Повести об отважных - Попов Василий Алексеевич - Страница 3

Но нести спасенных ребятишек не пришлось. Стоявший на посту разведчик Сиваков привел перепуганного старика-немца, который ехал мимо хутора в город на телеге. На эту телегу и погрузили укутанных и накормленных ребятишек.

В городке их сдали в госпиталь, под команду военврача Надежды Михайловны. Уже через несколько дней ребята в госпитале стали общими любимцами. Коля по просьбе раненых писал письма их родным или читал вслух рассказы Бориса Лавренева, растрепанный томик которого путешествовал вместе с госпиталем.

Наташа быстро научилась делать перевязки и под аккомпанемент гитары, на которой играла медсестра Катя, пела “Темную ночь” и “Землянку”. “Наш соловушка”, — нежно называли ее бойцы.

Медсестры и санитары сшили ребятам военное обмундирование и сапожки.

Старшина Ничипуренко, частенько навещавший в госпитале своего раненого командира подполковника Смирнова, не раз видел его играющим в шахматы или беседующим с маленьким солдатиком. И он ничуть не удивился, когда подполковник привез парнишку с собой и зачислил на все виды довольствия как воспитанника разведподразделения…

И раненым в госпитале, и суровым лихим разведчикам казалось, что вместе с ребятами в их жизнь перенесся кусочек мирного, домашнего счастья.

Обогнав колонну госпиталя, юркий “виллис” помчался дальше. Вскоре дорога нырнула в сумрачный сосновый лес. Могучие старые сосны стояли ровными рядами, как солдаты в строю. Здесь было холодно, тихо и не замечалось никаких следов недавних боев.

Старшина Ничипуренко поудобнее перехватил автомат и предупредил Колю:

— Ну, смотри в оба, хлопец! Места здесь самые волчьи!

Подполковник Смирнов думал о задаче, поставленной перед ним командованием.

В этом районе Померании наблюдалась особенная активность ушедших в подполье фашистов. И командование пришло к выводу, что диверсионная деятельность фашистов здесь носит организованный характер. Ночами группы неизвестных обстреливали на дорогах одиночные советские машины. Кто-то пытался подорвать только что восстановленные электростанции и водопроводы в четырех близлежащих городках. Было совершено нападение на советский госпиталь, расположившийся в крупном фольварке. Ночью неизвестные проникли в госпиталь через кухонный вход и умертвили нескольких раненых. Когда один из санитаров поднял тревогу, неизвестные открыли огонь из автоматов.

Группа фашистских диверсантов пыталась захватить штабные документы. Местные немцы-антифашисты сообщили советскому командованию, что это действует тщательно законспирированная подпольная фашистская организация “Вервольф” — “Волк-оборотень”. Немецкие, товарищи уведомили, что одному из коммунистов удалось войти в состав подпольной группы “Вервольф” и сообщить, кто ее участники. Но через несколько дней этого товарища нашли повешенным в собственной квартире, а никого из затаившихся фашистов, известных погибшему, найти не удалось.

Советским командованием был создан специальный разведотдел для борьбы с фашистскими диверсантами. Руководить этим отделом был назначен подполковник Смирнов.

С помощью немецких товарищей разведотдел уже провел несколько успешных операций по ликвидации отдельных групп вооруженных фашистов-вервольфовцев. Но диверсии продолжались. Подполковник понимал, что необходимо ликвидировать главный штаб “Вервольфа”, который пока еще не удавалось нащупать. Один из пойманных фашистских диверсантов показал, что руководящий центр “Вервольфа” находится около Эйзенбурга.

Понимал подполковник Смирнов и ту высокую ответственность, которая возложена на него: через эти места, по этой дороге шли основные линии снабжения фронта, и нельзя было допустить, чтобы здесь действовали фашистские диверсанты.

Дорога вырвалась из леса. Совсем близко, в каких-нибудь трех километрах, виднелись окраины Эйзенбурга.

Война прошла мимо городка. Только на окраине высились руины промышленного предприятия. В самом городе кое-где тоже попадались разрушенные здания — следы бомбежек. Сейчас в этих местах возились сотни немцев, разбирающих завалы кирпича, и металлических балок.

