Ученик убийцы - Хобб Робин - Страница 15

— Похоже, на некоторое время закончил. Не смотри так удивленно, Фитц. Неужели ты думал, что король не хозяин своему слову? Вытри рот и шагай. Ходд более жесткий учитель, чем я. На корте не потерпят опозданий. Так что давай поторапливайся. Брант отведет тебя.

Сердце мое упало, и я подчинился приказу. Следуя за мальчиком, я пытался вообразить наставника более строгого, чем Баррич. Это была страшная картина.

Выйдя из зала, мальчик быстро отбросил свои изысканные манеры.

— Как тебя зовут? — спросил он, ведя меня по покрытой гравием дорожке к оружейным кортам, находившимся перед ней. Я пожал плечами и отвернулся, Делая вид, что испытываю интерес к кустарнику, окаймляющему дорожку.

Брант понимающе фыркнул:

— Ну, они же должны как-то называть тебя. Как тебя зовет этот колченогий старик?

Откровенное пренебрежение мальчика к Барричу так удивило меня, что я выпалил:

— Фитц. Он зовет меня Фитц.

— Фитц? — Послышалось тихое ржание. — Да, это он может. На язык-то он острый, старый кривоног.

— Ему кабан ногу покалечил, — объяснил я. Мальчик говорил так, словно хромота Баррича была какой-то глупостью, которую он выставлял на всеобщее обозрение. Почему-то я чувствовал себя уязвленным его насмешками.

— Да, знаю, — он презрительно фыркнул, — распорол его прям до кости. Здоровый старый секач чуть не сшибил Чива, да только ему Баррич подвернулся. Ну уж зато он получил Баррича да еще полдюжины собак, вот что я слышал.

Мы прошли через проход в увитой плющом стене, и перед нами внезапно возникли учебные корты.

— Чив думал, что остается только прикончить эту свинью, когда она подпрыгнула и бросилась на него. В пику вцепилась, вот что я слышал.

Я шел по пятам за мальчиком, внимательно слушая, когда он внезапно повернулся ко мне. Я был так огорошен, что чуть не упал на спину. Мальчик засмеялся.

— Наверно, год у Баррича плохой. Все несчастья Чивэла на него валятся. Он взял смерть Чива да сменял ее на свою хромую ногу, вот что люди говорят. А потом он взял принцева щенка да сделал его любимчиком. Вот чего я хотел бы узнать, так это почему тебя ни с того ни с сего собрались учить военному делу. Да еще и лошадь получил, вот что я слышал.

В его тоне было нечто большее, чем зависть. С тех пор я узнал, что некоторые люди воспринимают чужую удачу как личное оскорбление. Я чувствовал его растущую враждебность, как будто не спросясь зашел на собачью территорию. Но к собаке я мог прикоснуться мыслями и успокоить ее по поводу своих намерений. Что же до Бранта, то тут была только враждебность, поднимающаяся как буря. Я подумал, собирается ли он ударить меня и чего ждет в ответ — бегства или удара. Я почти решил бежать, когда высокая фигура, одетая в серое, появилась за спиной у Бранта и крепко схватила его за воротник.

— Я слышала, король сказал, что он должен тренироваться с мечом и получить лошадь, чтобы учиться верховой езде. И этого достаточно для меня, и должно быть более чем достаточно для тебя, Брант. Мне казалось, что тебе было велено привести его сюда и доложить мастеру Тулуму, у которого есть для тебя дело. Ты этого не слышал?

— Да, мэ-эм, — драчливое настроение Бранта внезапно испарилось, уступив место подобострастию.

— И раз уж ты «слышал» все эти жизненно важные вещи, я хотела бы указать тебе, что ни один умный человек не рассказывает каждому встречному и поперечному все, что знает, а у того, кто разносит сплетни, кроме них, в голове ничего нет. Ты меня понял, Брант?

— Думаю, да, мэ-эм.

— Думаешь? Тогда скажу яснее. Прекрати все вынюхивать да разносить сплетни и займись делом. Будь старательным и прилежным, и тогда, возможно, люди начнут говорить, что ты мой «любимчик». Я хотела бы видеть, что ты слишком занят, чтобы собирать сплетни.

— Да, мэ-эм.

— Ты, мальчик, — Брант уже убегал по дорожке, когда она повернулась ко мне, — следуй за мной.

