За семью печатями [Миллион в портфеле] - Хмелевская Иоанна - Страница 29

Золотоносный бизнес Карпинского был забыт, разговор шёл «исключительно о способах приготовления пищи и роскошных приёмах, на которых бывала то сама Эльжбета, то её друзья-приятели. Оказывается, у Эльжбеты множество высокопоставленных знакомых, которые то и дело ходят на всякие презентации да фуршеты. Какое, представьте, свинство там подают, сказать страшно! А если случайно что и окажется съедобным, так уж будьте уверены — обошлось в немыслимые суммы. Особенно обидно гостям тех приёмов, за вход на которые приходится ещё и деньги платить. Вот один раз затеяли голубцы, решили польским блюдом удивить иностранцев. Так эти голубцы были нафаршированы не иначе как бриллиантами, судя по цене, зато уж вкус — только выплюнуть. Говорят, в русском посольстве подавали салат с фасолью, из экономии наверное, блюдо недорогое, но совершенно несъедобное. А вот в китайском на одном из приёмов и вовсе ничего нельзя было в рот взять, гадость ужасная, так гости с голоду все перепились…

— Да нет, китайская кухня очень неплохая, — со знанием дела перебила Богуся. — Тут уж надо умудриться испортить…

Бедная Эльжбета в конце концов выдохлась и уже не находила примеров дрянной стряпни, которой так далеко до шедевров пани Богуславы. Выручил отец. Он вдруг вспомнил о чердачном люке. Это окончательно расположило грозную хозяйку в пользу гостей. Она тут же встала и повела их к дефективному люку, где все по очереди взбирались по узкой и крутой лесенке, ведущей на чердак. Хозяйка в подробностях изложила свои претензии к люку. Теперь Карпинским уже не придётся ломать голову, изобретая предлог для следующего посещения этого дома.

Открывая дверь, Кристина приветствовала их вопросом:

— Поверила?

— На все сто! — удовлетворённо информировала её Эльжбета. — Правда, она остаётся в сомнениях, не принимал ли участия в зарабатывании этих денег её Хлюп, но в том, что деньги нашлись, не сомневается. Но тут возникла новая проблема…

Для того чтобы в деталях описать визит к мегере, потребовалось целых два часа. Кристина слушала не перебивая, нахмурив брови и пока воздерживаясь от вопросов. Конечно, новая проблема огорчила её.

— Да, то и дело какие-то осложнения. Неужели нельзя ничего придумать, чтобы и я пошла туда? Не на званый вечер, а так просто.

— Почему же нельзя, есть один прекрасный способ. Приготовишь какое-нибудь блюдо неимоверно дешёвое, ну, я не знаю, за два злотых и десять грошей. Обильное и по возможности ужасно отвратительное. И отправишься к ней, чрезвычайно гордая собой, чтобы похвалиться. А она отведает и получит шанс смешать тебя с грязью.

— Что ты несёшь? — возмутилась Кристина.

— Я серьёзно. А ты со слезами на глазах признаешь её безоговорочное превосходство. Впрочем, если не хочешь готовить, нечто отвратительное легко купить.

— Ишь чего захотела! Отвратительное — пожалуйста, но чтобы много и всего за два злотых и десять грошей — держи карман шире! К тому же она обязательно поймёт, что это не дома скулемали. Так с чем были её необыкновенные вареники?

— Мне удалось опознать мясо, какую-то кашу и жареный лук. Но ещё были, кажется, грибочки, очень немного, ещё шкварочки свиные, ну и приправы. Вот не знаю, какие именно. Укроп? Базилик? Мята? Нет, мяты, пожалуй, не чувствовалось. А в целом, говорю тебе, — пальчики оближешь!

— Перестаньте, — взмолился Карпинский. — Есть захотелось. Найдётся дома что-нибудь?

Кристине подумалось, что небезопасно отпускать мужа к женщине, которая так отлично готовит, ведь всем известно, что мужчина состоит в основном из желудка. Готовить Кристина умела, но не любила, а главное, никогда не хватало времени. Вот уж она всегда предпочитала покупать полуфабрикаты, не считаясь с расходами. Безусловно, есть что-то рациональное в кулинарных принципах Богуси. Придётся, видно, ей и самой подтянуться в этом отношении, хотя бы на время, оставшееся до свадьбы.

— Я лично большие надежды возлагаю на люк, — говорила Кристина, выставляя на стол несколько видов сыров и колбас.

