Странствия убийцы - Хобб Робин - Страница 20

Я очнулся, когда Ночной Волк ткнулся мне в щеку холодным носом. Даже тогда я не проснулся сразу, а просто внезапно понял, где нахожусь. В голове у меня стучало, лицо затекло. Пустая бутылка из-под самбукового вина откатилась от меня, когда я рывком сел.

Ты спишь слишком крепко. Ты болен?

Нет. Просто глуп.

Я никогда раньше не замечал, что ты от этого так крепко спишь. Он снова ткнул меня носом, я оттолкнул его. Я крепко зажмурился на мгновение, потом снова открыл глаза. Лучше не стало. Я подбросил несколько поленьев к вчерашним углям.

— Сейчас утро? — сонно спросил я вслух.

Свет только начинает меняться. Нам лучше вернуться к кроличьим норам.

Так иди. Я не голоден.

Очень хорошо. Он двинулся вперед, потом задержался в открытых дверях. Не думаю, что тебе полезно спать внутри.

И исчез: легкое движение чего-то серого у порога. Я медленно лег и закрыл глаза, решив еще немного поспать.

Когда я снова проснулся, в открытую дверь лился яркий дневной свет. Быстрое обследование Уитом обнаружило сытого волка, дремлющего в пестрой тени между двумя большими корнями дуба. Ночной Волк не видел особой пользы в ясных солнечных днях. Сегодня я был согласен с ним, но заставил себя вернуться ко вчерашнему решению. Я начал приводить хижину в порядок. Потом мне пришло в голову, что я, вероятно, никогда больше не увижу этого места. Привычка заставила меня, по крайней мере, вымести весь мусор. Я вычистил золу из очага и положил туда охапку свежих дров. Если кто-нибудь пойдет этим путем и будет нуждаться в укрытии, все для них будет готово. Я собрал высохшую одежду и сложил на столе все, что собирался взять с собой. Вещей было крайне мало, особенно если учесть, что это было на меня одного. Но когда я подумал, что все это мне придется тащить на собственной спине, то понял, что я ошибался и их вполне достаточно. Я спустился к речке, чтобы напиться и вымыться, прежде чем попытаться компактно все упаковать. Когда я шел от речки, я думал, как недоволен будет Ночной Волк необходимостью путешествовать днем. Каким-то образом я уронил на ступеньки мои запасные гамаши. Я наклонился и поднял их, после чего вошел в хижину и швырнул гамаши на стол. И внезапно обнаружил, что в комнате не один.

Одежда на ступеньке должна была насторожить меня, но я стал не в меру беспечным. Прошло слишком много времени с тех пор, как мне в последний раз грозила опасность. Я слишком сильно полагался на то, что мое чувство Уита даст мне знать о присутствии постороннего. «Перекованных» нельзя было распознать таким образом. Ни Уит, ни Скилл не могли предупредить о них. Их было двое. Совсем молодые люди и, судя по их виду, «перекованы» недавно. Их одежда была почти целой, и хотя они были грязны, это не была та въевшаяся грязь и тусклые волосы, которые я привык видеть у таких людей. По большей части я сражался с «перекованными» зимой, когда они были ослаблены голодом и стужей. Одной из моих обязанностей, когда я служил королю Шрюду, было очищать от них местность вокруг Баккипа. Мы так и не смогли понять, что за магию пираты красных кораблей обрушивали на наших людей, отнимая у них разум и всего за несколько часов превращая в лишенных чувств животных. Мы знали только, что им могла помочь лишь милосердная смерть. «Перекованные» были величайшим злом, которое приносили нам пираты. Эти полубезумные люди охотились на своих родных и близких через месяцы после того, как уходили красные корабли. Что может быть хуже того, чем видеть «перекованным» своего брата? Знать, что теперь он не остановится перед разбоем, убийством и насилием, если не получит то, что хочет? Понимать, что должен поднять нож и убить его?

Этих двоих я застал, когда они рылись в моих вещах. Руки их были полны сушеного мяса. Они ели, настороженно поглядывая друг на друга. Хотя «перекованные» могут путешествовать вместе, они абсолютно не способны доверять друг другу. Возможно, они держатся группами только в силу привычки. Я видел, как они кровожадно кидаются друг на друга, споря из-за какого-нибудь украденного предмета или просто проголодавшись. Но сейчас они размышляли, глядя на меня. Я замер. Мгновение никто не шевелился.