Старая женщина не стала ждать, чтобы убедиться, что я подчинился. Деловой походкой она двинулась через тренировочный корт, так что мне пришлось бежать рысью, чтобы не отстать от нее. Утрамбованная земля на полях затвердела под сотнями ног, и солнце жгло мои плечи. Почти сразу же я взмок. Но женщина, казалось, не испытывала никаких неудобств, продвигаясь вперед быстрым шагом.

Она была одета во все серое: длинная темно-серая накидка, немного более светлые штаны и, поверх всего этого, серый кожаный передник, доходивший почти до колен. Видимо, она работает в саду, предположил я, хотя и удивился, заметив у нее на ногах серые кожаные сапоги.

— Меня прислали тренироваться… с Ходдом, — проговорил я, задыхаясь.

Она коротко кивнула. Мы зашли в тень оружейной, и мои глаза благодарно расширились после яркого света открытых кортов.

— Мне должны дать доспехи и оружие, — сказал я ей на случай, если она не поняла, что я говорил раньше.

Она снова кивнула и распахнула дверь в похожее на сарай строение, которое было внешней оружейной. Тут, как я знал, лежало тренировочное оружие. Настоящая сталь хранилась в самом замке. В сарае был мягкий полусвет и прохлада. Пахло деревом, потом и свежим разбросанным тростником. Женщина не остановилась, и я пошел за ней к подставке, на которой лежала груда очищенных от коры шестов.

— Выбери один, — сказала она мне. Это были первые слова, произнесенные ею после приказа следовать за ней.

— Может, лучше подождать Ходда? — робко поинтересовался я.

— Я — Ходд, — ответила она нетерпеливо. — Теперь выбери себе палку, мальчик. Мне нужно немного позаниматься с тобой до того, как придут другие. Хочу посмотреть, из чего ты сделан и что ты знаешь.

Ей не потребовалось много времени, чтобы установить, что я не знаю почти ничего и легко теряюсь. После нескольких ударов ее собственной коричневой палкой она ловко подцепила мой шест, выбила его из моих ноющих рук, и он, вращаясь, полетел на землю.

— Хм, — сказала она, не сердясь и не одобряя. Такой же звук может издать огородник, увидев слегка поврежденный клубень картошки. Я немного прощупал ее сознание и обнаружил ту же тишину, которую почувствовал в кобыле. В ней не было ничего от настороженности Баррича по отношению ко мне. Думаю, тогда я впервые понял, что некоторые люди, как и некоторые животные, совершенно не замечают, когда я их прощупываю. Я мог бы и дальше проникнуть в ее мысли, но был так счастлив, не найдя никакой враждебности, что побоялся вызвать хоть какую-то неприязнь. Так что я стоял под изучающим взглядом женщины, маленький и неподвижный.

— Мальчик, как тебя зовут? — спросила она внезапно

— Фитц.

Она нахмурилась при звуках моего голоса.

Я выпрямился и сказал погромче:

— Баррич зовет меня Фитцем.

Она слегка вздрогнула.

— Это на него похоже. Он называет суку сукой, а бастарда бастардом. Это Баррич. Что ж… думаю, я понимаю его. Фитц ты есть, Фитцем я тебя и буду называть. Теперь я покажу тебе, почему шест, который ты выбрал, слишком длинный для тебя и слишком толстый. А потом ты выберешь другой.

Сказано — сделано, и она медленно провела меня через упражнение, которое показалось мне тогда бесконечно сложным, но через неделю выполнить его было уже не труднее, чем заплести гриву моей лошади. Мы закончили как раз тогда, когда появилась гурьба остальных учеников. Их было четверо, все на год или два отличались от меня по возрасту, но были гораздо опытнее меня. Это породило некоторое неудобство, потому что теперь было нечетное число участников и никто не хотел новичка в качестве партнера.

Каким-то образом я пережил этот день, хотя воспоминание о том, как именно мне это удалось, теряется в благословенном неуловимом рассеянном тумане. Я помню, как у меня все болело, когда она наконец отпустила нас, как другие бодро побежали по дорожке назад во дворец, а я мрачно тащился за ними, проклиная себя за то, что привлек внимание короля. Путь до замка был очень долгим, в зале было шумно и полно народа. Я слишком устал, чтобы много есть. Кажется, мне хватило немного хлеба и тушеного мяса. Я поплелся к двери, мечтая только о тепле и тишине конюшен, когда Брант снова обратился ко мне.