— Да, ты права, иначе пришлось бы взламывать дверь её дома, а мы не сумеем. А что касается люка, то я подумала о Тадике.

— И правильно сделала. Я и сама вспоминала этого симпатичного парня, слушая ваш рассказ. Ну, когда вы говорили, что понадобится третий человек. А он наверняка лучше сладит с люком, чем твой отец.

— Уж это точно. И надо парню как-то ненавязчиво намекнуть, чтобы он ясно и прямо сказал мегере, дескать, ни на что в доме отца не претендует. И так и так из неё гроша не выдавишь, она скорее отравит человека, чем поступится хоть малостью своего имущества, уж лучше пойти с ней на мировую.

— Нет, не отравит, — возразила Кристина, — кулинарные амбиции не позволят. А вот каким тяжёлым предметом по голове трахнуть — запросто. Пусть Тадик вместо материальных претензий демонстрирует лишь родственные чувства, любовь к братику и сестрице, дескать, единственные родные души…

— Спятила? Какие же единственные? У его матери тоже двое детей в новом браке.

— И мегера о них знает?

— Не сомневайся, наверняка.

— Ну, тогда.., те по матери, а от отца осталось ему лишь одно наследство — вот эти братец и сестрица. Уверена, из двух зол Хлюпиха выберет какое надо. Предпочтёт осчастливить пасынка детками, лишь бы не чем-то материальным.

— А ещё ты отправишься к ней с какой-то отвратительной гадостью, собственноручно состряпанной, ну той, съедобной…

— Несъедобной! Но не сразу. Нельзя навалиться всем скопом, баба не выдержит, и это может плохо для нас кончиться.

— Эй, девушки! — вмешался в их разговор Карпинский. — Я о крышке люка. Осмотрел я её, похоже, там не в порядке петли, на которых держится крышка, но, возможно, и что-то ещё. Я не понял. Скажите, раньше я в таких вещах разбирался? Потому как вот думаю, думаю, а ничего в голову не приходит, не знаю даже, какие инструменты мне понадобятся.

Кристина с Эльжбетой понимающе переглянулись.

— Ох, никогда ты в этом не разбирался, — вздохнула Кристина. — У тебя всегда обе руки были левые.

— Так что же будем делать?

— Боюсь, без Тадика не обойдёмся.

— Решено! Звони ему!

Дети пани Богуславы были весьма довольны прошедшим днём. Правда, Стасю пришлось пережить страшное мгновение, когда он обнаружил на виду спиннинг. Балбес, забыл спрятать, теперь мать ему задаст! Но вроде бы обошлось, похоже, мать не заметила.

Ошибался бедный малый. Соколиное око Богуси все замечало, только она до поры промолчала, лишь сжала узкие губы, поклявшись искоренить в зародыше пагубную страсть сына.

— Так ты думаешь, они снова придут? — допытывалась Агатка.

Разговор происходил у калитки. Брат с сестрой расставались, ибо каждый направлялся по своим делам.

— Кто их знает, — отозвался Стась и выволок за калитку старый и рваный огородный шланг. — А хорошо бы. Глядишь, ещё что клёвое принесут.

— Точно принесут, — заверила сестра. — Можешь не сомневаться. Сдаётся мне, подлизываются они к нам.

Стась уже потащил было шланг приятелю, но от удивления остановился.

— С чего ты взяла?

— Так мне кажется. Значит, должны прийти, когда матери дома не будет, а завтра она весь день дома, идёт в ночь.

— Тогда завтра не придут, — огорчился Стась.

— Не скажи, — рассуждала сообразительная сестричка. — Могут нам по дороге всучить.

— Как по дороге? — не понял брат.

— Не сечёшь? По дороге от калитки к дому.

— А… Эльжбета вроде соображает, может, и догадается. И снова будут такие номера откалывать?

Агатка покачала головой и с сожалением произнесла:

— Вряд ли. Не станут они каждый день цирк устраивать. Один раз перед матерью извинились — и хватит. Зачем им?

— А за что они сегодня извинялись? Направившаяся к подружке Агатка обернулась и пояснила:

— За портфель.

— Какой портфель?

— Ну тот, что отец принёс. Ты ведь тоже видел! Тяжеленный, сказал — с инструментами. Пан Хенрик твердил, что отец его принёс, а мать говорила — нет. И поссорились. А теперь пришли извиняться перед ней.