войны нет, а все как война. Мешает и жить и трудиться. Хоть бросай все хозяйство да переезжай на другое место…

После, когда мы кончили разминировку колхозных угодий, благодарили нас всей артелью.

Посев смерти — он сделан и там и там… И люди все еще продолжают гибнуть на нем, хотя на всей нашей земле считается мир.

Нам рассказывали: подорвался тракторист на пашне. К счастью, пострадал больше трактор, чем человек. Подрываются лошади, коровы.

Наши ряды поредели. Кое-кто из вожатых старшего возраста демобилизовался. С нами нет нашего симпатяги Христофорчика, к которому я успела привязаться всей душой, несмотря на его несносный характер. Он получил повышение по службе и новое назначение.

К мирному гражданскому труду вернулись миллионы людей.

А у нас, то есть у меня, у майора Мазорина и некоторых других наших товарищей, жизнь все еще на колесах. И, как бывало в военные годы, мы по-прежнему роемся в земле и ищем, ищем…

22

Огромную, кропотливую работу нужно проделать по разминированию Брянского леса.

Вы помните «Брянский лес» Загоскина? Это он писал про Брянский лес, дремучие лесные дебри, не раз хорошо послужившие русским людям в борьбе с незваными иноземными пришельцами — татарами, половцами, а в позднейшую эпоху — с немцами.

В Брянском лесу в годы Великой Отечественной войны укрывались многие партизанские отряды, постоянно тревожившие врага, и, не найдя других, более эффективных средств борьбы с ними, гитлеровцы со всех сторон заминировали его.

Захватчиков не спасло и это, им все равно пришлось убираться отсюда. Но мины, заложенные ими, остались. Нельзя войти в лес: где-то, меж корней деревьев, под шляпками грибов, выглядывающих из-под прошлогодней сухой хвои, хоронится смерть.

На сотни километров тянутся здешние лесные массивы И мы уже видели разорванного миной лося, волка со вспоротым животом, которого пришлось прикончить выстрелом из пистолета.

Так и ждешь, что в этом романтическом лесу раздастся лихой разбойничий посвист, оживут времена удалых былинных молодцев… А вместо этого снова и снова — в который раз! — доносится:

— Мины! Ищи!

Находятся не только мины. Обнаружили подземный склад оружия — шестьдесят четыре предмета и изрядный запас взрывчатки. Кто припрятал их: партизаны или враг, убегая отсюда?

Меня теперь часто сопровождает Альф. С некоторых пор он делит свою привязанность поровну между мною и майором. С ним действительно спокойно. Дома он мирный, а в лесу, в палатке, ближе чем за пятьдесят метров никто чужой не подойди.

В обычное время он ходит сзади, наступая на пятки, а на работе — всегда на несколько шагов впереди. Остановился, поднял голову и смотрит на тебя — ага, значит, что-то есть.

Мне неоднократно уже приходилось натыкаться на весьма неприятные находки, и всякий раз благодаря Альфу все кончалось благополучно для меня.

Все собаки в клещах. Проведешь рукой по спине — слышишь. Длительный отдых нужен и людям и животным.

Брянскому лесу суждено было занять важное место в моей жизни.

Вы помните порядок на минном поле, о котором я подробно говорила раньше? Помните, какие казусы могут случиться в нашей работе? Такой казус произошел и в Брянском лесу.

Собака зацепилась за мину. Испугалась, отскочила прочь и поволокла мину за собой. Вожатый Манюков — самый неловкий из наших вожатых, он и раньше совершал опрометчивые поступки в менее серьезных обстоятельствах — потерял голову и, вместо того чтобы командой усадить собаку, с перепугу принялся стрелять в нее. Смазал. А овчарка, ища спасения от двух смертей сразу, кинулась ко мне. Я была неподалеку. И, как на беду, одна, без Альфа. Он, я думаю, не подпустил бы ее ко мне.

Перетрусившая собака всегда ищет инстинктивно защиты у человека. И если надо было винить кого-нибудь в случившемся, то только не ее. Потом этот случай подробно разбирался в подразделении в назидание другим, и, так же как Лепендину когда-то, Манюкову пришлось сильно краснеть перед товарищами.

Все происходящее увидел, а вернее, услышал (потому что именно выстрелы Манюкова привлекли внимание) Александр Павлович. Он кинулся наперерез овчарке, крича что есть сил:

— Сидеть! Сидеть!

Услышав знакомую команду, собака на секунду остановилась, и в этот миг пуля Манюкова перебила проволочку, на которой тащилась мина. Собака подбежала ко мне и, заюлив, словно прося прощения, села, а мина осталась лежать в траве.

Подбежал Мазорин. На нем лица не было. Я еще никогда не видела его таким взволнованным.

— Дина! Диночка! Вы живы!.. Фу, как я испугался… — И, вынимая платок, чтобы отереть взмокший лоб, добавил, глядя мне в глаза: — За вас испугался…

Вот когда он заговорил!

Вот как бывает в жизни. Бывает, что и мина может сослужить полезную и приятную службу…

23

Мне остается досказать немного, и прежде всего о смерти Альфа.

Да, Альфа больше нет, и так грустно сознавать это.

Вот как все получилось.

Вскоре по возвращении из Брянского леса я поступила на первый курс ветеринарного института. Это Александр Павлович настоял, чтобы я пошла учиться.

Да! Я забыла сообщить, что на мне нет теперь ни погон, ни шинели, что у меня отныне не только одежда, но и фамилия другая: я уже не Тростникова, а Мазорина. Мы поженились сразу же, как вышла демобилизация для меня.

И вот возник вопрос: как быть с Альфом? Я весь день на учебе в институте, а у Александра Павловича началась полоса бесконечных командировок (он же связан по своей работе со всеми клубами страны). Альф целыми сутками сидел взаперти.

Случись, что как раз в эту пору один старый товарищ Александра Павловича, заботливый хозяин и страстный любитель животных, обратился к нему с просьбой: не подыщет ли он ему хорошую собаку, чтоб караулила дачу. Мы посовещались между собой и решили отдать Альфа ему. Пусть, решили мы, поживет вольготно на старости лет. По нашим подсчетам, ему было уже не менее двенадцати лет.

Нет, отдали не совсем, конечно, а временно, пока не кончатся командировки Александра Павловича и не устроимся с квартирой, чтоб можно было держать собаку, не мешая соседям.

Мы вместе отвезли Альфа на его новое местожительство, удостоверившись попутно, что ему там действительно будет хорошо. Дача, чудный сад, в котором Альф мог бегать с утра до ночи, все члены семьи от мала до велика обожают животных и не скупятся на ласку и угощение для собаки… Словом, мы уехали оттуда успокоенные, в полной уверенности, что лучшего для нашего Черныша нечего желать.

Альф принял разлуку с нами довольно спокойно. Тем более что Александр Павлович часто навещал его.

Так прошло месяца полтора. И вдруг тревожный вызов по телефону: приезжайте немедленно, с Альфом плохо.

Александр Павлович, бросив все дела, поспешил тотчас, но, когда он приехал, уже все было кончено и ему оставалось лишь выяснить причину гибели Альфа. Доискаться до нее было нетрудно.

Товарищ рассказал: