Рискованная игра Лютиена - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 69

— Они останутся со мной! — взревел Бринд Амор и, размахивая пальцами в сторону трех распростертых на полу друзей, начал тихо творить заклинание. Лютиен, Оливер и Кэтрин вскоре почувствовали сокращение мышц, а в их мыслях зазвучал телепатический призыв волшебника с просьбой довериться ему и делать все, что он говорит. Они поднялись один за другим, по виду ничем не отличаясь от зомби.

— Есть ли худшая пытка для этих обреченных эриадорцев, чем увидеть своих героев не мертвыми, но рабами их врага? — спросил поддельный герцог, и Товаттл, большой любитель кошмаров, злобно ухмыльнулся. Верный слуга коротко поклонился, и циклопы сделали то же самое. Когда они ушли, Бринд Амор взмахом руки закрыл за ними дверь и снова наложил заклинание.

— К чему это все? — недоверчиво спросил Оливер, который на секунду даже усомнился, действительно ли это Бринд Амор, а не Парагор стоит в коридоре.

— Глен Дуррич, — объявил Бринд Амор. — Пока мы сидим здесь и прохлаждаемся, наша армия под предводительством Сиобы уже наверняка заняла высоты у Глен Дуррич. Этот одноглазый олух прикажет солдатам нестись, высунув язык, к Мальпьюсантовой стене, чтобы встретиться там с эриадорцами.

— И гарнизон Принстауна будет разбит в долине, — заключил Лютиен.

— Все лучше, чем выковыривать их из-за городских стен, — добавил хитроумный волшебник и оглянулся на Оливера. — Мы с тобой как-то говорили о том, какую пользу ты можешь принести Эриадору не на поле боя.

Оливер кивнул, хотя ни Лютиен, ни Кэтрин не знали, о чем толкуют эти двое.

— Это время пришло, — продолжил Бринд Амор. — Хотя мне понадобится остаток ночи, чтобы восстановить силы и вновь обрести магическую энергию.

Затем Бринд Амор пристально посмотрел на Истебрука и тяжело вздохнул, болезненно воспринимая потерю. В течение последних двух дней он много беседовал с рыцарем и совсем не удивился, когда тот пожелал остаться рядом с магом и ждать на случай, если волшебный туннель откроется. Бринд Амор без малейших колебаний позволил рыцарю сопровождать его, полностью доверяя этому человеку, понимая, что всеми действиями того руководит благородство. Смерть Истебрука явилась громадной потерей для Эриадора и для мира вообще, но Бринд Амора поддерживала мысль о том, что этот человек искупил свои действия под началом злобного Парагора, узнал правду и выступил на ее защиту.

— Пошли, — сказал Бринд Амор после долгого молчания, — посмотрим, какие удобства может предложить дворец Парагора четырем усталым путешественникам.

27. ДИПЛОМАТИЯ

Лютиен не знал, как подойти к ней. Она тихо сидела на кровати в своей — на это время — комнате, через коридор от спальни Парагора. Она впустила его, не споря, но и без особой радости.

И сейчас юный Бедвир стоял спиной к прикрытой двери, глядя на Кэтрин О'Хейл, девушку, которую он знал с детства и все-таки никогда по-настоящему раньше не видел. Она уже помылась после сражения, и теперь на ней была только легкая атласная сорочка, черная с кружевами, которая нашлась в шкафу. Сорочка была с большим вырезом и несколько ей маловата.

Весьма соблазнительный наряд для такой красавицы, как Кэтрин, однако весь ее вид сразу отгонял любые игривые мысли — спина прямая, руки сложены на коленях, лицо вялое, апатичное.

Она не получила серьезных ран во время схватки и не пострадала от рук герцога Парагора. Конечно, похищение нанесло тяжелую душевную рану, но, безусловно, Кэтрин могла пережить вещи и похуже. Однако после победы, после нескольких первых секунд ликования она почти сразу стала тихой и задумчивой. Только один момент она вела себя с Лютиеном как со спасителем, затем отстранилась от него и продолжала держаться на расстоянии.

Лютиен понимал, что она в равной степени боялась того, что он придет к ней этой ночью, и того, что не придет. До этой минуты Лютиен еще не осознавал полностью последствий своей связи с Сиобой. Ревность Кэтрин, ее внезапный взрыв той ночью в «Гнэльфе» возбуждали Лютиена и льстили ему. Но теперь это бешенство прошло, сменилось в ней смирением, упадком духа, и Лютиен не мог этого видеть.

— Я привязан к Сиобе, — начал он, ища, с чего бы начать.

Кэтрин смотрела в сторону.

— Но люблю я только тебя, — добавил он и шагнул вперед.

Кэтрин не повернулась к нему.

— Ты это понимаешь? — спросил Лютиен.

Никакого ответа.

— Я должен заставить тебя понять, — настаивал он. — Когда я попал в Монфор… Мне было нужно…

Он замолчал, потому что Кэтрин повернулась к нему: зеленые глаза полны слез, зубы стиснуты.

— Сиоба мне друг, и ничего больше, — сказал Лютиен.

На лице девушки появилось что-то вроде скуки.

— Она была для меня больше чем другом, — признал Лютиен. — И я не жалею… — Он снова замолк, понимая, что говорит что-то не то. — Мне жаль, что я сделал тебе больно, — мягко сказал он. — И если я нанес неисправимый вред нашей любви, то я буду вечно скорбеть об этом, и тогда все остальное, слава и победы, станет пустым для меня.

— Ты — Алая Тень, — бесстрастно сказала Кэтрин.

— Я — Лютиен Бедвир, — поправил ее молодой человек, — который любит Кэтрин О'Хейл, только Кэтрин О'Хейл.

Девушка не моргнула, не ответила ни словами, ни жестом. После долгого неловкого молчания Лютиен, подавленный, повернулся к двери.

— Прости, — прошептал он и вышел в коридор.

Лютиен был уже в противоположном конце коридора, подходил к своей комнате, когда услышал, что Кэтрин его зовет. Он повернулся и увидел, что она стоит у своей двери, высокая и прекрасная, и на ее удивительном лице — отблеск улыбки.

Юноша медленно, осторожно вернулся к ней, не желая подталкивать ее, не желая спугнуть, что бы она ни собиралась сделать.

— Не уходи, — сказала Кэтрин, взяла его за руку и притянула к себе. — Никогда не уходи.

Через щелку приоткрытой двери на другой стороне коридора Оливер наблюдал за этой сценой со слезами на глазах.

— Ах, что может быть лучше, чем молодость весной в Принстауне, — пробормотал сентиментальный хафлинг, закрывая дверь, когда Кэтрин и Лютиен скрылись.

Он выждал еще минуту, затем вновь открыл дверь и вышел из комнаты, облаченный в свой лучший костюм для путешествий, с туго набитой сумкой за плечом, потому что этой ночью его ждала встреча с Бринд Амором, а затем длинный, но невероятно быстрый путь.

На следующее утро отважный гарнизон Принстауна под звуки фанфар вышел из города. Длинная колонна быстро двигалась на юго-восток, собираясь пройти по удобным дорогам Глен Дуррич и затем свернуть на север, к Мальпьюсантовой стене, чтобы разгромить там мятежников.

Но мятежники находились вовсе не у стены. Они ждали, окопавшись на высотах вокруг долины, и гарнизону Принстауна так и не удалось ее пройти.

Колонна циклопов была встречена плотным обстрелом, каждый лучник успевал выпускать по три стрелы, пока первая достигала цели. После нескольких ужасных мгновений вначале, циклопы попытались перестроиться для обороны, но на них вихрем налетели всадники Эрадоха, прорубая огромные бреши в их рядах и увеличивая смятение.

Не было ни обороны, ни организованной контратаки, сражение превратилось фактически в бойню. Некоторые циклопы пытались бежать к восточному концу долины, но клещи яростной эриадорской армии сомкнулись вокруг них. Другие, находившиеся ближе к концу колонны, вырвались из долины без особого труда, но затем этих счастливчиков ожидал неприятный сюрприз, поскольку за время их отсутствия армия гномов окружила Принстаун.

В это роковое утро ни один циклоп не вернулся к городским воротам.

Гринспэрроу ерзал на своем месте, стараясь сохранить улыбку на лице и казаться спокойным и беспечным, хотя стильное гасконское кресло с высокой спинкой было каким угодно, но только не удобным. Однако королю Эйвона приходилось держаться соответственно. Он находился в Касприоле, в юго-западной Гаскони, на встрече с Альбером де Бек Фиделем, важным сановником, одним из самых крупных феодалов во всей Гаскони.