Увидев машину, в которой сидели советские военные, немцы махали руками, улыбались. Одна молодая белокурая девушка послала воздушный поцелуй.

Коля сердито сдвинул брови и отвернулся.

— Ты чего же это на приветствия не отвечаешь, герой? — с усмешкой спросил Ничипуренко. — Зазнался, видать!

— И ничего я не зазнался, товарищ старшина! — с тем же сердитым видом ответил Коля. — Сейчас эти фрицы улыбаются нам, руками машут, как добрые друзья… А, может, где-то между ними сейчас и Шванке прячется. А, может, вот эти самые ручки наших людей били… Нельзя верить этим гадам! Все они звери!

— Нет, не все, Коля! — возразил подполковник. — Далеко не все! И это очень плохо, если думать, что каждый немец — обязательно враг. А товарищ Тельман? А те немцы-коммунисты, которых Гитлер заживо в печах сжигал? А старушка Амалия, которая кормила тебя и Наташу, ведь она тоже немка…

— Понял, товарищ подполковник, — чуть смущенно ответил Коля. И вздохнул. — Только как разобрать, где друг, а где враг?

— Вот в этом-то и состоит наша задача… — Подполковник оглянулся по сторонам и обратился к шоферу: — Останови машину! Надо узнать, где здесь комендатура…

Но спрашивать об этом не пришлось. Из-за угла вылетел мотоцикл и резко затормозил перед “виллисом”.

— Дядя Миша! — радостно выкрикнул Коля, узнав в мотоциклисте лейтенанта Серкова. — Здравствуйте!

Лейтенант чуть заметно подмигнул мальчику, соскочил с мотоцикла и доложил:

— Здравия желаю, товарищ подполковник! Докладывает лейтенант Серков. Вчера вместе с комендантом города капитаном Нелиным был в замке на горе. Считаю, что помещение в правом крыле замка вполне нам подходит.

— Отлично, лейтенант. А для госпиталя там места хватит?

— Думаю, что хватит, товарищ подполковник! — Лейтенант чуть замялся. — Помещения под госпиталь я не осматривал. Однако в центральной части здания, трехэтажной, и в двухэтажном левом крыле госпиталь вполне разместится. А в подвале — отличные склады и кухню устроить можно.

— Добро. Показывайте дорогу, лейтенант!

Вслед за мотоциклом “виллис” стал пробираться по узким улочкам, замощенным темной брусчаткой. Дома стояли хмурые, старые, сложенные из кирпича, ставшего сизым от многовековой пыли. Окна в домах были узкие и высокие, кое-где с разноцветными стеклами.

За городскими улицами тянулся унылый пустырь, превращенный в свалку мусора.

Брусчатая мостовая вдруг сменилась узкой, но хорошо асфальтированной дорогой. Она плавными извивами серпантина поднималась к каменной громаде нависающего над морем мыса, на самом конце которого высились стены старинного замка.

Дорога то извивалась между скалами, то бетонной лентой нависала над обрывом, под которым клокотали, разбиваясь о черные глыбы камня, морские волны.

Вблизи замок поражал своей мрачной мощью. Он стоял на самом обрыве. С трех сторон его защищали непроходимые кручи. С четвертой, как видно, когда-то был вырыт глубокий ров. Сейчас он от времени зарос кустарником и низкорослыми деревьями.

Это углубление, где когда-то проходил ров, подчеркивало несокрушимую громаду стен, сложенных из огромных глыб черного гранита. Сотни лет простояли эти стены, и только кое-где их прочерчивали извилистые трещины, в которых росли неприхотливые молодые осинки. На высоте четырех-пяти метров в толще стен были прорублены узкие бойницы. Дорога пролегала вдоль стены, и лучники, когда-то стоявшие у бойниц, могли бить без промаха.

Машина остановилась на небольшой каменной площадке, круто обрывающейся к морю. Здесь ров был засыпан, и дорога сворачивала к воротам замка, прикрывающим четырехметровый туннель в стене. С обеих сторон ворот высились четырехгранные сторожевые башни.

— Да, крепкий орешек! — сказал подполковник Смирнов, выходя из машины. — Настоящее гнездо рыцаря-разбойника.