Они поели и забрали все мои вещи. У них не было никакой причины нападать на меня, пока я не брошу им вызов. Я попятился к двери, ступая медленно и осторожно и стараясь не двигать руками, — так, как я сделал бы, наткнувшись на медведя, пожирающего свежую добычу. Я смотрел прямо на них и уже почти вышел из хижины, когда один из них поднял грязную руку и показал на меня.

— Видит сны слишком громко, — заявил он сердито. Они оба бросили свою добычу и ринулись ко мне.

Я резко повернулся и столкнулся грудью с еще одним, который как раз входил в дверь. На нем была моя запасная рубашка и что-то еще. Его руки рефлекторно сомкнулись вокруг меня. Я выхватил из-за пояса нож и успел несколько раз воткнуть его в живот «перекованного», прежде чем он упал. Он скорчился на земле, заревев от боли, а я проскочил мимо него.

Брат! — почувствовал я и понял, что Ночной Волк мчится ко мне, но он был слишком далеко, на холме.

Один из них сильно ударил меня сзади, и я упал. Катаясь, я вырывался из его цепких рук и хрипло кричал от ужаса, так как он внезапно разбудил во мне все обжигающие воспоминания о подземелье Регала. Паника захлестнула меня лавиной, и я снова был объят ужасом. Сердце мое колотилось, я не мог вздохнуть, руки онемели, я не знал, у меня ли еще мой нож. «Перекованный» тянулся к моему горлу. Я отчаянно молотил его изо всех сил, стараясь высвободиться из железной хватки. Свирепый удар другого «перекованного» спас меня. Его кулак только задел мой бок и попал в ребра человеку, находившемуся на мне. Я услышал, как он резко выдохнул, и бешеным усилием сбросил его с себя. Я откатился назад, встал на ноги и бросился бежать. Я несся вперед, ничего не соображая от страха. Я слышал топот бегущего за мной человека, мне казалось, что второй догоняет нас. Но теперь я знал эти холмы и пастбища так же хорошо, как их знал мой волк. Я повел преследователей вверх по крутому склону холма за хижиной и, прежде чем они успели перевалить через него, резко сменил направление и кинулся на землю. Во время бешеных штормов последней зимы упал дуб, который своими переплетенными корнями вырвал кучу земли и сбил несколько деревьев. В буреломе образовалась прогалина, ее освещало солнце. Здесь радостно росла ежевика, победившая сломанного гиганта. Я рухнул на землю подле него, прополз на животе сквозь колючие заросли ежевики в темноту под стволом дуба и затаился там, совершенно неподвижный.

Я слышал, как «перекованные» с сердитыми криками искали меня. В панике я поднял стены своего сознания. «Слишком громко видит сны», — сказал один из них. Что ж, Чейд и Верити оба подозревали, что «перекованных» притягивает именно Скилл. Возможно, острота чувств, которой он требует, затрагивает что-то в них и напоминает им о том, что они потеряли? И тогда они хотят убить того, кто еще может чувствовать по-человечески?

Брат? Это был Ночной Волк, но он говорил приглушенно или с очень большого расстояния. Я осмелился приоткрыться ему.

Со мной все в порядке. Где ты?

Здесь. Я услышал шелест, и внезапно он оказался рядом со мной. Волк коснулся носом моей щеки.

Ты ранен?

Нет. Я убежал.

Разумно, заметил он, и я чувствовал его искренность. Но так же я чувствовал, что он удивлен. Он никогда не видел, чтобы я убегал от «перекованных». Раньше я всегда сражался с ними, а он сражался рядом со мной. Что ж, в то время я обычно был хорошо вооружен и хорошо накормлен, а они истощены и страдали от холода. Трое против одного, когда у тебя есть только нож для защиты, это не так уж хорошо, даже если ты знаешь, что волк спешит к тебе на помощь. В этом нет никакой трусости. Так поступил бы любой. Я несколько раз повторил это себе.

Все в порядке, успокоил он меня. Разве ты не хочешь выйти?